— Определенно.

Уолш прищурился. Взяв пресс-папье, сделанное из снарядной гильзы времен Первой мировой войны, он задумчиво перебросил его с руки на руку.

— Тогда ладно, — наконец сказал он. — Первое, что приходит на ум, — это группа, во главе которой стоял Винсент Астор. Они называли себя «Комната» и помогали Биллу Доновану в тридцатые годы, когда тот организовывал Управление стратегических служб. Все на абсолютно добровольных началах. Бизнесмены — в основном богатые ньюйоркцы, — вернувшись из своих заграничных поездок, собирались на яхте Астора посплетничать за бокалом американского виски о том, что происходит в мире. Может, вы их имеете в виду?

— Нет. Эти господа озабочены тем, что происходит внутри страны, каким путем движется нация. И если кто-то не согласен с их курсом, они его убивают.

— Плохие парни.

— Пожалуй, — холодно согласилась Дженни, — да, плохие парни.

Уолш отложил пресс-папье и с шумом опустил локти на стол.

— Дженни, неужели вы правда верите, что они существуют?

Дженнифер только молча кивнула: из-за плохого самочувствия вдаваться в подробности не хотелось.

Уолш не сводил с нее внимательного взгляда.

— У вас что-то стряслось?

— Конечно нет. Просто любопытство, — ответила она.

— Точно?

На лице у Дженни появилась вымученная улыбка.

— А можно теперь попросить у вас чашечку кофе?

— Разумеется.

Уолш встал и подошел к заставленному всякой всячиной буфету. Достав одноразовый пенопластовый стаканчик, он налил из кофейника кофе.

Дженни отпила глоток.

— Вижу, у вас тут ничего не изменилось.

— Старый добрый кофеек «Максвелл Хаус». «Старбаксу» придется обойтись без меня.

Вернувшись за стол, он подождал, пока Дженни допьет. Прошло немного времени, и он задумчиво спросил:

— Что еще вы можете рассказать мне об этом «реально существующем» клубе?

Дженни постаралась припомнить еще что-нибудь из объяснений Бобби Стиллман.

— Вот, — сказала она. — Одна из их фраз: Scentia est potentia.

— Знание — сила. Хороший девиз для шпионской шайки. — Хлопнув рукой по столу, профессор сказал: — Нет, Джен, ничем не могу помочь. Это слишком ранний период. Я ведь занимаюсь двадцатым веком. Боюсь, не совсем моя область.

— Понимаю, но я просто подумала, вдруг вы знаете. Простите, что отняла у вас…

— Ничего страшного, — прервал ее Уолш. — А спросите-ка у Кена Гладдена. Он помешан на отцах-основателях. И если вы поторопитесь, то даже застанете его на месте.

Как всегда, в конце рабочего дня толпы людей хлынули на улицы. Девяносто минут сумасшествия — это трудящиеся массы Нью-Йорка покидают свои офисы и заполняют метро, поезда и паромы, направляясь домой. На спуске с Бродвея к Визи-стрит люди двигались такой плотной толпой, что яблоку негде было упасть. Все старались успеть до разгара бури.

— Просто иди вперед, — сказал Болден, догнав Алтею Джексон. — Смотри прямо перед собой. Я тебя хорошо слышу.

— Но, Том, что…

— Смотри вперед!

— Мы что, в строю маршируем?! — возмутилась Алтея.

Болден оглянулся через плечо. Несколько кварталов он следовал за Алтеей на расстоянии. Если бы он не знал, как она одевается, ее прическу, ее походку и манеру держать сумку, то уже раз пять потерял бы ее из виду. Невозможно было понять, следят за ней или нет.

— Ты нашла ее? — спросил он.

— Да, в больнице Нью-Йоркского университета. «В настоящее время находится на лечении» — вот что мне ответили.

— На лечении? И что это значит? Она в операционной? В каком состоянии?

— «В настоящее время находится на лечении». Больше ничего не говорят. Я задала им те же самые вопросы и ни на один не получила ответа.

Болден постарался не показывать отчаяние и тревогу.

— Ты говорила с доктором?

— Я смогла поговорить только с диспетчером.

— И что? Не могла сказать, что ты ее родственница?

— Томас, я пыталась, но из этого ничего не получилось.

— Ладно. Спокойно.

