Она отыскала его в конюшне, где монотонно хрустели кормом лошади. Лестница, ведущая на сеновал, была в дальнем углу; подойдя ближе, Джуди услышала доносившийся сверху смех. Среди голосов она узнала голос Метью.

Девушка крикнула его. Всклокоченная голова конюшего свесилась вниз. Джуди попросила его спуститься.

— Давно ж я тебя не видела, Метью!

— Соскучилась? — улыбнулся он.

— Не больно-то.

— А чего пришла?

— Да так… Посмотреть, жив ли.

— Жив, как видишь.

— Я думала, что ты мне обрадуешься, приголубишь…

— А я, что, не рад?

— Рад, как же! Ты с дружками своими выпиваешь, а обо мне даже не спросил.

— Перестань, Джуди!

— Тогда почему не зашёл? Я ведь ждала…

— Дела у меня были.

— Ах, дела у него? Попойка, так и скажи! Пьете, жрёте здесь… Да ну тебя к чёрту, Метью!

— Ты чего? — не понял он.

— Чего-чего? Ухожу я. И больше не вернусь, ты меня знаешь…

— Вы его любите?

Жанна молчала. Она сидела с шитьём в руках и прислушивалась к голосам служанок, выбивавших ковры.

— Я его жена, — подумав, ответила графиня.

— А Вы знаете, что он обещал жениться на другой?

Жанна покачала головой. От баннерета не укрылось, что произнесенная наугад фраза произвела должное впечатление и, воодушевившись успехом, продолжил:

— Ходило столько слухов о её смерти.

— Так она умерла? — с облегчением спросила графиня.

— К сожалению. Она без памяти влюбилась в Вашего мужа, когда он заехал к ее отцу, чтобы уладить какой-то земельный спор. Ну, а зная Вашего супруга… Словом, он соблазнил её, пообещав жениться, но к тому времени граф уже был помолвлен с Вами. Смею Вас заверить, это была порядочная девушка из хорошей семьи. Но за ней не давали приданного. Когда она узнала, что граф и не думал на ней жениться, она пригрозила рассказать обо всём Вашему отцу. На следующий день она не вернулась с мессы.

— Вы утверждаете, будто к этому причастен мой муж?

— Возможно, — уклончиво ответил Леменор — всё-таки это серьёзное обвинение. — Зато мне доподлинно известно, что он спасал от виселицы валлийцев. Он укрывает у себя своих мятежных родственников. На Вашем месте я бы расторгнуть этот брак: Вы рискуете лишиться владений и своего доброго имени. Может статься, Вас бросят в темницу.

— Бог убережёт! — перекрестилась графиня.

— А если Вы вслед за ним взойдете на эшафот? Его казнят, как изменника. И Вас, как его супругу.

— Я делила с ним радости, разделю и смерть.

— Я не понимаю Вас… Неужели ради него Вы готовы принять мученическую смерть, вытерпеть весь этот позор?

Она промолчала.

— Вы думаете, он Вас любит? Это брак по расчету, обыкновенная сделка. Часть договора, заключенного Вашим мужем с Вашим отцом. И знаете, ради чего он был заключён? За счет Вас Ваш отец хотел поправить своё положение. Вы не были нужны ни тому, ни другому. У графа были деньги, у барона — связи…

— Да, отцу были нужны деньги — и что? — с вызовом спросила Жанна.

— А то, что он не погнушался продать Вас изменнику.

— Перестаньте! Он не изменник!

— Бросьте, графиня! О предательстве графа известно всем. Я могу защитить Вас от наветов, помогу законно расторгнуть брак.

— Я не хочу. Я его жена перед Богом и людьми.

— А как же моя любовь к Вам? — пылко возразил Артур, картинно упав перед ней на одно колено. — Все эти годы я думал только о Вас, жил только Вами, грезил тем днём, когда смогу назвать Вас своей женой…

— Но почему же Вы не женились на мне, если так пылко любили? — покачала головой Жанна. Она снова принялась за шитьё — те же чепчики и распашонки для ребёнка, что и прежде. — Я ничего не слышала о Вас с весны.

— Как, Вы ни один из моих гонцов не доехал до Вас? — разыграл удивление баннерет.

— Нет. Ни один.

— Но я посылал их! Может, это граф?

— Что граф?

