Кэт блаженно улыбнулась сквозь дрёму.

— А ну-ка, посмотрите, кто к нам приехал!

Резкий голос Бетси сразу рассеял приятное забытье. Кэт села, почему-то чувствуя себя виноватой. Прищурясь, она глядела на две приближающиеся к ним фигуры. Бетси казалась ещё выше и элегантнее рядом с низкорослой, небрежно одетой женщиной в очках, поблёскивающих на солнце.

— Ну вот, — весело объявила Бетси, — теперь все в сборе. Кэт, представь гостью…

Несмотря на показную приветливость, взгляд Бетси был настороженный. Вновь прибывшая явно не принадлежала к высшему обществу. Копна тёмных вьющихся волос обрамляла маленькое остренькое личико. Сквозь стёкла огромных очков в черепаховой оправе внимательно смотрели глаза странного янтарного цвета. Руки засунуты в карманы видавшего виды спортивного полупальто. Вся компания молча разглядывала её, а она спокойно, выжидательно улыбалась.

— Привет, Берди, — сказала Кэт. 

Дневная работа закончилась, когда солнце уже клонилось к закату, а долины начал затягивать туман.

Освобождённые от тяжёлой ноши, деревья в глубине сада как-то сразу распрямились, подтянулись. Контейнер был доверху наполнен яблоками, теперь потерявшими свой нежный глянец.

Освещённые золотистым светом из окон, сборщики урожая медленно, группками брели в сумерках к дому.

— Ох, руки онемели! — стонала Джилл. — И ноги подкашиваются!

— Стареешь, Джилли, — смеялся Родни. — Это ещё что, завтра утром вообще пальцем пошевелить не сможешь.

— Спасибо, утешил, — устало откликнулась Джилл.

Они прошли по газону и гуськом поднялись на крыльцо. Дверь распахнулась, и на пороге выросла Бетси.

— Сапоги снимайте здесь. Чай готов.

— Слава тебе господи! — пробормотала Кэт, с трудом стягивая резиновые сапоги и следом за всеми входя в яркий круг света, льющегося из пылающего камина.

Зоя, разрумянившаяся, в халатике и тапочках, сидела на диване рядом с Алисой. Два лица — старое и юное — оторвались от настольной игры, обратив взгляд к тем, кто нарушил их покой.

Кэт сбросила куртку и подошла к дочери.

— Нравится тебе здесь?

— Ага, — довольно ответила Зоя. — Я уже помылась и выпила лимонаду, а тётя Алиса показала мне все свои страшные яды, про которые утром говорила. А попозже она найдёт мне поезд и Ноев ковчег. Знаешь, мам, я уже два раза выиграла, а тёте Алисе всё не везёт.

— Да, — согласилась Алиса, — она меня всё время обыгрывает.

— Зоя, — с тревогой сказала Кэт, — я надеюсь, ты понимаешь, что трогать бутылки в чулане ни в коем случае нельзя. Я боюсь, как бы…

— Ну что ты, мам…

— Крохе любопытно, — попыталась оправдаться Алиса. — Она знает, что трогать нельзя. Правда, куколка?

Зоя кивнула.

— Только в резиновых перчатках. Мам, когда тётя Алиса была такая, как я…

— Что было, то прошло, — перебила Алиса, виновато взглянув на Кэт.

Зоя решительно сменила тему разговора:

— Ой, мамочка, какая ты смешная. У тебя нос весь красный!

— Не заговаривай мне зубы, — ответила Кэт. — Как же ему быть? Я ведь не сидела в тепле целый день и не нежилась под душем, как некоторые, а работала.

— Но ты же сама велела мне идти в дом, — возмутилась Зоя. — Ты сказала, чтобы я шла вместе с тётей Алисой. А тётя Бетси тоже мылась в душе перед чаем, и она говорит…

— Ну ладно, я пошутила. Только прошу тебя, девочка, в чулан больше ни ногой, слышишь? Ой, что я с тобой болтаю, надо же скорей занимать очередь в душ. Пока!..

Бетси разработала целую систему приёма душа, которой должны были следовать все сборщики урожая; согласной этой системе, достигалась максимальная экономии горячей воды, поскольку устройство для её подогрева в доме было старое и ненадёжное. В ванной одновременно находилось по два-три человека. Пока один мылся ровно три минуты (за этим Бетси следила по часам на кухне), следующий раздевался и ждал своей очереди, дрожа и переминаясь с ноги на ногу на холодном линолеуме. По сигналу Бетси тот, кто блаженствовал в облаке пара под тёплой струёй, неохотно уступал место ближнему. Совместное мытьё было не в правилах Бетси, и поэтому соблюдался железный порядок: сначала «девочки», а потом «мальчики», а на стыке полов — супружеские пары.

