Тристан смотрел на него. — Вы меня знаете.

— Слишком хорошо. Вы — мое проклятие.

Он не думал, а только действовал. Схватив мужчину за воротник его камзола, он рывком заставил его выпрямиться.

— Ответьте мне, кто я такой.

Это было похоже на попытку поймать молнию. Сент-Джон изогнулся, словно хлыст и рывком освободился. В мгновение ока оба обнажили шпаги. Тристан направил на него свой клинок.

— Будьте Вы прокляты. Вы знаете, кто я такой.

Его противник отступил на несколько шагов, поклонился и ухмыльнулся. — Воистину, друг мой. И поэтому Вы не станете рисковать тем, что можете меня убить и никогда не узнать, кто Вы.

Тристан медленно опустил оружие, потом одним движением вложил его в ножны, одновременно с Сент-Джоном.

— Вы не друг, — заметил он, — иначе сказали бы мне сразу. Значит Вы — мой враг. Что Вы там говорили, что я — Ваше проклятие?

— Я устал от этой игры.

— Тогда скажите мне, кто я такой.

— Вы, в самом деле, просто удивительно упрямы, — ответил Сент-Джон. — Но я никогда не поверю в сказку о полной потере памяти, так что Вы можете прекратить этот глупый фарс.

Тристан заколебался.

— Вы считаете меня угрозой. Почему? Почему Вы так волнуетесь на мой счет? Что мы такого сделали друг другу? И зачем английскому дворянину прятаться на таком уединенном острове, так далеко от дома и Двора? Я начинаю склоняться к мысли, что именно Вы притворяетесь.

Сент-Джон мгновенно вытащил свою шпагу и бросился на Тристана. Тристан легко отскочил назад и выхватил свое оружие прежде, чем его противник смог совершить нападение. Они стали кружить друг напротив друга. Клинки подрагивали, а Сент-Джон снова попытался напасть, но без особого успеха. Тристан парировал, шпаги столкнулись, и он отбросил Сент-Джона от себя. Тот наткнулся на стол, выругался и снова кинулся к Тристану, чуть не напоровшись на свежезаточенный клинок. Тристан спокойно улыбнулся, когда мужчина увернулся в самый последний момент, а глаза его все еще смотрели на клинок.

Покраснев, Сент-Джон заговорил:

— Достаточно игр. Вы кому-нибудь говорили об этом острове или обо мне?

Тристан ухмыльнулся, приглашающе помахав клинком.

— А с чего мне вам это говорить? Пошли Вы к черту. Вы начали эту небольшую стычку. Так позвольте мне закончить ее для вас.

Сент-Джон отошел подальше и опустил шпагу.

— За эти месяцы я многое про Вас узнал. Вы упрямы и цепки. Словно прилипала, Вы следовали за мной из Шотландии в Англию, а затем по морю, а теперь Вы здесь. Я считал, что Вы утонули, но вместо этого Вы снова появились, как потерянная любовь. Вероятно, я Вас недооценил. Вы знаете больше, чем я полагал?

Тристан все так же пристально смотрел на него, но опустил меч в ответ на действие своего противника.

— Мне кажется, у нас найдется много тем для разговоров — если то, что мы делали можно назвать беседой — но я предпочитаю делать это на открытом пространстве там, где никто не пострадает при этом. Мы можем перенести нашу беседу с глазу на глаз куда-то в другое место?

Сент-Джон раздумывал мгновение, потом кивнул и убрал оружие. Так как этот человек предпочел соблюдать дистанцию, то Тристан повел его из комнаты. Он прислушивался, пытаясь уловить это предательское шипение, которое выдает выхватывание оружия, как вдруг увидел как Пэн, Дибблер и Видл поднимаются по лестнице к площадке. Он услышал шипение и бросился к Пэн, пытаясь добраться до нее и отодвинуть в сторону, но было слишком поздно. Она увидела Сент-Джона и шпагу.

— Дибблер!

Дибблер пронесся мимо них, держа пику, и попытался ударить ею Сент-Джона, но промахнулся и попал в клинок.

Когда шпага упала Тристан кинулся вперед, схватил шпагу и нацелил ее на врага.

Казалось, что Пэн привела с собой всех обитателей замка. Сниггс и Дибблер пронзали пиками воздух и поздравляли друг друга с отвагой. Эрбут глупо таращился на Тристана и Сент-Джона, в то время как Пэн, девчонка Видл и Турнеп забрасывали его вопросами.

