…все скандальные обвинения в самонадеянности, мальчишестве, казачестве, неуважении к науке… — В «самонадеянности», «мальчишестве» и «казачестве» обвиняли революционных демократов московские публицисты, в частности М. Катков и Б. Чичерин. «Бедная молодежь! — писал Б. Чичерин в статье «Что такое охранительные начала?», — зачем твоим привлекательным именем окрестили это беспутное казачество, которое называется современным или передовым направлением в России?» («Наше время», 1862, № 39, 22 февраля, стр. 153). В книге «Несколько современных вопросов» (М. 1862) он же негодовал на молодое поколение за «неуважение к науке». Касаясь этого обвинения, М. Антонович на страницах «Современника» заявлял, что молодежь «не уважает мертвую, безжизненную ученость», ту науку, которая «отрекается от мира», от «новых идей» («Неуважение к науке». — «Современник», 1863, № 3, стр. 86, 88).
Мы слишком скоро забываем свое прошлое, то дорогое прошлое, когда и нас обзывали мальчишками… мы пускаемся в огульный донос. — Салтыков имеет в виду тех из современников, которые в молодости сами были причастны к прогрессивным идеям века, вращались в кругах, близких к Белинскому и Грановскому, а в годы революционной ситуации завершили эволюцию в сторону реакции, как, например, Б. Чичерин, М. Катков, Н. Павлов и другие. О «мальчишестве», то есть демократической молодежи 60-х годов, Салтыков специально писал в январско-февральской хронике цикла «Наша общественная жизнь» (см. т. 6 наст. изд.). Говоря об «огульном доносе», Салтыков, по-видимому, намекал на полемические приемы Каткова, который занимался инсинуациями на страницах редактируемых им органов печати и даже обращался с прямыми доносами на революционную демократию к правительству Александра II.
Стр. 280. Однажды, в особенно горьком настроении духа, Веригин отправился в театр. Давали «Гугенотов»… — «Гугеноты» — опера Д. Мейербера: В основу сюжета, по мотивам «Хроники времен Карла IX», Мериме, положены события кровавой Варфоломеевской ночи 1572 г.: избиение протестантов (гугенотов) католиками, сторонниками королевской власти. Рауль — гугенот, влюбленный в Валентину, дочь католика, графа Сен-Бри. Искусно развернутая в повести иносказательная характеристика оперного действия обращала внимание на энтузиазм толпы, на музыку и на «сценическую обстановку» массового народного движения, на сочувственную реакцию русской публики, которая «сегодня выказывает… похвальные чувства», а завтра «может выказать» «похвальную практику». Все это — своего рода сигнальные знаки для обозначения революционной борьбы. Ср. аналогичный прием, использованный Салтыковым в повести «Запутанное дело» (т. 1 наст. изд., стр. 253–255).
Стр. 281…в селениях райских — то есть в райке.
…споют там какой-нибудь хор из «Нормы» — «Guerra!», что ли… сердце в ней закипает… — «Норма» — опера итальянского композитора В. Беллини, впервые поставленная в Милане в 1831 г.; в Петербурге шла с 1837 г. Одна из сюжетных линий оперы — восстание народа Галлии против Рима. Мощные и величественные звуки хора «Guerra!» («Война!»), раздающиеся в ответ на весть об объявлении войны римским поработителям, воспринимались и в Италии и в России как выражение социального протеста, рождали «жажду дела».
«То кровь кипит, то сил избыток» — строка из стихотворения Лермонтова «Не верь себе» (1839).
Стр. 282…все-таки аплодирует Раулю — согласитесь, что это замечательно! — В сочувствии публики Раулю, который предпочел героическую смерть «безмятежной и сладкой» жизни с возлюбленной, Крестников усматривает возможность массового народного протеста.
