Доктор поклонился и вышел из спальни. Всю дорогу до дома, а потом, сидя в своём кабинете, доктору не давали покоя мысли об этом случае. Казалось, прекрасно выполнив свою работу, совершив практически чудо, он должен был испытывать радость и спокойно уснуть. Но сон не шёл. В душе доктора творилось что-то невообразимое. Он ходил из угла в угол по кабинету, бормотал что-то, был возбуждён до крайности. «Как я мог так поступить? Ведь всё было в моих руках! Я мог повернуть всё по-другому и не сделал этого?! Что случилось со мной? В кое веки выпал шанс изменить историю мироздания, а я упустил его! Невероятно, что со мной? Врачебный долг, клятва Гиппократа! Ах, оставьте, сударь, не лгите самому себе! Вы просто олух! Упустить такую возможность просто непростительно, преступно!» Вот какие мысли не давали Юлиану покоя. Он сел в кресло, взялся за голову. Эмоции, бушевавшие в его сознании, стали угасать. Собравшись с мыслями, доктор успокоился, стал взвешивать все за и против. «Значит, сегодня, с моей помощью на свет появилось нечто такое, которое недвусмысленно показывает свою силу и могущество. Боюсь назвать её».

Доктор встал, подошёл к окну и вгляделся в чистое, звёздное небо. Из миллиарда, маленьких ночных светил, он нашёл глазами одно, совсем крохотную. «Вот она, далёкая, но такая близкая. Звезда в созвездии Тельца, Алголь. Она единственная, принадлежащая Сатане. Её свет, как отравляющий ад, пускаемый дьяволом в души людей. Излучаемая ею энергия вскармливает в людях жажду наживы. Интересно то, что вторая половина человеческой сущности, которая начинает главенствовать, заставляет человека глазами найти именно эту звезду и сделать её своей путеводной. К такому человеку дьявол подходит настолько близко, что тень первого обретает рога. Единственное место, где происходит борьба добра со злом — это человеческая душа, крохотное поле битвы. Сама природа была бы против этого рождения, ведь шестимесячные новорожденные не выживают, а я вмешался. Но ребёнок жив благодаря моему дару, данному мне ещё большей силой! Почему же она не вмешалась и позволила реанимировать этого младенца? Ничего не понимаю?! Но видимо, так надо было. Им наверху виднее. Мой удел не рассуждать, а делать своё дело»— пришёл к выводу Юлиан. Ему стало сразу спокойно на душе.

Не раздеваясь, лёг в постель, решив, что утром поедет к княгине с визитом проверки состояния и матери и ребёнка без сомнений. Они будут просто его очередными пациентами.

Вот такой случай был в практике доктора девять лет назад от этого дня, когда юный герцог Генри, с ужасом, рассказал ему о визите странного человека. И сейчас, Юлиан ярко вспомнил этот эпизод, твёрдо зная, что это начало невероятных событий. Поднявшись по лестнице, он осмотрел комнату мальчика, там было беспорядок. По всему было видно, хозяин этой комнаты, действительно, в панике покинул её. Юлиан постоял немного, успокоил волнение и пошёл вниз. Мальчик так и сидел на диване. Рядом с ним была его мать, она прижимала сына к своей груди, как будто пыталась закрыть его от нервно ходившего по комнате отца, герцога Яровского. И действительно, ребёнок нуждался в защите, ибо герцог был крайне возбуждён. Сложив руки за спиной, он как скала нависал над женой и сыном, с яростью кричал на ребёнка:

— Это переходит все границы, юноша! Вы достаточно испытывали моё терпение! Ваше сегодняшнее поведение вышло далеко за грань приличия! Довольно, с меня хватит! — он снова стал ходить по комнате. — Прошу, вас Всеволод, вы разгневались напрасно. Умоляю, успокойтесь, ребёнок и так напуган, ярость не лучший способ убеждения, — дрожащим голосом говорила герцогиня.

— Оставьте, сударыня, вот именно ваше всепрощение и мягкотелость привели к столь плачевному результату. Вы всячески потакаете этому наглецу. «Он ещё маленький, он ребёнок» — ваши слова? А этот «маленький» вконец распустился. Он даже смеет наглым образом перечить мне. А, господин Баровский, очень рад вас видеть. Вот, полюбуйтесь, весьма неприглядная картина, не правда ли? Наследник великого рода, рыдает, как кисейная барышня.

