Мой тридцать второй день рождения был одним из худших – скажем, его тоже можно было сравнить с двадцать четвертым, когда мой коллега-стажер, весьма нервный молодой человек, заблевал весь празднично накрытый стол, когда мы обсуждали, кого оставят работать в фирме. Оказалось, что он не зря волновался: на редкость мерзкий компаньон, курировавший этого беднягу, посоветовал ему выбрать менее трудную профессию – например, стать безработным. Но воспоминание о том, как он испакостил мой стол, несколько умерило мое сочувствие.

Элли сделала глубокий вдох и заерзала на диване.

– Чарли, – произнесла она тоном с подтекстом «довольно глупостей» (который так впечатлял компаньонов). – Не можем ли мы с этим покончить?

– До тебя все еще не дошло, не так ли? – Я с грустью понял, что это действительно так.

– О, Чарли, тебе пора повзрослеть. – Сейчас в голосе ее звучало раздражение. – Если в нашем бизнесе сам о себе не позаботишься, то никто не сделает это за тебя. Я сожалею о том, что произошло с Ханной – правда, мне жаль, – но теперь это в прошлом. Давай двигаться вперед.

Я собрался было доходчиво объяснить, почему она неправа, но тут вернулись Ханна и Куки с подносом, уставленным напитками какого-то странного цвета.

– У Куки потрясная идея, – сообщила Ханна. Все настороженно замолкли. – Давайте сыграем в «правда или вызов».[60] Я не играла в эту игру со школьных лет. Вот уж повеселимся!

Я попытался протестовать, но меня заглушили Люси и Эш, которые тоже считали, что будет весело. Мы все уселись на пол в кружок, потягивая наши занятные напитки.

– Нам надоела книга, и мы начали придумывать свои коктейли, – пояснил Куки.

Итак, игра началась. Первой отвечала Люси. Она сказала, что готова целый год воздерживаться от секса ради одной ночи любви с Хью Грантом.

Эш признался, что с радостью служил бы скамеечкой для ног старшему компаньону по полчаса каждый день всю оставшуюся жизнь, если бы это понадобилось для того, чтобы стать компаньоном. А Ханна сообщила ошарашенному Куки, что никогда не целовалась с другой женщиной.

Когда дошла очередь до меня, я выбрал «вызов», и мне пришлось отправиться в ванную, чтобы надеть нижнее белье поверх одежды. Да, не зря я перед выходом из дома мучился, решая, какую пару трусов надеть.

– Да уж, эротичен – лечь не встать, – приветствовала меня Люси. – Впрочем, это тебе иметь с ним дело, Элли. – Взгляды, которыми обменялись мы с Элли, остались незамеченными.

Затем Элли заявила, что застрелится, если в фирме встанет вопрос о выборе между мной и ею, и все произнесли: «Ах», и во взглядах, обращенных на меня, читалось: «Как вам повезло, что вы нашли такую любовь!» Один лишь Куки сказал, что никогда не присутствовал при более трогательной сцене (включая мой девятнадцатый день рождения, когда восемь человек преподнесли мне в качестве подарка книги по юриспруденции), и посоветовал всем нам немедленно пройти курс интенсивной психотерапии.

Вскоре языки еще больше развязались, то и дело раздавались взрывы пронзительного смеха – сказывалось воздействие убийственных коктейлей. Игра пошла по второму кругу, и Люси, накачавшаяся до такой степени, что свалилась бы с пола, если бы это было возможно, предложила Эшу выбирать.

– Я открытая книга, – сказал он. – Я выбираю «правду».

Несколько секунд Люси заходилась смехом, но потом взяла себя в руки и спросила:

– Если бы тебе нужно было трахнуть кого-нибудь в этой комнате, кого бы ты выбрал?

Эш обвел наш кружок внимательным взглядом, раздумывая. Меня бы такой вопрос смутил, но Эша не так-то просто вогнать в краску.

– Простите, мальчики. Простите, девочки. Это была бы Элли. Есть что-то такое в этих губах. – Элли улыбнулась ему, тоже ничуть не смутившись.

