— Не волнуйтесь, всё будет хорошо. Того, что случилось, уже не исправишь, но предотвратить продолжение подобного мы в силах. Ещё посмотрим, кто кого. Идите отдыхать, на вас больно смотреть, вы выглядете очень уставшей.
— Ничего, мои силы вернуться ко мне, жаль тех, какими бы они ни были, кто уже никогда не увидит этот мир. Ведь в этой резне погибли не только те, чьи помыслы были коварны и нечисты, но и те, кто волею судьбы оказался с ними рядом и невольно попал в эту бойню. Молюсь, чтобы господь принял души тех, кто пал безвинно, моя душа болит за них и пребывает в отчаянии от столь страшной несправедливости. Но Иисус пришёл не для того, чтобы избавить нас от боли, а для того, чтобы научить пережить её и это учение сильно поддерживает меня. И вы помните это. Поговорила с вами и вроде силы вернулись ко мне, пусть господь не оставляет нас своей милостью, я буду молиться за вас и вашу душу. Сестра Маргарет встала и пошла обратно в лазарет, неся людям слово божье.
Генри, чувствуя невероятное волнение души, начал размышлять о том, что теперь ему делать. Не искать встречи с Людвигом, значит, подписать капитуляцию. Но физическая расправа над своим врагом для Генри была не главной. Своей первоочередной задачей он ставил то, чтобы остановить ненужное кровопролитие. «Но я не уверен, что сам смогу справиться, надо посоветоваться с Шалтиром. Это его страна и его соотечественники, а вина моих перед ними очевидна. Я сейчас же пойду к нему и попрошу совета» решил Генри и быстрым шагом отправился в сторону ворот консульства. Выйдя на улицу в военной форме, погружённый в свои мысли, он даже не мог представить себе, сколь опрометчиво поступал. Он услышал за спиной чейто оклик и оглянулся. За ним, снимая на ходу окровавленный медицинский халат, бежал Януш Дробич.
— Господин капрал, подождите, куда вы одни в столь поздний час? — Януш поравнялся с Генри, — на улицах не спокойно, вы рискуете своей безопасностью.
— Вы так думаете? Но ведь у нас всё спокойно, — Генри остановился и в недоумении посмотрел на солдата.
— Вы молоды и не опытны, господин офицер, а я многое повидал. Людская молва по своей скорости превышает скорость ураганного ветра. Я пойду с вами, когда-то я приуспевал в рукопашных схватках, — Януш виновато улыбнулся.
— Спасибо, нам нужно торопиться.
Генри с благодарностью пожал руку Янушу и дальше они пошли вдвоём. Когда до дома Шалтира осталось всего несколько узких улочек, на встречу им из подворотни выскачили трое, закутанные до самых глаз, индийца, в глазах которых было видны их помыслы. Генри остановился, думая, как избежать схватки. Набрав полную грудь воздуха, совершенно не понимая, как объясняться на своём языке с этими людьми, Генри попытался жестами остановить их.
— Нет, господин капрал, ваше красноречие будет здесь напрасно. С ними надо говорить только на языке силы, стойте здесь и не приближайтесь к ним, — тихо прошептал Януш и ринулся в бой.
Действительно, в рукопашном поединке Януш был непревзойдённым бойцом. Довольно быстро и умело, он раскидал нападавших ещё до того, как Генри успел опомниться и включиться в схватку. Бой продолжался всего несколько секунд. Так же молча и быстро, как нападали, индийцы ретировались. Януш победно улюлюкал им вслед, пока они бежали по улице.
— Вот видите, господин капрал, не всегда надо использовать только свои ораторские способности. Порой, умение махать кулаками гораздо действеннее, чем самые убедительные слова. Хотите, когда мы вернёмся в консульство, я преподам вам несколько уроков? — Януш, улыбаясь, смотрел на Генри.
— Я убедился в действенности ваших методов, но всё-таки хочу научиться избегать насилия даже над такими, как они, тем более, что их гнев мне понятен. Господь дал нам силу слова и я верю в эту силу. Но, всё равно, спасибо.
Генри похлопал Януша по плечу и пошёл вперёд, Януш пошёл следом. Пройдя несколько шагов, Генри открыл рот, чтобы продолжить свою речь о добре и справедливости, но услышал топот ног и дикий крик боли. Он похолодел от мгновенной догадки. Медленно оглянувшись, он увидел, как убегал один из трёх нападавших, но самым страшным было другое. Януш, с уже помутневшими от темноты смерти глазами, словно в замедленном движении, валился на бок в дорожную пыль. Из его груди, прямо в области сердца, торчал конец длинного ножа, проткнувшего его насквозь со спины. Генри бросился к Янушу, хотя понимал, сделать уже ничего не сможет. Подхватив его, он замедлил падение и, поддерживая обмякшее тело солдата, опустился с ним на землю. О том, что нападавшие могут вернуться, он не думал.
