Оставшиеся восемьдесят процентов от 968 миллионов долларов прибыли — примерно 774 миллиона долларов за вычетом 20–30 миллионов, которые уйдут на оплату процентов банковского кредита, услуг юристов и бухгалтеров, — отправлялись прямиком в карманы учредителей компании. И это при том, что собственных средств компания вложила только 40 миллионов долларов. Через год они выпишут себе чек на 774 миллиона и, разумеется, на те сорок, что были вложены первоначально. Это были прибыли вселенского масштаба.

В этом секторе «Джефферсон партнерс» занимала ведущую позицию благодаря своей репутации и постоянной тенденции аккумулировать все более крупные фонды. Несколько лет назад капитал одного из фондов составил пять миллиардов долларов, образуя первый мегафонд. Сегодня вечером они соберутся чествовать пятнадцатый фонд компании «Джефферсон партнерс», капитал которого составит чуть более десяти миллиардов долларов. Никто еще не придумал названия для фонда такой величины.

— Можно на пару слов? — Взяв Джаклина под локоть, Ги де Вальмон отвел его в сторону. — Видели статью в утренней «Джорнал»?

— Нет, руки еще не дошли, — ответил Джаклин.

— Там по поводу «Трайтона». Пишут, что, если законопроект не пройдет, «Трайтон» придется объявить банкротом.

Джаклин потер подбородок. «Трайтон аэроспейс», приобретенная компанией «Джефферсон партнерс» восемь лет назад, производила системы ПВО. Восемь лет в секторе частных капиталовложений составляли целую вечность. У этой игры было только одно имя — «скорость». Купить компанию, улучшить ее, немного придержать и затем продать — классика жанра. В среднем такие компании оставались во владении «Джефферсон партнерс» около четырех лет.

— Этот «Трайтон» вот где у меня! Мы в жизни не найдем на него покупателя, пока осел Фицджеральд не поставит под законопроектом свою подпись.

«Осел Фицджеральд» — вернее, сенатор Хью Фицджеральд — возглавлял Комитет по ассигнованиям Сената США, а законопроект, о котором шла речь, касался выделения 6,5 миллиарда долларов на непредвиденные оборонные расходы, из которых 265 миллионов долларов предназначались на закупку выпускаемых компанией «Трайтон» мобильных комплексов ПВО под названием «Соколиный глаз».

Джаклин смотрел на Потомак. Пасмурным серым утром река казалась безжизненной. Он думал о сегодняшнем званом ужине. Сколько трудов затрачено, чтобы мероприятие стало действительно эпохальным! Не говоря уже о расходах. Трюфели. Икра. Только оркестр Питера Дучина обошелся в сто тысяч долларов! И тут одна из компаний, принадлежащих «Джефферсон партнерс», объявит о банкротстве! Это как муха, барахтающаяся в супе. Жирный и мохнатый техасский овод! Джаклин сжал кулак. Он не простит себе, если Хью Фицджеральд вот так возьмет и прикроет «Трайтон».

— Позже утром я буду на слушаниях, — сказал он, бросив взгляд через плечо. — После переговорю с сенатором. Надеюсь, мне удастся убедить его поддержать нужный нам законопроект.

— Убедить Фицджеральда? Ну-ну, удачи. Этот человек вырос на философии Ганди.

— Да знаю я, — отмахнулся Джаклин. — Но мы с ним давно знакомы. Вдруг ему захочется пересмотреть свои карьерные возможности? В конце концов, ему семьдесят четыре года. Пора бы уже и чем-то другим заняться.

— А если не захочет? — Де Вальмон вытащил из кармашка шелковый платочек и принялся старательно его складывать.

— Мы найдем способ убедить его. Пряником или кнутом, но найдем.

Де Вальмон кивнул, но его взгляд говорил, что он остался при своем мнении.

Джаклин вернулся на середину комнаты и сел в любимое кресло. «Конечно, нелегко будет, — признался он себе, — но вполне выполнимо». Никакой случайности в том, что многие компаньоны «Джефферсон партнерс» занимали высокие правительственные посты, не было. Кто-то называл это «доступный капитализм». Джей-Джей Джаклин предпочитал называть это «хорошим бизнесом».

— Джентльмены, не пора ли нам перейти к делу? — обратился он к своим компаньонам.

