- Да! - лукаво прищурилась она. - Я, кажется, забыла тебе сказать, что мне все-таки удалось кое-что выторговать себе на приданое!

- У кого? Что за приданое? О чем ты? - не понял Коля.

- О фирме. Это же не кошелек, правда? Ее нельзя просто вот так взять и отобрать -нужно официально оформить куплю-продажу… Должны же они были хоть что-то заплатить мне за это! Конечно, то, что я смогла выцарапать у этих бандюг за свою «Цну», - жалкие крохи, но все-таки…

- И сколько же они тебе заплатили? - улыбнулся Коля.

- Надеюсь, на первое время нам должно хватить, - не удержалась от кокетства Наташа. - Три миллиона долларов.

- О, Господи!.. - ахнул Коля.

- Но имей в виду, дорогой мой, - с озорной улыбкой погрозила ему пальцем Наташа, - слово - не воробей! И даже если тебе не по душе мое приданое - жениться теперь все равно придется!

Следующий день Наташа начала с того, что обзвонила всех концессионеров. Каждому из них она сообщила лишь о том, что уголовные дела против нее закрыты, но в связи с этим все работы на СиАМе будут прекращены. В подробности она не вдавалась, впрочем, всем все было понятно и так - Наташе пришлось откупиться. А еще все они получили приглашения собраться вечером на квартире Ярославцевых, чтобы вместе обсудить сложившуюся ситуацию и решить, что делать дальше.

Последующие ее хлопоты были связаны со вчерашней продажей компании. Надо было открыть новый счет, сообщить его упырям и убедиться, что деньги ей действительно переведены. Она не поленилась лично навестить и Ханевского, и Бориса Борисовича. Не потому, что успела соскучиться по ним, - просто перед вечерним сбором она должна была быть абсолютно уверена, что деньги у нее есть.

Получив от обоих копии платежек, Наташа несколько успокоилась: до самого последнего момента ее не оставляло подспудное опасение, что новые хозяева «Цны» могут ее самым банальным образом кинуть. Теперь оставалось только дождаться вечера и предложить концессионерам обсудить то, что они решили вчера вместе с Колей.

Они пришли ровно в семь, все как один с цветами, а некоторые - и с шампанским. Пришли словно лишь для того, чтоб поздравить Наташу с освобождением, радостно галдели, смеялись и, толкаясь, лезли к ней с поцелуями. Она ожидала чего угодно - хмурых, озабоченных лиц, упреков, обид, - но только не этого. Предательски защипало в глазах, но Наташа сдержалась. Впереди предстоял трудный и, возможно, тяжелый разговор, расслабляться было нельзя. Ведь от того, как этот разговор завершится, зависело очень многое. Главное: как предстоит начинать дело с будущим Колиным открытием - опять с нуля, со скрежетом, медленно и мучительно или же с разгона, в проверенной, боевой команде, легко и лихо.

Наконец возбужденный гомон утих, концессионеры расселись за круглым столом в гостиной и замерли, ожидая Наташиных слов.

Перед тем как начать, она обвела внимательным взглядом их всех, каждому заглянула в глаза. Ей было важно понять - представляют ли ее друзья в полной мере, какой крах потерпело их общее дело? Что думают об этом, какие у них настроения?

Шесть пар глаз неотрывно и выжидающе смотрели на нее. Наташа переводила взгляд с одного на другого и понимала: да, все они знали, что с приставками покончено, да, им было ясно, что «концессия» на мели, но ни у одного из них Наташа не увидела ни страха, ни отчаянья, ни раскаяния. Они были готовы не только принять самые плохие новости - они были готовы бороться, искать выход и идти дальше. Они верили ей и верили в нее.

Наташа облегченно вздохнула и начала.

- Ребята! Вам известно, что за закрытие уголовных дел мне пришлось дорого заплатить. У нас больше нет ни завода, ни «Цны».От заявки на изобретение мне тоже пришлось отказаться. За свою свободу я вынуждена была отдать все, что составляло наше общее дело, что фактически принадлежало нам всем. Это, конечно, гнусно, но, поверьте, у меня просто не было другого выбора. В свое время, убеждая каждого из вас бросить свои дела и перейти ко мне, я обещала всем золотые горы. Теперь мы все - у разбитого корыта.Такова реальность.

