Разбирая записи старой приходской книги, исписанной в прошлом веке, старый священник никак не мог понять, кому же понадобилось изъять из неё листы с записями за конец десятого года правления короля Эдуарда. Тогдашний капеллан вообще грешил неточностями, делал записи небрежно, усложняя составление родословной. Но что же всё-таки произошло в начале 80-х годов, за что же пострадала приходская книга?

Если пять лет назад барон Уоршел радовался тому, что он так удачно нашёл жениха для дочери, то теперь давняя помолвка Жанны с Норинстаном скорее огорчала его, чем радовала.

Жанне исполнилось шестнадцать. В ней ещё больше проявилась красота матери, обращавшая на себя внимание всех, кто ее видел, но, несмотря на это, она всё ещё ходила в невестах. Большинство её сверстниц были замужем и успели родить одного, а то и двух детей, не говоря уже о девушках постарше. За исключением, Мелиссы Гвуиллит, в прочем, в этом не было её вины. Первый её муж (какой-то мелкий валлийский князь, состоявший на королевской службе) оказался бездетным и не слишком докучал молодой жене своим присутствием. Он был убит в пьяной драке на второй год супружеской жизни. Со второй помолвкой барон Гвуиллит не спешил, подыскивая зятя среди англичан. В начале года Мелисса снова стала невестой и, если верить слухам, уже к лету должна была вторично выйти замуж. Таким образом, странное положение юной баронессы Уоршел вызывало много кривотолков.

Предположения Роланда Норинстана о том, что он скоро вернётся в Шропшир, не оправдались: граф вынужден был полтора года проторчать во Франции и Шотландии. Потом скончался один из его близких родственников по материнской линии, и свадьбу пришлось отложить еще на год. Таким образом, Норинстан вернулся в Леопаден только к зиме 1281 года.

Где-то через месяц к нему заехал барон Уоршел, решивший напомнить о необходимости поторопиться со свадьбой.

— Я понимаю, граф, Вы не могли вернуться раньше, но время идёт, а моя дочь уже который год ходит в невестах, — сказал он, пригубив кубок с вином. — Она уже не девочка, и я не хочу, чтобы она осталась старой девой. Если Вы не намерены жениться на ней, то разорвите помолвку. Правда, в этом случае Вы бросите тень на честь моей дочери, и, боюсь, мне будет трудно будет найти ей нового жениха.

— Никогда не поверю, что не найдётся человек, который согласиться взять Жанну Уоршел в жёны! — усмехнулся Роланд.

— С возрастом женщины дурнеют, и с каждым годом им всё труднее найти себе мужа. А я не желаю, чтобы моя дочь пополнила ряды бенедектинок.

— Вашей дочери нечего этого опасаться. Я никогда не поверю, что за эти три года она успела подурнеть настолько, чтобы лишиться всех своих поклонников. — Роланд прищурившись посмотрел на собеседника и многозначительно усмехнулся.

— К чёрту лысому этих поклонников! Кому нужна стареющая девушка, от которой отказался жених?

— Не беспокойтесь, барон, Вам не придётся искать нового жениха для Вашей несравненной дочери. Я не намерен нарушать данное когда-то перед лицом Господа и людьми слово. Мои дела улажены, долг перед Его величеством исполнен — и я могу со спокойной душой жениться.

— Вот и хорошо! — обрадовался Уоршел и добавил: — Нам нужно поспешить со свадьбой. Знайте, граф, хоть я и говорил Вам, что теперь Жанну трудно будет выдать замуж, но, в случае чего, я смогу её пристроить. В этом году она должна выйти замуж и выйдет!

— И кто же, по-Вашему, может польститься на брошенную невесту? — смеясь, спросил Норинстан. По его тону нельзя было догадаться, что этот вопрос задан вовсе не из праздного любопытства: Роланд взял себе за правило заранее узнавать имена потенциальных соперников.

— Хотя бы мой сосед.

— Вы хотите выдать дочь за соседа? — В его голосе слышались нотки задетой гордости. — Не за баннерета Леменора ли?

— Нет, за другого. Но, надеюсь, моя дочка станет Вашей женой.

— И я надеюсь. Свадьба будет пышной, я не поскуплюсь. Можете послать в город за тканью на свадебное платье.

