— А как там наши войны против неверных? — поинтересовался один из «вечных» оруженосцев. — Надеюсь, мы не отдали им Гроб Господень?

— Не давайте ему больше эля, сеньоры! Уилфред в стельку пьян, — хохоча, крикнул его сосед. — Святая земля принадлежит нечестивцам. Нет больше славного Иерусалимского королевства…

Так завязалась беседа о событиях столетней давности.

— А давно ли бесстрашный Ричард вёл нас на Аккон? — с сожалением и досадой спрашивал кто-нибудь.

— А какие богатства ожидали нас на Востоке! — вторил ему другой, плеснув в кружку ещё горячительного. — И где они теперь, где наши кровные богатства? Неужели Господь любит сарацинских собак больше нас?

— Где наше богатство, кровь Христова? Где наши товарищи, которые принесли язычникам знамя Христово? Их убили, убили, сеньоры! — Он с чувством воздел руки к небу. — Убили христиан!

— Святая Земля… Мы лили в неё золото, будто в бездонную бочку.

— Вы про налоги, которые росли, как стены башен во время войны? — вступал в разговор новый собеседник. — Хорошо нас потрясли шерифы и церковники! Так трясли, что наш брат бежал к поганым крысам-ростовщикам.

— Много же их перерезали! — Кто-то довольно крякнул. — И поделом. Шелудивые псы заслужили смерть. Будь моя воля, всех бы перевешал. Христопродавцы! Они с радостью поменяют свою душу на тридцать серебряников!

— Крест Господень, их души еще до рождения забрали черти! Клянусь всеми кругами Ада, в убийстве еврея нет ничего позорного! Они были изгнаны Богом для того, чтобы мы смотрели на них и помнили, до чего может довести жизнь без Господа в сердце.

— И то верно! — подхватил ещё один. — В Страстную неделю мы вспоминаем, что они ратовали за распятие Христа. И вечно будут искупать свой грех, живя в грязи и горя в Аду.

— Заткнитесь, проповедники! — остудил их религиозный пыл человек с проседью в волосах. — Хватит поминать подлых! У нас и без них осталось чёртово наследство от Святой земли.

— О чём это Вы?

— О тамплиерах и прочей дряни. Сначала эти лисы ухаживали за больными, совмещали меч с молитвой. А между делом набивали сундуки деньгами, особенно храмовники.

— Что верно, то верно! — послышалось со всех сторон. — Они в золоте купаются!

— Недавно один явился к моей сестре и потребовал денег.

— И она дала? — укоризненно присвистнул рыцарь, говоривший раньше о непомерно больших налогах. — Ясное дело — женщина, а по сему — дура!

— Дала она, как же! — с гордостью ответил седобородый. — Свояк прогнал его в три шеи, да ещё собак науськал.

— Эх, меня война вконец разорила!

— Да, утяжелить бы карманы женитьбой! Только где ж найти богатенькую невесту?

— Нашёл же Леменор и, представьте, у себя под боком! — ловко вставил слово Клиффорд де Фарден.

— Повезло ему! Когда только успел?

Фарден многозначительно возвёл очи горе.

— Верно говорят, судьба несправедлива, — хмыкнул седобородый.

Они на время замолчали, потягивая из кружек эль.

— Не расскажите нам о Вашем братце, сэр Эдвард? — толкнул соседа в бок дородный барон. — Я слышал, — с улыбкой добавил он, — сэр Эдгар немного напроказил.

— Да уж! — вздохнул его собеседник. — Он успел обокрасть два монастыря и обесчестить минимум две дюжины женщин.

— Занятно! Кто же эти счастливицы?

— Крестьянки, монашки и дочь шатлена.

— Ну, с первыми-то всё понятно, а как к его коньку попали другие?

— Я же говорил, он ограбил два монастыря, — с досадой ответил сэр Эдвард. — Один из них был женский.

— Вот те раз! Силён Ваш братец! Сразу две дюжины! Пью за достопочтенного Эдгара Брандта и его ретивого конька! Ну, а как же другая? Та, которая дочь шатлена.

— Отстаньте, Мертон! — буркнул рыцарь. — Если Вам так интересно, расспросите Эдгара о том, как он опустошил кладовые несчастного шатлена и вдоволь позабавился с его дочерью на постели убитого им хозяина. Девчонка слишком громко кричала, поэтому к вечеру, когда она надоела даже солдатам, её отправили вслед за отцом.