— Добрый день, герцог, добрый день. Вы страшно взволнованы, позвольте узнать причины, повергшие вас в такую ярость? — Юлиан подошёл к герцогу, учтиво поклонился.

— Неслыханно, дерзкое поведение моего сына нынче перешло дозволенное. Он утверждает, что сегодня, к нему в комнату заходил незнакомый человек и имел с ним беседу, довольно странного содержания, а потом, пропал. Полнейший бред! В доме полно слуг, но никто не видел, как пришёл незнакомец, тем более, как он уходил. И мало того, этот юный лжец смеет вступать со мной в словесную баталию! Каково?

— Скажите, дядя Юлиан, вы нашли его? — мальчик вырвался из объятий матери и бросился к доктору, уткнулся заплаканным лицом в его жилетку, — неужели, вы тоже не видели его и считаете меня лгуном?

Доктор погладил его по голове, взял за плечи и отстранил от себя. Поднял за подбородок лицо мальчика, посмотрел в глаза. «Господи, как жалко мне этого мальчугана! Но объяснять всё это сейчас его родителям не имеет никакого смысла. Да и не вправе я вмешиваться в ход истории. Поговорю с ним потом, наедине» подумал доктор, а в слух сказал:

— Увы, мой юный друг, ничем не могу вам помочь, я и правда, ни кого не нашёл, — он подмигнул мальчику и тихонько добавил, — но лгуном я вас не считаю. Постарайтесь успокоиться и не спорьте с отцом.

— Но как же не спорить, если я видел его! Вы все не хотите слушать меня, не верите! Но как же мне доказать вам всем, что это правда?! — ребёнок вырвался из рук доктора и подбежал к отцу и гладя ему в глаза, громко сказал, — теперь я точно знаю, что этот незнакомец был прав и вы не любите меня. Но это обстоятельство не даёт вам права обвинять меня во вранье.

Герцог задохнулся от такой наглости со стороны своего отпрыска, побледнел, лицо исказила гримаса злобы. Он размахнулся и влепил пощёчину сыну. Вскрикнула герцогиня, закрыла лицо руками. Доктор опешил от такого поворота событий, всё произошло так стремительно, что он не успел ничего предпринять, чтобы защитить Генри. От удара мальчик упал, но быстро вскачил на ноги и бросился вон из комнаты. Доктор с укоризной посмотрел на герцога, на рыдающую женщину.

— Напрасно вы так строго, сударь, может, мальчик и видел чтото такое, чего не видим мы. Задремал, и ему приснилось?

Но герцог в гневе своём был не расположен к шутливому настрою. Он потирал руку, которой ударил сына. Доктор заметил, как дрожали его пальцы. Да и сам герцог, пожалуй, уже пожалел о своей резкости, но гордость не позволяла ему резко переменить свой тон.

— Неслыханно! Невероятная наглость! Вы видели, доктор, с каким хамством этот юный наглец выпалил мне. Мало того, он ведёт себя не подобающим образом в присутствии моих знакомых, уважаемых людей. Вы слышали его высказывания? Недавно, он набрал наглости и при всех моих гостях высказался по поводу того, как устроено наше общество. Мол, по его мнению, мы погрязли в невежестве, разврате, хамстве и безделье. Что, дескать, мы паразитируем на жизни бедных людей, которые обрабатывают нас, влача при этом жалкое существование. Видите ли, дети знати, глупы и бездарны, пользуются благами просвещения незаслуженно. Когда как, многие дети бедняков, гораздо умнее и могли бы принести больше пользы для человечества. Но, не имея возможности жить в приличных условиях и обучатся наукам, они вынуждены трудиться, не покладая рук, чтобы богачи и дальше жили в праздности и беззаботности. Ну, как вам это нравиться? Я не потерплю бунтарства и крамолы, тем более от собственного сына! Мне, право, стыдно смотреть в глаза приличным людям.

— Я понимаю вас, герцог, но разве вы не находите в высказываниях сына, вполне резонные размышления? — робко, но довольно, твёрдо сказал доктор.