Томас Болден сидел на заднем сиденье такси, привалившись щекой к холодному металлу дверной рамы. Поток машин двигался рывками. Небо стало совсем темно-серым, а облака сбились в плотную темную массу. Такси остановилось. Пешеходы спешили по мокрым тротуарам, поглядывая вверх и задаваясь вопросом, когда же снежные хлопья наконец смирятся с тем, что Маккой стала президентом.

Болден взглянул на колени. Правая рука непроизвольно дрожала. «Стоп!» — молча приказал он ей, но дрожь не унималась. Вдохнув поглубже, он прижал правую руку левой и снова принялся смотреть в окно.

До этого момента все, что произошло, было одной большой и ужасной ошибкой. Ограбление, похищение, допрос, неудачная попытка его убить — возникало огромное желание отправить все это в мусорный бак. Гилфойл взял не того. Это было очевидно. И тем не менее вот они едут по 6-й авеню, глаза болят от усталости, а брюки все в пятнах от вонючих помоев. Значит, он ошибся. И дело не в том, сможет ли он простить и забыть. Дело в том, что они не забудут.

Они добрались до него на работе.

Они обработали Диану Чамберс.

Они убили Сола Вайса.

И не важно, что ему ничего не известно ни о короне, ни о человеке по имени Бобби Стиллман. Им достаточно того, что он просто знает об их существовании.

«Они не оставят меня в покое ни сейчас, ни потом», — говорил себе Болден.

Он подумал о Дженни.

Если Диана Чамберс стала частью игры, то, возможно, следующей будет Дженни.

— Шеф, — окликнул он водителя, постучав в перегородку из оргстекла, отделявшую кабину от пассажирского салона, — отвези меня на угол Четырнадцатой и Бродвея. Школа Крафта. Двадцать долларов, если доедешь за десять минут.

Разумеется, они не могли не говорить об ограблении.

— Так, ребята, успокойтесь, — сказала Дженнифер Дэнс, сидя на краешке учительского стола. Ее ноги не доставали до пола. — Давайте по одному. И помните: если кто-то начал говорить, держите свои мысли при себе, пока ваш товарищ не закончил.

— Йоу, мисс Дэнс! — Со своего места поднялся высокий тучный пуэрториканец с коротко стриженными волосами и татуировкой в виде зеленой слезы в уголке глаза.

— Да, Гектор, говори, — ответила Дженнифер и, обращаясь к классу, предупредила: — Сейчас говорит Гектор, а остальные слушают.

— Типа все заткнулись, — зло произнес Гектор, обводя взглядом класс. — Так вот, мисс Дэнс, я чё хочу сказать: нож был острый, а чё порез-то небольшой? Ну, неглубокий. Не такой, как когда кошке брюхо вспарываешь. — Он покосился на своего дружка. — Ха, десять стежков! Я бы и то круче порезал!

— Спасибо, Гектор, за комментарий, но, по-моему, я уже ответила на твой вопрос. Не знаю, почему он не порезал меня сильнее. Наверное, мне просто повезло.

— Да ты киска что надо, — прогремел голос с последней парты, — парни просто хотели пошлепать тебя по попке.

Дженни встала и живо пошла по проходу. Обычная классная комната, у каждого ученика своя парта, вдоль стен — школьные доски, а за ее столок географические карты, пользоваться которыми ей даже в голову не приходило. Она остановилась перед молодым детиной в последнем ряду.

— Хватит, Моррис, — решительно сказала она.

Пожав широкими плечами, Моррис Гейтс уставился в пол, словно не понимая, чего это она расфырчалась. Ростом он был под два метра и весил не меньше ста килограммов, золотая цепь вызывающе поблескивала поверх футболки, нарушая школьные правила, запрещающие носить украшения. Козырек бейсболки был наполовину повернут назад.

— А чё, я не прав? — произнес он. — Красивая женщина. Хотел телке понравиться, вот маненько и порезал. Ну типа того… Зачем ему вас кромсать?

— Встаньте! — сказала Дженни.

Моррис сонно посмотрел на нее.

— Встаньте, — повторила Дженни, на этот раз мягче. Сейчас класс был под контролем. Но если она позволит вывести себя из терпения, то можно считать эту битву проигранной.