— Я знала, что что-то не так, когда Пондер удрал отсюда, будто ожидая скорого возгорания в зале, — заметила Пэн.

Все говорили одновременно. Тристан проревел, чтобы все замолчали, а потом повернулся к Пэн.

— Иисус, женщина, у тебя что, мозгов нет? Мне не нужно было твое вмешательство, а тебя могли ранить. — Он покачал головой, когда он попыталась ответить. — О, только не говори про добрые намерения. Ты хотя бы послушала у двери?

— Нет, я всех собрала, чтобы защитить тебя, и мы только сейчас шли наверх.

Тристан осторожно глянул на Сент-Джона, так как тот был слишком тих и спокоен.

— Твой гость играет со мной в игры. Так что начинаю думать, что он не сказал нам всей правды. Я не думаю, что он тот, за кого себя выдает.

— Наконец-то! — воскликнул Сент-Джон. — Наконец, Вы сказали хоть какие-то правдивые слова. В самом деле, я не тот, за кого себя выдаю, но много больше. Смотрите.

Он вынул из пояса сложенные листы и протянул их Пэн. И ожидая, пока она их прочтет, смотрел на Тристана, удовлетворенно улыбаясь. Пэн оторвала взгляд от бумаг.

Тристан испытал дурное предчувствие, когда заметил ее ошеломленный взгляд. Ее хрупкое тело задрожало, и он увидел, что цвет ее лица из пунцового стал розоватым. Румянец на щеках тоже исчез, как будто ее вдруг занесло в сугроб, и она замерзла.

— Пэн?

Она покачала головой, и бумаги разлетелись у нее из рук. Но он поймал документ и прочел его. Это был полномочный документ, согласно которому лорда Моргана Сент-Джона обязали найти и поймать французского священника по имени Жан-Поль, священника, чье описание в точности соответствовало его внешности, вплоть до небольшого шрама на внутренней стороне бедра у самого паха.

Тристан вдруг оказался словно в вязком тумане. Он сжал челюсти и попытался подумать. Священник? Он — священник? Он не ощущал себя священником, но большую часть времени он вообще себя никем не ощущал. И как ему было поверить Сент-Джону, который явно его ненавидел и желал ему зла?

Его замешательство было настолько сильным, что Тристан почти не заметил, как умолкла групп на лестничной площадке. Затем дрожащий голос Пэн отвлек его от дум.

— Нет, — сказала она, обращаясь к Сент-Джону. — Вы ошибаетесь. Я знаю Тристана. И он не может быть тем, про кого говорится в этих бумагах. Он не может быть убийцей и шпионом. Подобное просто противно его натуре.

Тристан улыбнулся ей, несмотря на собственное замешательство, но она на него не смотрела. Она смотрела на его врага, который снова заговорил с нежным сожалением.

— Простите меня, но Вы не единственная женщина, ставшая жертвой этого человека. Позвольте мне чистосердечно заметить, что Вы также еще и свидетельница. Вспомните шрам.

— Достаточно, — Тристан встал между ними и посмотрел на Пэн. — Пэн, ты права. Здесь что-то не так. Я — я не мог совершить того, о чем написано в этих бумагах.

— О, Господи, — простонала Пэн. Она прижала руки к вискам и поморщилась, словно от боли, глядя на бумаги в его руках. — Нет, нет, нет.

Он попытался подойти к ней, но она кинулась прочь от него, снова застонав, и посмотрела на него с растущей неуверенностью и замешательством.

— Этого не может быть, — пробормотала она, — О, Господи, пожалуйста, этого не может быть. Но шрам. Этот шрам.

Борясь с собственной неуверенностью и подозрением, Тристан предположил обратное.

— Минутку. А что, если это хитрость? Что если эти бумаги — фальшивка? — Он повернулся к своему врагу. — Возможно, у него тоже есть шрам.

Пэн опустила руки и перевела взгляд с Тристана на незнакомца. Подумав несколько минут, она сглотнула и заговорила.

— Дибблер, проводи этого человека в спальню и поищи шрам.

Тристан потянулся к нему с оружием, но его противник уже шел в указанном направлении. Дибблер пошел за ним, вскоре они оба возвратились.

— Ну? — прошептала Пэн.

Дибблер покачал головой и пристально посмотрел на Тристана.

Пэн прикусила зубами нижнюю губу, не замечая, что там появилась кровь.