Они прошли несколько шагов и уткнулись в толпу, ждущую зеленого сигнала светофора. Другие пешеходы проталкивались сквозь стоящих на тротуаре людей, заставляя их невольно продвигаться вперед. Болден почувствовал, что попал в ловушку. Ему приходилось подавлять инстинктивное желание обернуться, чтобы посмотреть на лица стоявших сзади людей. Наконец светофор переключился, и через несколько секунд давление ослабло. Зажатые в толпе, Томас и Алтея перешли улицу.

— Мне страшно, — сказала Алтея, — сегодня в твоем кабинете было полно народу, твой компьютер забрали и увезли в коробках все папки с бумагами.

— Полицейские?

— Да нет же! Полиция уехала еще в два. Сразу после того, как мы с тобой виделись. Они-то вели себя достойно. А эти кто такие? — Алтея с отвращением покачала головой.

— Так кто же? — поинтересовался Болден. — Сотрудники компании? Может, из технического отдела?

— Я никогда их раньше не видела. Хотела проследить, чтобы твои личные вещи не пропали, так меня выставили за дверь! И даже жалюзи опустили! Говорят, что ты застрелил босса. Называют убийцей. Я пыталась сказать, что это был несчастный случай, но мне никто не верит. Только и твердят, чтобы я еще раз посмотрела новости по телевизору.

— Это что-то, да?

— Томас… ты правда не стрелял в него?

— Ты же была там и видела, что произошло.

— Да. По-моему, в него выстрелил охранник. Но когда я посмотрела новости… — Она покачала головой, как будто ничего не понимая.

— Алтея, это не я застрелил Сола Вайса. Я любил Сола. Да его все любили. И стрелял в него именно охранник.

Но в перевернувшемся вверх тормашками мире Томас и сам уже во всем начинал сомневаться.

— И ты не избивал бедняжку Диану Чамберс?

— Нет, Алтея, не избивал.

— Тогда почему они…

— Не знаю, — раздраженно ответил Болден. — Сам пытаюсь разобраться.

Сначала он хотел сказать Алтее, чтобы она забрала Бобби, своего сына, и на несколько дней уехала из города. Ведь, помогая Болдену, она подвергается огромной опасности. Но потом решил ничего не говорить. Наверное, самое безопасное для нее — выйти на работу завтра и послезавтра. А через месяц в банке найдут уважительную причину, чтобы ее уволить. Возможно, после завершения сделки по «Трендрайту».

— Что-нибудь про «Сканлон» нашла? — спросил он.

Алтея нахмурилась:

— Не много. В связи с армейскими заказами упоминается несколько раз в конце семидесятых. Военный инструктаж и все такое. В восьмидесятом году ее выкупила ассоциация «Дефенс». Цена не называется. Сделка прошла в секторе частных капиталовложений.

— «Дефенс». Никогда не слышал про такую ассоциацию. Ты поискала, кто они такие?

— Через девять месяцев после покупки «Сканлона» ассоциация «Дефенс» обанкротилась. Ничего другого найти не удалось.

— А ты посмотрела документы по банкротству?

— То есть?

— Ну, как проходила процедура.

— Ты имеешь в виду документы, по которым Микки Шифф числится директором компании?

Болден взглянул на Алтею:

— Шифф? В восьмидесятом он еще был в морской пехоте.

— А вот и нет. Согласно этим бумагам, подполковник Майкл Т. Шифф, уже уволенный в запас, занимал пост одного из директоров ассоциации «Дефенс», когда она пошла ко дну. А тот, другой, о котором ты просил разузнать… Рассел Кью… я даже не пытаюсь произнести это имечко… ну, в общем, он был президентом.

Болден задумался. Нельзя сказать, что его обрадовали эти сведения, но хоть какое-то начало было положено. Вопрос заключался в том, что случилось с корпорацией «Сканлон» в этот промежуток времени? Если «Дефенс» пошла ко дну, почему тогда гражданские наемники «Сканлона» с татуировкой ее логотипа на груди гоняются за ним по всему Манхэттену?

— Мир тесен, ничего не скажешь, — заметила Алтея.

— Это ты о Шиффе, работавшем на «Дефенс»? Ну да, согласен.

— Не только. Мистер Джаклин тоже работал на них.