- Наташ, ну зачем же так мрачно? - перебил ее Коля. - Ведь не все же так плохо!..

- Да, конечно, не все. Но понимаете, ребята,я хочу быть перед вами абсолютно честной, и я хочу, чтоб каждый из вас, принимая сегодня новое решение, помнил, что однажды я вас уже подвела. Что касается новостей, то у нас, как в анекдоте, - есть новость плохая, но есть и хорошая.

- Да, Наташ, давай-ка лучше хорошую! - улыбнулся Макс. - Ну их, эти плохие…

- А хорошая… - Наташа выложила на стол бумаги из папки. - Вот. Это договор на продажу «Цны» и платежные документы. За нашу фирму мне удалось получить три миллиона долларов. Да, я знаю, - это очень мало. Это в лучшем случае десятая часть нынешней реальной стоимости завода, но… в известных вам обстоятельствах, ребята, большего добиться я, честное слово, не могла. Эти три миллиона - все, что у нас осталось.

- Наступили трудные времена, - беззаботно ухмыльнулся Марат, - остался последний мешок денег.

На него дружно шикнули, и все опять повернулись к Наташе.

- Я подвела вас, ребята, поэтому будет так. Эти деньги - общие, и каждый из вас волен распорядиться своей долей так, как он сочтет нужным. Но прежде чем мы с вами разделим этот последний мешок, я хотела бы сказать вот что. Вы - замечательные партнеры и отличные друзья. Мне было очень легко и радостно работать с вами. У нас была прекрасная команда - дружная, высокопрофессиональная, творческая. Вы все способны на очень многое, и не ваша вина в том, что все так внезапно оборвалось… И мне обидно,ужасно обидно, что наша «концессия» теперь распадается!..

Наташа остановилась и опустила голову - ей трудно было говорить.

- В общем так, ребята, - после паузы подняла глаза Наташа. - Есть два варианта. Первый - вы забираете свои деньги и уходите. Это ваше право, и никто не посмеет вас а это осудить. Второй - вы оставляете свой пай в деле, и мы с вами пытаемся начать все заново. Я не знаю, чем мы будем заниматься, никаких идей по этому поводу у меня лично нет. Но я уверена - они есть у вас! И еще. Рискну предположить, что кто-то решит так, а кто-то иначе. Возможно сегодня нас останется уже не восемь человек, а шесть, или четыре, или вообще - двое… Так вот. Пусть те, кто захочет уйти, знают - в любой момент они смогут вернуться, и им будут рады. Ну, вот вроде и все… Теперь - думайте и решайте.

Она отошла от стола и села в сторонке, словно давая понять «концессионерам», что она никак не намерена влиять на их решение. Взглянула на Колю - он незаметно подмигнул ей. Мол, не дрейфь, все будет нормально!

За столом повисла тишина. То, что предложила Наташа, безусловно, требовало осмысления.

Секунды бежали, а концессионеры, переглядываясь украдкой, продолжали молчать. Как показалось Наташе, никому из них просто-напросто не хотелось высказываться первым.

- Да что тут думать! - буркнул, наконец, себе под нос Петр. - Лично мне, например…

- Лично тебе, Петя, - перебил его Гуральник, - а так же и всем прочим, я готов кое-что объяснить, чтобы было понятнее. А вы слушайте сюда внимательно, чтобы потом ни о чем не жалеть. Значит, так. Три миллиона на восьмерых - это по триста семьдесят пять тысяч на нос. Если вложить эти деньги… ну, скажем, под пять процентов, это даст… - он задумчиво взглянул на потолок, - это даст восемнадцать тысяч семьсот пятьдесят долларов годового дохода. Или другими словами - более полутора тысяч в месяц! Подумайте: полторы тысячи баксов ежемесячно - просто так и до самой смерти! Кто из вас до этого имел такие деньги? - Гуральник со скрипом повернулся на стуле и без улыбки, исподлобья взглянул на Наташу. - Это, кстати, относится и к тебе - к вопросу о вине перед коллективом и всеобщем разбитом корыте! - Он опять повернулся к столу и продолжил. - Так вот. Вы спросите меня: Леня, а с чего это ты тут вздумал упражняться в арифметике, мы тоже умеем делить и умножать! А я вам отвечу: я хочу, чтоб перед тем, как вы все хором завопите «я остаюсь!», каждый из вас полностью осознал, от чего он отказывается.