— Я не могу допустить, чтобы Вы полностью оплатили эту свадьбу, — упрямо возразил барон. — Уж не настолько я беден, чтобы быть не в состоянии купить дочери платье!

— Успокойтесь, успокойтесь, барон, я ни в коей мере не намерен нанести урон Вашей чести. Можете заняться нарядом невесты, если хотите. Ну, а я позабочусь, чтобы гости на свадьбе ни в чём не нуждались. Прекрасно. Думаю, можно будет сыграть свадьбу сразу после Великого поста.

Уоршел кивнул. После поста, так после поста — лишь бы эта чёртова свадьба вообще состоялась! У него были свои основания торопить графа: семья его разрослась, лишние нахлебники ему были не нужны. В самом конце позапрошлого года, в канун Рождества, его супруга разродилась долгожданным наследником. Правда, он чуть не стоил ей жизни. Каролина рожала долго, целых два дня, в муках, а после три месяца лежала пластом. Отец назвал сына Элджерноном, в честь деда, и перенес на него часть любви, предназначавшейся ранее Жанне. Время от времени юная баронесса даже ревновала отца к этому вечно плачущему свёртку на руках няньки — дебелой крестьянки, недавно произведшей на свет двойню. Среди слуг ходили упорные слухи, что у её малюток и маленького барона был один и тот же отец. Проверить это не удалось: лишённые материнского молока, поступившего в полное распоряжение сэра Элджернона, они не дожили до того времени, как могло бы проявиться фамильное сходство.

Леменор с наслаждением вытянул ноги перед камином и откинулся на подушки. Он был сыт и поэтому доволен.

Барон де Фарден покосился на пустой бочонок и лениво закатил его ногой под стол.

— А у Вас тут стало уютнее, — лениво пробормотал баннерет. — Чисто и все вещи на местах. Кажется, появились подушки. Хм, недурно.

— Это всё Марта.

— Марта? Какая ещё Марта? Я что-то не слышал, чтобы Вы женились. Ваша сестра давно вышла замуж, мать умерла… Так кто же это таинственная Марта?

— Баннерет, неужели Вы решили, что мою берлогу приводила в порядок дама? — усмехнулся Клиффорд.

— Разве нет? Помнится, моя мать в своё время вместе со служанками тоже что-то мастерила. Там были какие-то цветочки, деревья…

— Ничего, когда женитесь на своей баронессе, у Вас будет много таких вещиц. Она ведь не белоручка?

— Женюсь? — Артур рассмеялся. — В своё время её жених чуть не оправил меня к праотцам и, вероятно, при случае будет рад окончить начатое дело. Так что, если я и женюсь, то уже на вдове графа Норинстана.

— И, конечно, Вы постараетесь ускорить кончину несчастного графа? — Барон подмигнул другу. — Ведь так обидно видеть яблочко и быть не в состоянии его сорвать?

— Убьёшь его, как же! — хмыкнул Леменор. — После случившегося мне лучше не попадаться ему на глаза. А ничего, кроме поединка, я в таком деле не приемлю.

— Ладно, хватит об этом! Давайте я познакомлю Вас с моей Мартой.

— Марта! — Фарден громко хлопнул в ладоши. — Иди сюда, моя милая!

В комнату вошла молодая женщина в подобранном с боков серо-голубом платье, перехваченном ярким поясом; её волосы были аккуратно убраны под платок, перехваченный вышитой повязкой.

— Ну, уложила Мартина? — Барон улыбнулся и поманил её к себе.

— Да. Он такой проказник — весь в Вас пошёл! — Марта расплылась в улыбке и села ему на колени.

— Баннерет, помните, я говорил Вам о вилланке, что призналась мне в любви? — Клиффорд погладил её по волосам.

— Честно говоря, нет. Я таких мелочей не помню.

— Ну, так это она и есть, моя Марта. Поздоровайся с сеньором баннеретом, — он легонько толкнул её в спину.

Марта соскочила на пол и поклонилась.

— Рада видеть Вас у нас, сеньор баннерет. Надеюсь, Вы всем останетесь довольны, — прощебетала она и застенчиво улыбнулась.

— Это я выучил её правильному выговору, — с гордостью заметил барон, взяв её за руку. — Славная девушка, к тому же, отличная хозяйка.

Марта покраснела и с обожанием посмотрела на Фардена.