Повернувшись ко мне, Эш предложил выбрать. В ужасе от того, что мне могут задать вопрос, связанный с Элли, я снова выбрал «вызов».

– Продолжая тему, – в конце концов решил он, – я завяжу тебе глаза, и каждый из нас тебя поцелует. А потом ты угадаешь, кто есть кто. – Люси взволнованно захлопала в ладоши.

Итак, я уселся с завязанными глазами, и под звуковую дорожку нескончаемого хихиканья меня по очереди целовали в губы. Первый поцелуй был совершенно омерзительный: во-первых, это был кто-то щетинистый, во-вторых, очень смущенный. А вот второй был чудесный: мягкие влажные губы коснулись моих легко, как воздушная осенняя паутинка. В третьем я сразу узнал Элли. В нем была настойчивость и желание получить прощение. Четвертый поцелуй был искусным и довольно приятным, но не смог бы меня возбудить. Потом была пауза, и, наконец, – пятый поцелуй. Вначале прикосновение было очаровательно нерешительным, потом губы прижались сильнее, и внутри у меня потеплело. Кажется, этот последний поцелуй был продолжительнее других – и, наконец, губы медленно отдалились.

Повязку сняли, и я начал осторожно отгадывать.

Первый номер я угадал правильно.

– Куки, друг мой! За эти пять секунд я наконец нашел ответ на вопрос, который мучил меня двадцать лет: почему тебя бросают твои девушки.

Нежность второго поцелуя навела меня на мысль, что это была Ханна, но по радостной реакции я догадался, что это был Эш. Теперь я понял, почему женщины так легко подпадают под его обаяние.

– Ты целуешься, как девушка, – сказал я ему. – И это вовсе не комплимент.

Ну и ну! Номер три оказался не Элли. Она была недовольна, Люси (это была она) – тоже, да и я вовсе не прыгал от радости. Значит, четвертый поцелуй (который я приписал Эшу) – безрадостный и вовсе не ищущий прощения, принадлежал Элли.

Мы смотрели в глаза друг другу. Элли смотрела… Затрудняюсь определить, как именно. Был ли это страх? Или потрясение от всего, что произошло? А еще там была любовь. Я надеялся увидеть там сожаление, но его не было. Я почувствовал себя опустошенным. Все кончено. Почему она не могла быть такой, какой рисовалась мне пятнадцать лет в фантазиях? Зачем ей нужно было все погубить?

Боже мой, как все ужасно! Я никогда не думал, что мы будем вместе, но расстаться после того, как мы обрели друг друга – это было нелепо и трагично.

Итак, до меня далеко не сразу дошло, что номер пять была не Люси, как мне показалось, а Ханна. Я взглянул на нее, и она прижала руку ко рту, как бы желая исправить то, что наделали ее губы. Но в ее взгляде читалось что-то такое, чего прежде не было в наших отношениях. Я отвел глаза.

– Я мужик, – хотелось крикнуть мне им всем. – И это не я все усложняю.

Неловкое молчание медленно разгоняло алкогольный туман в комнате. От веселья этого вечера осталось лишь слабое эхо. Эш взглянул на меня с любопытством, но я не мог больше вынести ни минуты и начал намекать, что им пора. Куки оставался ночевать на диване, а Эш поднялся на ноги и потянул за собой Люси.

– Прогулка будет нам полезна, – сказал он. – Я доставлю Люси домой.

– А ты сможешь проводить еще и Элли? – спросил я.

– Что? До двери твоей спальни? – рассмеялся он.

Но Элли уже вскочила и начала застегивать свое пальто. Я видел, что она еле сдерживает слезы.

– Мне завтра рано вставать, так что я возвращаюсь к себе, – спокойно сказала она.

Куки, Ханна и я выстроились у двери, провожая остальных. Эш и Люси уже спускались к лифту, а Куки с Ханной вернулись в гостиную. Мы с Элли оказались вдвоем.

Элли дотронулась до моей щеки – она знала, что мне это нравится.

– Я люблю тебя, Чарли.

Слова, которые я так долго ждал, даже не надеясь их услышать, были сейчас пустым звуком. Я мягко отвел ее руку.

– Спокойной ночи, Элли.