Башня с широким основанием, которое плавно истончалось в шпиль невообразимой высоты, выламывалась из окружающих ее колоссальных каменных блоков и ледяных гор, слепленных из серого снега.

Отсюда, от самого подножия цитадели, казалось, что ее вершина не просто теряется в ураганном хаосе Стромданга, а пронизывает его насквозь, чтобы вбуравиться в окружающую мир твердь. Идеально гладкая поверхность башни сверкала от окутывающих ее вершину молний, которые многочисленными огненными реками стекали по пологому склону к самому ее основанию.

Нагромождения огромных каменных блоков складывались в запутанный лабиринт узких и широких проходов, еле заметных тропинок и выложенных бетонными плитами дорог, полузанесенных песком и снегом.

Отсюда, с берега, щетинистого от заброшенных пирсов и волноломов, с проржавевшими разгрузочными кранами и доками, разглядеть, что творилось у основания цитадели, оказалось невозможно. Но там определенно шла своя, автоматическая жизнь — ветер доносил оттуда обрывки, спрессованные из лязга и грохота гигантских механизмов.

Взвалив амуницию, отряд под командованием господина крюс кафера Ферца миновал портовую зону и вошел в проход, помеченный на карте как ведущий прямиком к цитадели.

Блоки, высеченные из черного камня и отшлифованные до зеркального блеска, отражали исследовательскую команду. Поначалу это даже беспокоило, казалось параллельно им движется еще отряд, то ли сопровождая, то ли конвоируя их к цитадели, но затем глаза привыкли к мельтешению черных фигур по антрацитовой поверхности.

— Кто же это строил? — спросил Шенкел, на что Беггатунг тут же ответил:

— Мы!

— Ну да, — засомневался Шенкел.

— Не веришь в несокрушимую мощь Дансельреха? — грозно поинтересовался Халссщилд. — Квалифицированные кадры, вооруженные передовой техникой, могут и не такое наворотить.

На что Краленгилд пробурчал:

— Кадры воспитуемых, вооруженные ломом и лопатой, могут наворотить еще больше.

— Было такое, — согласился Беггатунг. — Помнится, всплываем, а на траверзе — остров. Ну, остров как остров, ничего, вроде бы, необычного. Вот только из землю какие-то головы со шляпами торчат…

— Выродки, что ли? — подозрительно спросил Флюгел.

— Нет, не выродки, — Краленгилд подышал на пальцы, отогревая от пронизывающего ветра, что нескончаемой рекой мчался в теснине прохода. — Мы тоже было подумали — выродки, мол, кто-то развлечься решил — завез на необитаемый остров сотню выродков, да прикопал по шею, чтобы подольше мучились. Но головы из камня оказались, а размером — что наш шлюп. Торчат такие морды из песка, глазищами на Стромданг пялятся, кехертфлакш.

— Унтерменши то были, — мрачно сказал Беггатунг. — Унтерменши.

— Сам ты выродок, — обиделся Краленгилд. — Мы что же, по-твоему, каменной башки от мертвой отличить не можем? Каменные они, каменные! — постучал он себя по каске. — Понял?

— Унтерменшу что каменная, что мертвая, что живая — он во что хочешь обернуться может.

— Тьфу, кехертфлакш! — сплюнул Краленгилд.

— Так что дальше было? — спросил Шенкел.

— А то и было, — пообижался Краленгилд, но все же продолжил: — Высадились осмотреть их, бошки хоть и каменные, а может знак какой означают для материковых выродков, ну и нашли их всех там…

Краленгилд выдержал паузу, надеясь, что остальные тут же начнут выспрашивать — что же именно они там нашли, но все почему-то молчали.

— Колония там оказалась. Для особо выродокских выродков. Несколько сотен выродков и гарнизон. А для выродка главное что? Для выродка главное тяжелая работа, и ничего лучше для него нет, потому как без работы у него в мозгах все наизнанку выворачивается. А какая на острове может быть работа? Просто камни таскать — не очень интересно, опять же выродок выворачиваться начнет, спрашивать себя: «Зачем таскаем? Куда таскаем?» Вот начальник колонии и придумал для воспитуемых развлечение — из камней морды каменные вытесывать, да на берегу устанавливать. Каково?!

