— Я Вам не верю. Должна же быть какая-то выгода!

— И эта выгода сейчас стоит передо мной.

— Я не понимаю…

— Вы — свет, ведущий душу в потёмках жизни, божественное откровение, ниспосланное презреннейшему из смертных.

— Неужели Вы любите меня? — Девушка подняла на него удивлённые глаза.

— Кто знает, — пожал он плечами. — Но Вы холодны ко мне.

Женщины любят ушами, а девушки любят красивые витиеватые фразы и томные, полные любовной тоски взгляды. Если путь к сердцу мужчины лежит через желудок, то путь к сердцу женщины выстлан любовными клятвами.

Наигранная, заученная наизусть романтическая исповедь Роланда возымела действие: Жанна не осталась к ней равнодушной.

— Мне жаль, но осчастливить Вас не в моей власти, — прошептала она. — Я вовсе не так красива, как Вы говорите, и не достойна этих прекрасных слов. Но даже если бы была достойна, видит Бог, страдала бы оттого, что причиняю боль другим.

— Так значит, никакой надежды?

— Увы! Я не достойна быть Вашей женой, откажитесь от меня, найдите себе другую избранницу. А если это невозможно, прошу, хотя бы отсрочьте помолвку!

— Хорошо, я исполню Ваше желание, но с одним условием…

Не успела Жанна спросить, что это за условие, как Роланд, забыв о роли былого куртуазного возлюбленного, обнял её и поцеловал. Она вырвалась и выбежала вон. Ей неважно было, куда бежать, лишь бы быть как можно дальше от него! Норинстан пошёл за ней, довольно улыбаясь.

— Подождите, баронесса! Там темно, Вы оступитесь, — заботливо крикнул он.

Жанна замерла у кожаного занавеса и испуганно посмотрела на него через темный зал.

— Вижу, что моё общество тяготит Вас, — граф неспешно подошёл к девушке и протянул ей руку. — Но раз я увёл Вас от отца, то я же должен вернуть Вас ему.

Баронесса помедлила, но всё же оперлась о его руку.

В одной из смежных с главным залом комнат они столкнули с игравшими в жмурки девушками. При виде графа игра была прервана; с головы водящей сняли капюшон.

— Присоединяйтесь к ним и весело проведите время, — покровительственно улыбнулся Норинстан и подтолкнул Жанну к играющим.

Баронесса Уорш имела обыкновение вставать рано, чтобы до утренней службы успеть сделать что-нибудь по хозяйству. Но то было дома, а тут ей решительно нечего было делать, поэтому, одевшись, она решила немного прогуляться.

В Леопадене, как и в Уорше, тоже был сад; он занимал небольшое пространство между службами и внешней стеной. Центром его был колодец, окружённый несколькими кустами роз. От колодца расходились три дорожки. Сад был запущенный, тенистый, каким ему и полагалось быть в замке, в котором подолгу никто не живёт, но именно своей дикостью Жанне он и понравился.

Было ещё прохладно, и баронесса, присев на скамью у колодца, поправила пелисон. Над её головой, клокоча, пролетел сокол; девушка невольно проследила за ним взглядом: сокол скрылся за крышами замковых построек. Вскоре он появился снова и, кружа, стал снижаться над садом.

— Умница, молодец, моя хорошая! — услышала баронесса голос графа Норинстана. Обернувшись, она увидела его в конце одной из дорожек: он кормил мясом сокола, любовно поглаживая его пёрышки. Снова отпустив птицу в заоблачную вышину, граф случайно взглянул в сторону колодца и заметил Жанну.

— Доброе утро, баронесса! Надеюсь, Вы хорошо спали? — Он направился к ней, искоса следя глазами за полётом своего сокола.

— Благодарю Вас, хорошо. — Она пригнулась, когда птица пронеслась у неё над головой и снова уселась на руке хозяина. Сокол же, не обращая на неё внимания, принялся чистить перья.

— Не бойтесь, с Гивен мог бы играть ребёнок, — заверил её граф, но на всякий случай приготовил каблучок.

— Просто я никогда не видела сокола, — смущённо улыбнулась девушка.