— Перехватил их. Если б Вы только знали, сколько раз он покушался на мою жизнь! Только Божественная защита уберегла меня от смерти. Но я боюсь за Вас, не за себя. Что сделает это чудовище, когда узнает, что я был у Вас? Он убьёт Вас!

— Зачем ему убивать меня? Если он спросит, я все расскажу ему.

— Жанна, Вы не понимаете! Это бешеная собака! Когда он поймет, что Вы всё знаете… Чтобы защитить Вас, я оставлю Вам солдат.

— Я не боюсь его, он мой муж.

— Но могу я хотя бы надеяться? — Взяв её за руку, он не сводил глаз со своей собеседницы.

— Чем был бы этот мир без надежды? — грустно улыбнулась Жанна.

Артур пробыл в Уорше пять дней, и все эти пять дней настойчиво повторял ей, что ее брак был ошибкой, корил за измену, но обещал все простить, если она «отринет с себя печать врага». А она лишь виновато улыбалась в ответ и думала о том, как же труден человеческий выбор.

— Но Вы ведь сожалеете, что вышли за него?

Молчание.

— Как я могу жалеть? Он подарил мне ребенка.

— Но это должен был быть наш ребенок!

— Что же Вам мешало жениться на мне?

— Вам ли не знать!

Опять молчание.

— Если бы Вы хотели…

— Жанна, Вы обещали!

— Я выполнила все свои обещания.

— Вам приятно быть вещью, которую продали?

— Меня продали в хорошие руки.

— В руки изменника! У меня есть доказательства, Жанна! Он обманывал Вас, он обманул Вашего отца! По его вине погибли невинные люди! Их резали, как свиней, а он смотрел!

Она низко опустила голову.

— Я буду молиться за спасение его души.

— А кто помолится за спасение Вашей? Изменников ждет мучительная смерть! Но если бы только смерть! Это пятно никогда не смыть, Ваш брат все потеряет, ему придется уйти в солдаты.

«Он изменил Вам, Жанна. Он предал Вас, Жанна. Он изменник, Жанна. Вы товар, Жанна. Он сбежит и бросит Вас. Ваша семья будет навек опозорена. Вы останетесь без средств, без крыши над головой. Беззубые вилланки будут плевать Вам в лицо. Вы в одной рубашке пойдете на эшафот», — вертелось у нее в голове. Она отчаянно зажимала уши, чтобы не слышать этого, но слова Леменора бились где-то там, в глубинах ее сознания и разрывали его на части. Жанна не могла верить и не могла не верить. Она молилась, но желанное спокойствие не приходило.

В день отъезда баннерета её мучила тоска, гнетущая ноющая тоска.

(«Уезжает… Живой. А я остаюсь одна… Господи, неужели нельзя сделать так, чтобы со мной всегда был кто-то? Кто бы любил меня, заботился обо мне… Неужели я так много прошу, неужели я этого не заслужила? Они даже не догадываются, что эти короткие встречи — желанное вознаграждение за долгие дни ожидания, за томительное одиночество, за ежедневные сомнения и страх. А он отругал меня, разбередил душу, посеял сомнения — и уехал. Но всё равно, храни его Господь!»).

Графиня стояла на верхней ступеньке крыльца, не решаясь попрощаться с ним: она была замужем. Да она и не знала, как с ним теперь прощаться.

— Я не могу согрешить в глазах людей. Я не желаю, чтобы говорили, будто я прелюбодейка, — думала она. — Если бы он хотел, он бы поцеловал меня, сказал бы мне что-нибудь наедине — но он не хочет.

Баннерет обернулся к ней, и графиня пожелала ему доброго пути.

Когда он уехал, она ещё несколько минут стояла на крыльце, будто пытаясь силой взгляда удержать Артура — бесполезно. Тоска заполнила её сердце; ей хотелось любить, безгранично, не отдавая себе отчёта в том, что и зачем она делает, — а любить было некого. Ветер раздувал её юбки, хлопал ими по её ногам, а ей казалось, что это душа рвётся туда, где счастье. Ведь где-нибудь да должно быть это счастье…

Джуди принесла накидку, накинула ей на плечи.

— Пойдемте, госпожа! — Служанка тронула её за плечо. — Я Вам травяного отвару налью.

— Отвару? — горько усмехнулась Жанна. — Он не поможет, пей его сама! Ступай, помоги Элсбет.

— Ох, заболеете Вы! И про ребёночка бы не забывали…

— Перестань причитать, я уже ухожу.