Джереми не желал принимать участие в «этом идиотизме» и, к огорчению Кэт, всё время, пока они жили у Алисы, принципиально оставался немытым. Бетси, видимо, и в голову не приходило, что Джереми таким образом протестует против её «системы», скорее всего, она считала, что он и дома не моется, но никогда на этот счёт не высказывалась: давно уже усвоила, что лучше с ним не связываться.

Кэт сходила к себе в спальню взять всё, что нужно для мытья, и направилась в кухню, где у плиты сновала Бетси, свежая, румяная, надушенная жасминовыми духами. Сама без спешки принимала душ днём, утверждая, что сберегает воду для тех, кто будет мыться перед ужином. Анна, прислонившись к притолоке ванной, смотрела перед собой невидящим взглядом. За дверью бы слышен шум льющейся воды. Первой мылась Берди — это была привилегия всех новеньких. За ней уже вошла Джилл, поджидая своей очереди. Кэт встала рядом с Анной.

— Конец света! — проворчала Анна. — Неужели мама так никогда и не поймёт, что мы уже не дети!

— Но ведь горячей воды мало, — примирительно заметила Кэт. — Иначе на всех не хватило бы.

— Да брось ты, это только предлог, — отмахнулась Анна. — Как будто мы не можем быстро принять душ без этой дурацкой процедуры. Просто мать обожает командовать и думает, что мы всё ещё дети.

Кэт пригляделась к ней: брови нахмурены, выражение лица по-детски обиженное. Как она сейчас похожа на Родни, да и на Криса, подумала Кэт. Вот и они, чуть что не по ним, точно так же надуваются. Она всегда называла это «миной балованного ребёнка» и за Анной прежде такого не замечала. Жаль, если в ней это проявится… Кэт резко очнулась от окрика Бетси:

— Анна! Анна, поторапливайся, сейчас твоя очередь. Дорогуша, ты слышишь меня? Воды не хватит, если каждый… — Голос Бетси всё набирал силу.

«Мина балованного ребёнка» мгновенно исчезла с лица Анны, сменившись виноватой покорностью.

— Иду, иду, мама, — пробормотала она и поспешно скрылась в ванной.

В щель вырвалось облачко пара, старая дверь со скрипом захлопнулась. Бетси послала обворожительную улыбку Кэт и тут же перевела взгляд на часы, стоявшие на холодильнике. Джилл вряд ли может рассчитывать, что отведённое ей время продлится хоть на секунду.

Чувствуя себя полной дурой, Кэт заняла место Анны у двери. Подошла Сонси в красном халатике, с цветастым клеёнчатым пакетом и розовым полотенцем в руках.

— Я за тобой, — сказала она. — А кто там сейчас?

— Если не ошибаюсь, Берди, Джилл и Анна, — устало ответила Кэт. — Берди одевается, Анна раздевается, а Джилл принимает душ. Так что очередь большая.

Они прислонились к стене; обеим было неловко.

— Какой славный у тебя халатик, — выдавила из себя Кэт. — Очень приятный оттенок и пуговки милые, похожи на красные чашечки.

— Да он ведь уже… — начала было Сонси, но вдруг слова ей заглушил жуткий вопль из ванной, разнёсшийся по всему дому.

Кэт инстинктивно отпрянула: кто-то ломился в дверь с той стороны. Потом крики внезапно стихли, и наступила тишина. В дверь просунулась голова Берди. Без очков лицо её казалось ещё меньше; она близоруко моргала перед толпой, сбежавшейся со всего дома.

— Ничего страшного, просто Анна обнаружила на ноге пиявку и очень испугалась.

— И только-то?! — рявкнул Родни. — А я уже подумал, не набросился ли на неё маньяк с топором, так она орала!

Бетси протиснулась вперёд.

— Анна, не трогай, не трогай её. Я сейчас принесу соль. Кто-нибудь закройте, пожалуйста, воду в душе!

Дверь широко распахнулась, вышла окутанная клубами пара Берди в какой-то экзотической полосатой хламиде. Она вела под руку Анну. Та хромала, придерживая ногу под коленкой, а лицо у неё совершенно сливалось с халатом цвета сливок.