— В топку! — мрачно приговорил Флюгел, но Беггатунг покачал головой:

— Не скажи! Для выродка лучшей доли нет, чем умереть. Поэтому главное — заставить его подольше…

Разговор принял специфический оборот. Все стали с жаром обсуждать рецепты «Как продлить муки выродка и что делать, если он подыхает слишком быстро». Когда команда основательно вошла в раж, Ферц поднял руку, и все заткнулись.

Поперек их движения пролегла широкая полоса дороги. По ней плотным потоком двигались невообразимые машины. Стиснутое отвесными поверхностями блоков, шоссе не имело никаких переходов — ни подземных, ни мостовых. Идти же вдоль него тоже не представлялось возможным — машины почти скребли боками по сторонам прохода.

Осторожно заглянув за угол, Ферц увидел, что справа дорога плавно заворачивает к цитадели, а слева расплывается какая-то дымная клякса, куда и ныряют эти конструкции на колесном, гусеничном и смешанном ходу.

По большей части по дороге мчались знакомая по материковым десантным операциям техника, стоящие на вооружении у выродков, — баллисты, танки, бронетранспортеры, самоходные гаубицы, танкетки, и прочая тяжелая и легкая бронетехника — совсем новенькая, блестящая, будто только с конвейера.

Однако попадались и совсем удивительные сооружения, больше похожие на подводных пауков, которые выбрались из-под толщи воды и теперь мерно перешагивают через мчащийся поток длиннющими гибкими лапами. Не похоже, что внутри хотя бы одной мог сидеть водитель — стекла и перископные щели у них отсутствовали, лишь тускло отсвечивали глухие бронированные обтекатели.

От такого зрелища отряд замер на месте, кто-то звучно глотнул пересохшим горлом, а заметив до боли знакомый горбатый силуэт баллисты на атомном ходу со свеженарисованной эмблемой имперского легиона, отчаянно заорал:

— Выродки!!! Ложись! — и все бухнулись брюхом в щебенку, за исключением господина крюс кафера, который продолжал спокойно рассматривать проносящуюся мимо вражескую бронетехнику.

Полежав на брюхе, уткнувшись носом в землю и не дождавшись хоть одного выстрела со стороны дороги, отряд стал подниматься, отряхивая с комбинезонов желтоватую пыль.

— Что за хрень? — вырвалось у Беггатунга. — Куда дальше-то?

— Туда, — хладнокровно показал Ферц на противоположную сторону.

— И как же мы туда попадем, господин крюс кафер? — осмелился спросить Шенкел.

— Ногами, солдат, — соизволил пояснить господин крюс кафер.

— Может у них тут перерыв имеется? — предположил Флюгел.

— И баня, чтоб на мыле поскользнуться, — в тон добавил Краленгилд. — Это же цитадель, кехертфлакш! Безостановочное производство. Железякам отбой не нужен.

Ферц еще раз посмотрел на карту. Ошибки не обнаружилось — они шли предписанным маршрутом, там даже, умгекертфлакш, эта дорога пропечаталась, вот только воздушная фотосъемка почему-то не отметила на ней оживленного движения.

Возвращаться и искать новый путь? Господин крюс кафер пошевелил коротким носом.

— Флюгел!

— Да, господин крюс кафер!

— Видишь того «паука»? — Ферц показал на пробирающуюся сквозь плотный поток машину, чье тяжелое брюхо почти елозило по крышам проносящихся под ней танкеток, баллист, броневиков, а похожие на струны лапы дрожали от напряжения с режущим уши воем.

— Так точно!

— Отстрели ей лапы.

— Есть! — Флюгел расчехлил трубу ракетомета, откинул экранчик наведения и опустился на одно колено. — Поймал! Сзади?!

— Чисто! — крикнул Беггатунг.

Труба плюнула огнем. К «пауку» потянулись еле заметные дымные полосы, но машина их засекла, дернулась в сторону, затем, резко выпрямив лапы, подскочила вверх, где ее и настигли самонаводящиеся головки.

От взрывов «паук» накренился, обрывки лап забили по воздуху, безнадежно пытаясь восстановить равновесие, и машина с грохотом рухнула на дорогу, медленно и неуверенно покатившись по инерции дальше вихляющим колесом. Попадавшиеся на пути машины с оглушительным треском лопались, выпуская фонтаны пламени, сзади напирали другие, громоздясь на росший вал обломков, почерневших остовов все новыми и новыми волнами. Так штормовой прибой раз за разом выбрасывает на берег обломки раздавленных кораблей и субмарин.