Стр. 283. Моя фамилия Крестников… слушал курс в К — м университете, но во время бывших там беспорядков из оного исключен. — Крестников — это, по-видимому, один из Крестовниковых, членов известной в Казани купеческой фамилии, владельцев знаменитых по всей России мыловаренных заводов и меховых фабрик. Крестников говорит, несомненно, о Казанском университете и, вероятно, о выступлениях студентов против городского и университетского начальства осенью 1856 г., в результате чего несколько человек было исключено из университета, а один отдан в солдаты (см. С. Ашевский. Русское студенчество в эпоху 60-х годов. — «Современный мир», 1907, сентябрь, стр. 49; С. Гессен. Студенческое движение в начале 60-х годов, 1932, стр. 110, 111). Упоминая о «беспорядках», происходивших в Казанском университете, Салтыков мог иметь в виду и протест студентов в октябре 1859 г. против предписания министра просвещения не выражать публично одобрения или порицания лекторам, не устраивать «всякого рода сборища и демонстрации» (см. Г. Н. Вульфсон, Е. Г. Бушканец. Общественно-политическая борьба в Казанском университете в 1859–1861 годах, Казань, 1955, стр. 50), и организованную студентами грандиозную панихиду по жертвам кровавой расправы над крестьянами села Бездны (апрель 1861 г.).
Стр. 284…погода, подобная той, какою мы наслаждаемся… должна в значительной мере содействовать развитию политической жизни… Вот щегольской экипаж мчится… а вот магазин Смурова… как хотите, ведь и на это чувство нельзя не рассчитывать! — Крестников говорит о контрасте нищеты и богатства, о «чувстве зависти» и классовой ненависти, возникающих в душе самого «равнодушного» человека как реакция на благополучие и роскошное безделье меньшинства. Магазин Смурова — гастрономический магазин в Петербурге, доступный лишь для богатых людей.
…мы своего рода опричники… — Опричнина — организованная в 1565 г. Иваном Грозным администрация и войско для разгрома княжеско-боярской оппозиции царскому правительству. Здесь употреблено в смысле организованных, преданных, до конца идущих приверженцев определенного «дела» (в данном случае освободительной борьбы), жертвующих ему всеми житейскими интересами.
Стр. 285…настоящее дело не здесь, а там, в глубине… там необходимо иметь людей. — «Настоящее дело» — подцензурное обозначение освободительного движения, организации сил для революционного подполья. Очень показательно, что землеволец Л. Ф. Пантелеев называет «настоящим делом» деятельность по вербовке новых членов тайного общества, по расширению его связей с теми районами страны, где издавна сложились революционно-освободительные традиции (Л. Ф. Пантелеев. Воспоминания, М. 1958, стр. 297). По убеждению Крестникова, именно в глубине России необходимо отыскивать людей, на которых можно было бы положиться в организации тайного общества. Поездке Веригина в провинцию можно найти конкретное жизненное подтверждение. Тот же Пантелеев подробно излагает историю своей поездки в Вологду и другие города для установления широких связей с местными революционными кружками. На вопрос Пантелеева: «Имеете вы связи в провинции?» — руководитель Московского кружка Зайчневский отвечал: «Провинция, батюшка, не Петербург и даже не Москва; только в провинции и можно найти людей дела» (там же, стр. 301). Мысли о развертывании революционной пропаганды в провинции высказывались и на страницах «Колокола», например, Герценом в статье «Исполин просыпается» (1861). В планах создания тайной революционной организации Герцен и Огарев видное место отводили федеративному началу, «…тайные общества, — заявлял Огарев в «Ответе на „Ответ Великоруссу“» (1861), — <…> естественно, возникнут по областям» (Н. П. Огарев. Избранные социально-политические и философские произведения, т. I, М. 1952, стр. 538). Он же полагал, что в провинциальных городах России необходимо иметь, в качестве корреспондента и организатора оппозиционных сил, «нарочного агента» (см. «Литературное наследство», т. 61, М. 1953, стр. 502–511).
…лет пять тому назад возможны ли были такие сближения? — Знакомство Веригина с Крестниковым состоялось осенью 1856 г. «Лет пять тому назад» — это 1851–1852 гг., время жестокой реакции и репрессий со стороны правительства Николая I, преследовавшего передовую мысль.
Они кончают или самоубийством, или… — Салтыков не договаривает здесь по цензурным соображениям. Этим эзоповским приемом «умолчания» он намекает на другие драматические судьбы революционера, среди которых могли быть и тюрьма, и ссылка, и каторга, и даже виселица.