— Ну вот, она всё-таки достала меня, — шептали губы Януша, — вот и всё, теперь мне уже не страшно.
— Нет-нет, подожди мой друг, я помогу тебе, ещё не пришло время, ты нужен на этом свете, — бормотал Генри, осматривая торчащий из спины Януша длинный нож и думая, что нужно предпринять в первую очередь для спасения.
— К сожалению… а может быть… к счастью…, — задыхался Януш, — но я… уже пришёл… к концу своего… пути… и не боюсь её… о, если бы… вы видели… как она … нет-нет, молчу…
Лицо Януша исказили гримаса боли, его глаза остекленели.
— Акзольда! Нет, подожди, не уводи его, он ещё может всё исправить!
Закричал Генри, чувствуя незримое присутствие той, которая уже подошла к ним слишком близко, чтобы принять в свои ледяные объятья очередного. И вдруг, в голове Радужного Адепта Генри зазвучал мелодичный голос очаровательной странницы во Вселенной, чьё имя он уже произнёс: «Время правит судьбами людскими, трудно скрыть, каким ты стал, ещё труднее скрыть, каким ты был».
Генри почувствовал, как защемило сердце и в глазах стало больно от слёз. Вокруг ни души. Он сидел на пыльной улочке и словно ребёнка качал на коленях тело Януша. Вот и всё. Этот солдат спас его жизнь ценой своей. «Что это? Почему, за что? Как же так? Неужели всё это было запланировано свыше и смерть это наказание без права на исправление ошибок? Но размышлять можно до бесконечности. А вдруг ещё есть надежда и вместе с Шалтиром они смогут вернуть Януша?» И Генри принял решение тащить солдата к Шалтиру и сам удивился тому, как легко взвалил тело себе на спину и почти бегом побежал к дому Первого Радужного Адепта.
Двери были открыты и Шалтир стоял в проёме, словно ждал гостя. Уступив дорогу Генри, он пропустил его внутрь, качая головой.
— Шалтир, он ранен, ему надо помочь, — переводя дыхание, почти прокричал Генри.
Шалтир жестом показал ему, куда положить тело и, подойдя к раненому, как настоящий врач, стал нащупывать пульс. Ненайдя ни одного признака жизни, он сложил руки лодочкой на груди и, поклонившись, поднял глаза к небу.
— Увы, мой друг, его душа уже поднялась к заоблачным высотам и нашла там свой новый дом, — Шалтир посмотрел на Генри.
— Но неужели мы вдвоём не сможем вернуть его? — Генри посмотрел на Шалтира, увидев отрицательное покачивание головы старшего, устало опустился на пол и тяжело вздохнул.
— Мой дорогой Генри, нам не всегда надо вмешиваться в ход собитий, этот случай не удар судьбы, а закон взаимозависимости и взаимосвязанности, это эхо всего дурного и недостойного, что когдалибо проявлялось по отношению к другим.
— Значит, смерть — это наказание? — Генри поднял глаза на Шалтира.
— В этом случае, возможно, вы правы, а может быть, глубоко ошибаетесь. Если мы будем долго и упорно разбирать каждый случай из тех, что происходят вокруг нас, мы не успеем жить сами и упустим время на собственное учение. Просто примите всё так, как есть и не пытайтесь найти ответы. Отложите происшедшее в копилку своей памяти, а ответы придут сами. А теперь давайте хотя бы поздороваемся, — улыбнулся Шалтир.
— Да-да, простите, я совершенно потрясён этим и абсолютно забыл приличия, — Генри поспешно вскачил на ноги и поклонился Шалтиру.
— Не извиняйтесь, я прекрасно понимаю вас. Когда-то, я был так же непримирим и частенько приходил в замешательство оттого, что видел вокруг себя. Но с годами, каждый случай находил для себя уголок в моём сознании и в нужный момент вытаскивал себя на свет. Так что, юноша, учитесь и совершенствуйтесь, а понимание придёт тогда, когда вы будете готовы принять его. Я отдам распоряжение и вашего друга отнесут в консульство, придать земле по вашим обычиям. А теперь расскажите, что повлекло за собой столь печальные для вас последствия.
