Что касается общей боеспособности охранных частей, то ее можно оценить, как не очень высокую. Под влиянием целого ряда факторов (колебания линии немецкой оккупационной политики, деятельность советских и польских партизан, отношение местного населения и т.п.) эти части только в очень немногих случаях могли противостоять организованному и подготовленному противнику. Оккупанты крайне редко использовали их самостоятельно. В лучшем случае, белорусская полиция и самооборона воевали совместно с немецкими или другими коллаборационистскими формированиями. В худшем – просто несли охрану каких-нибудь объектов или поддерживали порядок в населенных пунктах. Дисциплина в частях полиции и самообороны была, обычно, ниже среднего, а дезертирство и переход к врагу – очень частым. Поэтому, многие из этих частей были расформированы немцами еще до конца оккупации или, после чистки личного состава, влиты в другие, более крупные формирования.

Создание первых белорусских частей специального назначения относится еще к довоенному времени. Первоначально инициатива по их организации принадлежала Абверу, сотрудники которого активно использовали свои связи с белорусским национальным движением. Так, в середине 1940 г. бывший ректор Кенигсбергского университета, а теперь майор Абвера Герулис, встретился с Н. Щорсом и В. Годлевским, выступавшими за активное сотрудничество с немецкими военными кругами. Целью националистов было использовать любую возможность, чтобы создать ядро будущей белорусской армии. Немцы руководствовались более утилитарными мотивами: вербовка и подготовка агентов для переброски их на советскую сторону[517].

Встречи и переговоры продолжались несколько месяцев, и только весной 1941 г. было достигнуто определенное соглашение. Белорусская сторона обязалась предоставить добровольцев, немцы – организовать их в боевую единицу и обучить. Вербовка добровольцев должна была проходить через филиал варшавского Белорусского комитета в Бялой Подляске. Основной контингент – белорусы-военнопленные бывшей Польской армии. Не позднее весны 1941 г. группа Щорса начала среди них вербовочную компанию. В результате было набрано 52 добровольца, которых направили в поселок Ламсдорф (Польша). Здесь, 5 мая 1941 г. была создана школа Абвера, где белорусы должны были пройти соответствующую подготовку, рассчитанную на 2 месяца. Командиром группы стал бывший хорунжий Польской армии В. Кочан. 12 июня группе было присвоено название 1-й Белорусский штурмовой взвод, а на следующий день добровольцы закончили свой курс обучения и отбыли к советской границе, в поселок Прушков. К этому времени личный состав взвода состоял уже из 41 человека, так как некоторые добровольцы не захотели продолжать обучение и были отпущены домой. Диверсантов переодели в советскую униформу и стали готовить к заброске на территорию СССР[518].

15 июня через границу была переброшена первая группа диверсантов в количестве 7 человек (командир – А. Асовский), с целью выполнения диверсий на участке железной дороги Барановичи – Столбцы. Однако выполнить свое задание им не удалось. После высадки, диверсанты были обнаружены советскими пограничниками и после короткой стычки захвачены в плен. Следующая группа в количестве 20 человек вышла на задание 19 июня. Накануне переброски ее разделили на две группы по 10 человек, которые получили самостоятельные цели. Одна из групп, которую возглавил А. Кочан, в ночь с 21 на 22 июня была выкинута на парашютах западнее Минска. Здесь они успешно выполнили диверсию на железной дороге, после чего отошли навстречу наступающим немецким войскам. Судьба третей группы диверсантов неизвестна[519].

После нападения Германии на СССР и быстрого продвижения немцев на восток, боевое применение штурмового взвода согласно его функциям разведывательно-диверсионного характера стало бессмысленным и нецелесообразным. В связи с этим, его личный состав был направлен на оккупированную территорию Белоруссии для выполнения мероприятий полицейского характера. Так, в сентябре 1941 г. белорусы-диверсанты пополнили ряды минской полиции порядка[520].

Следует сказать, что 1-й штурмовой взвод был не единственным специальным формированием, который организовали немцы накануне вторжения в СССР. Например, по линии того же представительства в Бялой-Подляске было сформировано еще несколько групп (по 20-30 чел. в каждой). Из них наибольшую известность получила группа бывшего капитана Польской армии Ю. Вежана, в составе которой было 32 человека. В отличие от группы Кочана, эти диверсанты проходили подготовку в Силезии. В июне 1941 г. они были десантированы на территорию БССР в районе Сувалок. Однако почти сразу эту группу обнаружили и захватили советские пограничники. Вежан и его люди были помещены в тюрьму в Ломже, откуда их вскоре освободили наступающие немецкие войска[521].

Установление на большей части Белоруссии гражданской оккупационной администрации означало, по сути, окончание существования белорусских частей специального назначения в составе Абвера. Фронт проходил далеко на востоке, и необходимость в проведении диверсионно-разведывательных акций отпала. Однако, из-за подъема движения Сопротивления, возникла необходимость проведения специальных акций в рамках антипартизанской войны.

В декабре 1942 г. начальник полиции безопасности и СД генерального округа «Белоруссия» СС-оберштурмбаннфюрером Э. Штраух и руководство БНС договорились о создании отдельного белорусского батальона СД. Цель создания: проведение специальных операций против партизанского движения. В ходе последующих встреч лидеры белорусских коллаборационистов выдвинули ряд условий, на основе которых они брались оказать содействие в деле создания батальона:

1. Командиром батальона назначался немец, а все остальные командные должности занимались белорусами;

2. Командный и служебный язык в батальоне – исключительно белорусский;

3. Кандидатов на командные должности представляет главный референт БНС по военным вопросам;

4. За моральным состоянием личного состава батальона наблюдает чиновник, специально назначенный для этого руководством БНС. Он же отвечает и за пропаганду в батальоне;

5. Вооружение, обмундирование и снабжение в батальоне – немецкое и по немецким нормам;

6. Знаки различия на мундирах должны быть белорусскими: в качестве кокард «Погоня», а на левом рукаве – бело-красно-белый национальный щиток;

7. Батальон может использоваться только на территории Белоруссии и только «против врагов белорусского народа – советских партизан»[522].

На следующий день после последнего совещания, в конце декабря 1942 г., главный военный референт БНС Ф. Кушель выехал в округа. В ходе поездки он провел ряд встреч с местными руководителями БНС, на которых обсудил вопросы, связанные с набором добровольцев в батальон. В начале февраля 1943 г. из округов стали прибывать первые добровольцы, которых сразу же отправляли на переподготовку. В результате, в первой половине марта батальон был уже сформирован. Организационно он состоял из двух рот, в каждой и которых проходило службу по 200 человек. Командирами рот были назначены старшие лейтенанты Орсич и Мазур. В начале апреля в батальоне ввели должность пропагандиста. По предложению Кушеля им стал лейтенант В. Чеботаревич[523].

Осенью 1943 г. батальон пополнили ротой, созданной при отделении СД в Вилейке. Ее командиром был назначен уже упоминавшийся лейтенант А. Кочан. Несколько позднее из Глубокого прибыло еще 150 человек во главе с лейтенантом Якубенком. Позднее в структуру батальона было введено еще несколько подразделений, созданных при отделениях СД в других районах генерального округа. Таким образом, к зиме 1943 г. батальон был развернут в сильное спецподразделение, в рядах которого насчитывалось примерно 1000 добровольцев. После этого он получил порядковый номер и стал официально именоваться 13-й Белорусский полицейский батальон при СД (13. Weissruthenische-Polizei(SD)-Bataillon). Немецким командиром батальона назначили офицера из аппарата Штрауха – СС-штурмбаннфюрера Юнкера[524].