Сворден Ферц осторожно вошел в воду, подплыл к спасшемуся и отбуксировал к берегу. Оттащить его подальше от воды на более-менее сухую кочку стало настоящим испытанием, ибо человек оказался неимоверно тяжел, а его комбинезон обладал громадным количеством хлястиков, карабинчиков, ремешков, клапанов, которые упрямо цеплялись за траву и кусты, выдирая их с корнем и волоча за собой. В результате, когда под ногами перестало хлюпать, спасенный превратился в какого-то голема, дьявольски небрежно слепленного из вонючей грязи, вперемешку с листвой и стеблями.

Лицо у него оказалось самым заурядным, если не считать огромной кровоточащей раны, пересекающей лоб, левый глаз и губы. Процесс регенерации шел во всю, жуткая опухоль спадала, но от каждой попытки шевельнуть губами рана вновь расходилась, заполняясь темной кровью.

Подоспевший мальчишка незамедлительно ткнул туда грязным пальцем за что получил очередную оплеуху. От резкой боли человек вздрогнул, сработал пусковой механизм, и в воздух взвилась вторая сигнальная ракета. С ней тоже было что-то неладно, поскольку на старте она выбросила едкое облако, к тому же проперченное раскаленной пылью. Мальчишка жутко завопил, упал на спину, задрыгал ногами, затем перевернулся на живот и принялся вворачиваться в грязь огромным червяком.

Свордену Ферцу тоже досталось, хотя он успел среагировать и откинуться назад. Из глаз текли слезы, щеки жгло, а во рту стоял тяжкий привкус горящей резины. Ко всему прочему болото внезапно дрогнуло, и кочка, на которой они находились, стала медленно уходить под воду.

Кое-как ополоснув глаза и непрестанно отплевываясь, Сворден Ферц ухватил человека за лямки комбинезона, схватил поперек тела вопящего мальчишку и, словно гусеничный трактор на атомном ходу, попер к знакомому островку с нелепо торчащей кабиной переброски.

— Хераусфордерер, — отрекомендовался человек и безропотно принял из рук мальчишки пригоршню грязи.

Он на удивление быстро оклемался. Счищая напластования земли и тины с комбинезона пучками травы, Хераусфордерер с интересом посматривал в сторону кабины переброски, до половины ушедшей в топь. Под шлемом на обритой голове обнаружился длинный хохол, перетянутый разноцветными шнурками, которым Хераусфордерер обтер лицо, более-менее равномерно размазав грязь и кровь.

— Путешествуете налегке? — Хераусфордерер посмотрел на Свордена Ферца. — Сынишку прихватили… Вокруг биостанции много интересных мест…

Сворден Ферц почувствовал беспокойство Хераусфордерера, которое тот тщательно пытался скрыть. Странная реакция для человек, только что упавшем с вертолетом в болото. Чудом избежавшие смерти разговаривают как-то иначе, подумал Сворден Ферц, но вежливо ответил вопросом на вопрос:

— А здесь есть биостанция?

— Ну, конечно! — вроде даже обрадовался Хераусфордерер. — В лесу, около Серых Камней… Значит, вы не оттуда, — вдруг сообразил он и с откровенным облегчением вздохнул.

— Мы идем в город, — встрял мальчишка.

— В город?! — изумленно повертел головой Хераусфордерер, помолчал, с удвоенной силой принявшись за чистку комбинезона. — До города далеко.

— Мы НЕ идем в город, — сказал Сворден Ферц. — И, кстати, что случилось с вертолетом? Он совершил побег?

— Совсем некстати, — пробурчал под нос Хераусфордерер, но, опомнившись, очень натурально выпучил глаза, захлопал ресницами, изображая детское изумление. — Побег? Какой побег? Вы меня с кем-то путаете, герр лейтенант!

— Имя! — рявкнул Сворден Ферц. — Звание! Часть!

Хераусфордерер от неожиданности дернулся, но тут же пришел в себя:

— О чем вы, герр лейтенант? Какое такое звание? У нас, у биологов, звания только научные.

Он резко встал, оглядел пятнистый от размазанной грязи комбинезон, подергал за ремешочки и клапаны карманчиков. Хераусфордерер неплохо разыгрывал сосредоточенность на собственной амуниции, но его выдавали беспокойно бегающие глаза. Им не находилось покоя между сощуренными веками. Он то косился на мальчишку, то бросал взгляд на Свордена Ферца, но, наткнувшись на пристальное изучение его в высшей степени подозрительной персоны, тут же принимался разглядывать испачканные обшлага и ботинки. Затем все повторялось.