Человек, пивший за здравие Эдгара Брандта, поднялся и, шатаясь, побрёл к воротам, напевая: «У Дорис моей щёчки, как розы, а ротик сладок, как мёд…».

Марта вздрогнула от крика ночной птицы и быстро перебежала полосу света от догорающего костра. Она изменилась, похудела, и от этого как будто стала выше; глаза на фоне бледной кожи казались больше, чем прежде.

Марта осторожно подобрала юбки и на цыпочках прошла мимо храпевшего часового. Она научилась ступать почти бесшумно; даже снег не скрипел под её башмаками. Незамеченная, Марта один за другим крадучись обходила дворы.

Её настойчивость была вознаграждена: она с трепещущим сердцем смотрела на буланую лошадь с большой белой отметиной на морде. Марта на цыпочках подошла к ней и, погладив по лбу, внимательно осмотрела попону. На ней были его цвета.

Молодая женщина взобралась на чурбан и, расшатав, выставила раму. Она вгляделась в лица спящих, озарённые тусклым светом свечного огарка. Их было двое, но барона Фардена среди них не было.

— Он куда-то ушёл. Я спрячусь и подожду его, — решила Марта и, вернувшись к сараю, притаилась возле скирды сгнившей соломы.

Скоро появился Клиффорд. Его чуть покачивало от выпитого эля.

— Спишь, собака? — Барон пнул сапогом заснувшего солдата.

Часовой встрепенулся и, что-то невнятно пробормотав, протёр кулаками глаза.

Клиффорд зашёл к лошадям, проверил, вдоволь ли у них корма.

— И зачем было останавливаться в этой глуши? — пробурчал он. — Наверняка, поблизости есть какой-нибудь замок — а мы торчим здесь!

Барон вышел из сарая и споткнулся о полено.

— Чертова деревяшка! — выругался он и отшвырнул его.

Марта ойкнула: полено больно ударил её по лодыжке.

— Кто здесь? — Клиффорд огляделся и заметил тень возле сарая.

— Выходи, а то хуже будет! — Он смело шагнул вперёд и схватил Марту за шиворот.

— Это я, сеньор! — завизжала молодая женщина.

— Ты? — от удивления барон выпустил её. — Зачем пришла?

Она отступила на шаг и прерывающимся от радости голосом зашептала:

— Я хочу помочь Вам. Я знаю, где прячутся Ваши враги.

— Где же? — шутя, спросил Клиффорд.

— Тут, неподалёку. — Марта не заметила, что он не принимает её слов всерьёз. Бедняжка думала, что не напрасно подвергала жизнь опасности, надеясь снова заслужить его любовь. — Они там, за лесом.

— Где «за лесом»? — заинтересовался барон.

Похоже, она не шутит. Если она говорит правду, то ему, барону де Фардену, может перепасть что-нибудь от монарших щедрот.

— Нужно ехать вслед за солнцем, когда оно клонится к закату, — с радостью объясняла Марта. — Будет дорога, большая дорога, а они аккурат за ней.

— Откуда ты знаешь? — недоверчиво спросил Фарден.

— Сама видела. — Её счастью и гордости не было предела. — Я была там. Я сделала это ради Вас, — молодая женщина смущённо улыбнулась.

— Когда ты была там? — Барон пропустил мимо ушей её последнюю фразу; он давно не любил её.

— Перед прошлой воскресной мессой.

— Далеко.

— Я пешком шла, а снег-то глубокий, — оправдывалась она.

— Ступай. Хотя, подожди.

Сердце ёкнуло от предвкушения заслуженной награды. Но оно ошиблось — Фарден порылся в кошельке и протянул ей монетку.

— Вы простили меня? — Марта с трепетом коснулась его руки; она всё ещё верила в то, что он любит её.

— Чего? — нахмурился барон.

— Вы больше не сердитесь на Марту и возьмёте её с собой?

Он молчал. «И привязалась же ко мне эта дрянь! — с досадой подумал Фарден. — Как же мне от неё отделаться?».

Она встала на колени и с мольбой посмотрела на него.

— Я же говорил тебе… — Барон скривил губы.

— Нет, нет, не прогоняйте меня, сеньор! — Марта обхватила руками его колени и, плача, прижалась к ним лицом. — Я ведь так старалась ради Вас!

— Убирайся! — Он попытался отстранить её от себя, но она ещё крепче прижалась к нему.