— Сегодня Вам представится случай полюбоваться соколиной охотой. Вы убедитесь, что эти птицы чудесны. Вам обязательно надо завести сокола или ястреба.

— Вы её любите? — Жанна указала на кончившую прихорашиваться Гивен. Птица внимательно смотрела на неё блестящими глазами.

— Конечно. Я бы не согласился продать её даже за десять тысяч марок, а ведь это большие деньги. Друг может Вам изменить, птица — никогда.

— Наверное, Вы постоянно возите её с собой? — Девушка внимательно рассматривала существо, удостоенное столь лестных слов и искренней любви.

— И не только её. У меня есть ещё несколько ястребов. — Свободной рукой граф указал на третью дорожку. Значит, в конце неё был соколиный двор.

— А можно мне её подержать? — тихо спросила Жанна. И почему её отец не держит соколов, они ведь такие красивые!

— У неё острые когти, — покачал головой Роланд. — Если хотите, можете её погладить.

Баронесса осторожно, кончиком пальца, провела по коротким пёрышкам на голове птицы.

— Вы ещё увидите, какова она будет сегодня! — с гордостью сказал граф.

Зашуршал песок под ногами ещё одного «жаворонка». Норинстан, стоявший лицом к калитке, первым заметил его.

— Не знал, что Вы встаёте так рано, Осней! — крикнул он. — Я тут говорил баронессе Уоршел, что хороший сокол порой лучше друга, а Вы как думаете?

— Смотря, какой друг, — уклончиво ответил граф Вулвергемптонский и поздоровался с Жанной. Она с интересом взглянула на него — невысокий сухонький человек с седеющими волосами, аккуратно подстриженной бородкой и волевым подбородком. Одет скромно, только золотая цепочка указывает на то, что он богат.

— Вы привезли с собой ястреба? Мне давно хотелось увидеть его в деле.

— Увидите, — улыбнулся Осней. — Надеюсь, у Вас найдётся для меня время? Мне хотелось бы поговорить с Вами до службы, пока наши мысли не заняты этими милыми птичками, — он кивнул на Гвендолин.

— О чём?

— О валлийцах. Я знаю, у Вас есть там шпионы…

— Извините, а можно мне туда? — прервала его баронесса, указав на одну из дорожек. Ей не хотелось мешать им и в то же время не хотелось возвращаться в душные комнаты.

— Что? — Обернулся к ней Роланд. — Да, можно. Только осторожно, за садом не следят. Берегите голову!

— Так что же валлийцы? — настойчиво повторил свой вопрос Осней, когда Жанна скрылась из виду.

— Что валлийцы? — нахмурился Норинстан.

— Собираются ли они нападать?

— Откуда я знаю, я же не Господь Бог! — нервно ответил Роланд, вспомнив о человеке, бывшем у него на прошлой неделе. Он был валлийцем, валлийцем из-за рва Оффы, не признающим английских законов, но его родственником. Знал ли об этом Осней? — Если хотите, я выскажу Вам пару своих соображений, но после утренней службы. А сейчас мне нужно отнести Гвендолин обратно.

Проследив глазами за удаляющейся фигурой графа, Осней задумался:

— Знает ли он, чего нам ожидать с запада? Конечно, знает, он в таких делах понимает больше нас всех вместе взятых. Его предположения всегда сбывались. Лишь бы на этот раз они не обернулись большими неприятностями! С чего бы тогда было посылать его сюда, на самую границу, если молодчики с гор ничего не замышляют?

Услышав, что голоса смолкли, Жанна осторожно вернулась к колодцу. Как и предупреждал её хозяин, сад оказался слишком запущенным, чтобы доставить кому-либо удовольствие, зато она не мешала им разговаривать. Ей хотелось спросить об Артуре Леменоре, но она боялась.

Снова присев на скамью у колодца, Жанна с нетерпением ожидала времени утренней мессы. Граф Вулвергемптонский ушёл, так что никто не мешал ей наслаждаться вступающим в свои права утром, разве что немного отвлекала возня, доносившаяся со двора — но с этим ничего не поделаешь. Вернувшийся хозяин замка, прошёл мимо неё. Очевидно, сейчас ему было не до баронессы Уоршел. Что ж, так даже лучше. Но его Гивен — просто прелесть!