Сворден Ферц все ожидал, когда Хераусфордерер не вытерпит и возмутиться, но, похоже, ему не в новинку становиться объектом недоверчивого и, в общем-то, недоброжелательного внимания. А еще он пах страхом. Тяжелым, неприятным, застоявшимся страхом, какой пропитывает изгнанников или беглецов за долгое время мытарств.

Кашлянув, Хераусфордерер отступил задом к озерцу, неуклюже нагнулся, зачерпнул воды и плеснул на лицо. Грязевая короста подалась и потекла бурыми струями за ворот комбинезона.

— Хорошо, — шевельнул губами Хераусфордерер и черпнул еще воды.

И тут мальчишка учудил. Незаметно подкравшись к Хераусфордереру, он схватил его за руку и залаял. Вышло это у него настолько похоже, что не наблюдай Сворден Ферц сценку в живую, он и впрямь бы подумал, что где-то по болоту бегает собака, и не какая-нибудь шавка, а здоровенный злой пес, окончательно одичавший в здешних безлюдных местах.

Хотя ничего особо страшного в злой шутке не имелось, как не было ничего ужасного и в том, если бы выла настоящая псина, но Хераусфордерер среагировал странно. Он замер, не донеся до лица очередную пригоршню воды, замер в чудовищно неудобной позе, словно не живой человек, а голограмма, в которой остановили воспроизведение. Сворден Ферц ясно ощутил, как напряглись все мышцы Хераусфордерера, напряглись до того предела, за которым уже начинается кататонический ступор. Ударь по нему железкой, и он зазвенит ледяным изваянием.

Мальчишка гавкнул еще пару раз для проформы и погрозил Хераусфордереру пальцем:

— Хитрый дядя!

От случившегося в горле у Свордена Ферца почему-то пересохло. На мгновение ему привиделась заснеженная дорога, петляющая по полям, покрытым глубокими воронками, дымящийся автомобиль, съехавший в кювет и несколько людей в странной форме, которые рассматривали лежащие у них под ногами тело. С какой стати перед глазами возникла эта картинка Сворден Ферц не понял, но ее пропитывал тот же застоявшийся ужас, которым пах Хераусфордерер.

— Перестань! — крикнул Сворден Ферц мальчишке, но тот и так замолчал, отступив от замершей фигуры.

Сворден Ферц шагнул к Хераусфордереру и успокаивающе положил руку ему на плечо. Осторожно сжал пальцами окаменевшие мышцы:

— Все нормально, все хорошо. Никаких собак здесь нет.

— Фашист, — прошептал Хераусфордерер. — Фашист проклятый… Гитлерюгенд еб…ный…

Стоило ей коснуться пальцем, дарованным господином Председателем, и десантник тут же взрывался. Взрывался весь — от макушки, скрытой под каской, до кончиков пальцев ног, упакованных в тяжелые ботинки.

Вылетали глазные яблоки и с чмоканьем разбивались о щиток.

Смешно раздувались щеки, точно их хозяин пытался изо всех сил надуть тугой метеозонд, но вместо этого из растопыренных губ выползала склизкая змея обложенного рвотой языка, распухала кровавым, с сосочками пузырем и лопалась, разбрасывая во все стороны липкие лохмотья.

Ремешок каски впивался в подбородок, но дрянной пластик не мог противостоять напору расходящихся от внутреннего давления черепных пластин и рвался. Стальное вместилище съезжало на макушку, чудом удерживаясь, до того мгновения, когда фонтан вскипевших мозгов взрывал голову и выстреливал в низкий потолок каску неуклюжим снарядом.

Раздвигались плечи, раздувались руки, бронежилет упрямо сдерживал всходящий тестом торс, сгоняя часть вздутия к чреслам, отчего фигура обретала какие-то бабьи очертания, чтобы затем гулко ухнуть, взломать изнутри консервную банку брони и излиться сквозь прорехи отвратной слизью скоротечной газовой гангрены.

Так, наверное, и происходило, если бы глаз имел время, быстроту и желание насладиться творением рук Теттигонии, а вернее — пальца господина Председателя.