- Послушай, Олаф, тебе не страшно? - спросил вдруг Генрих.

Олаф замер, несколько секунд подумал, потом взял фонарь в руку и спросил:

- Честно ответить?

Генрих кивнул.

- В таком случае тебе этого лучше не знать, - сказал Олаф, снова принимаясь за разбор вещей. - А вот и маски. Какую возьмешь - вампира или оборотня?

- Мне все равно, - вздохнул Генрих. - Давай оборотня.

Он взял маску, карнавальный костюм и принялся облачаться.

- Главное, чтобы в конце концов мы не напугали друг друга, - невесело пробормотал он.

Закончив переодевание, Генрих спросил:

- Сейчас лезем в ниши или позже?

- Позже. Клаус с шутниками договорились на полночь. А сейчас только половина двенадцатого. Спрятаться мы всегда успеем: компания - это шум, разговоры. Так ты выбрал гробницу?

Генрих задумчиво посмотрел на ниши, сделал шаг к третьей из них и вдруг услышал шепот на «эхте»:

- Господин Генрих, прошу вас, осторожней. Нас

тут много: того и гляди, растопчете кого-нибудь.

От неожиданности Генрих подскочил:

- Кто здесь?

- Ты что-то сказал? - удивился Олаф.

- Это я не тебе. Погоди минуту, я скоро все объясню, - ответил Генрих и, вглядываясь в темноту, опять спросил на языке Малого Мидгарда: - Кто здесь?

- Это я, Плюнькис… Как замечательно, что вы пришли нам помочь, а то мы едва дышим от страха.

- Наше почтение, господин Генрих, - раздалось со всех сторон. - Теперь уж мы точно не пропадем! С нами сам рыцарь его королевского величества, господин Генрих-Герой. Теперь нам даже Безе-Злезе не страшна, не то что какие-то скрэбы!

- Дай-ка фонарь, - Генрих взял у Олафа фонарик и посветил в темноту. Слабый луч выхватил из мрака несколько десятков древнерожденных. Пятеро гоблинов - зеленых и бородавчатых - обхватили, сгорбившись, руками колени. Они сидели несколько в стороне от остальных бойцов, удивленно хлопали веками яйцеобразных глаз и казались похожими на разбуженных лягушек. Гномы, домовые и глюмы тесно жались друг к другу. Малыши сидели прямо на бетонном полу и закрывались ладошками от внезапного света.

Генрих едва сдержал улыбку при виде этого собрания: у одного домового на груди поблескивала стальная сковородка, у другого - крышка от кастрюли; у нескольких древнерожденных лица скрывались под резиновыми, «пугающими» карнавальными масками. Голову Плюнькиса, а старичок-глюм сидел ближе всех к Генриху, защищала тусклая чугунная кастрюлька, подвязанная за ручки кожаными ремешками. Плюнькис сжимал в руке кухонный топорик для разделки мяса. На длинное пальтишко старичок нашил несколько сотен болтиков и гаек, что заменяло, по мнению старика, кольчужный плащ.

Солиднее всех выглядели гномы: многие из них владели настоящими кольчугами и панцирями, почти у всех на головах красовались взаправдашние шлемы. Каждый гном имел за поясом молот или топор.

- Ого, да вас тут целая армия! - удивленно воскликнул Генрих.

- Это еще не все! - гордо заявил Плюнькис. - Мы разделились: одни устроили засаду у дома Теодора Херрманна, а мы здесь, на старом кладбище. Ведь никто не знает, откуда заявятся зеленые карлики. Но этой ночью им ни за что не пробраться в город!

- Жаль, лучников среди нас нету, - вздохнул один из домовых. - А хорошие стрелки ох как пригодились бы!

- А я кто, по-твоему? - возмущенно пискнул глюм, сидевший около старика Плюнькиса. Генриху лицо маленького глюма показалось знакомым, он напряг память и вспомнил. При знакомстве с Бурунькисом и Капунькисом, когда Генрих и малыши обсуждали старика Каракубаса, Капунькис заметил в окне глюма, разбившего снежком уличный фонарь и едва не получившего за это взбучку от домовых. «Фунькис младше нас и потому особенно любит озорничать. Куда нам до него!» - кажется, так сказал тогда Капунькис.

- Фунькис? - спросил Генрих.

- Я. И учтите, я вооружен! - малыш-глюм с радостным видом показал Генриху два пистолета. - Раздобыть настоящие, к сожалению, мне не удалось, - малыш тяжко вздохнул. - А в оружейной лавке я так ничего и не понял - какие патрончики в какой пистолет залазят. И зачем в них затолкали газ? Такое впечатление, что люди умышленно себе жизнь усложняют выдумками. Все это ерунда! Мои пистолеты шумят не меньше, я пробовал.

Фунькис вскочил на ноги и, выпятив живот, продемонстрировал Генриху широкий детский ремень с двумя кобурами: по черной пластмассе щедро вились золотистые узоры.

- Здорово, правда? - усмехнулся малыш. - А на пряжке у меня звезда. И еще вот, на кобурах, по одной! Так что я - хоть со всех сторон гляди, а хоть с одной - настоящий конвой. Скажешь, нет?

- Угомонись, угомонись, бесстыжий хвастун! И чего мы только взяли тебя с собой?! - замахал на него руками старик Плюнькис. - Совсем не умеешь вести себя…

- А ты, дед, на меня не кричи! - с вызовом пискнул Фунькис. - Я пришел сюда не выслушивать твои наставления, а драться со страшными врагами!

- И чей же ты конвой? - улыбнулся Генрих.

- Собственный! - заявил Фунькис. - И еще индейский. Конвои всегда с индейцами воюют.

- Ковбои, - поправил малыша Генрих.

- Может, и ковбои, - пожал плечами Фунькис. А в упаковке - двадцать четыре круглых пластмассовых обоймы. На целых двести восемьдесят восемь выстрелов! Правда, я уже сто восемьдесят два истратил, тренируясь, но на поганых скрэбов хватит и оставшихся…

- Д ну, Фунькис, немедленно умолкни и сядь на место, - в этот раз к малышу обратился Ильвис. - Забыл об уговоре? Будешь шуметь - отправим домой.

- Так я и испугался вас, господин Ильвис! Никуда вы меня не отошлете - это все враки! Дорог в Малый Мидгард не осталось ни одной! - с вызовом сказал Фунькис и показал гному язык. - А будете при господине Герое орать на меня, так я сейчас пойду на улицу, залезу на могилу и первый вступлю в битву с карликами. Станете вы себе тогда локти кусать, господин предводитель, но это уж не поможет вам прославиться… Малыш хотел еще что-то добавить, но гномы схватили его за одежду и силой усадили на пол.

- Сейчас вот скажем колдуну Мьедвитниру, - пригрозил один из них, - так он тебе рот заколдует, да так, что никогда в жизни слова не вымолвишь.

- Не посмеете! Я не какой-то там гном, чтоб ко мне гномскую магию применять. Я - глюм…

Олаф хлопнул Генриха по плечу.

- Эй, дружище, очнись, тут никого нет, - сказал он. - Что это на тебя нашло? Разговорился сам с собой непонятно на каком языке. Страх темноты подействовал?

Генрих повернулся к Олафу, покачал головой:

- Нет, темнота здесь ни при чем. Ты не поверишь, но тем не менее это правда: прямо перед тобой сидят несколько десятков удивительных существ. Они называют себя древнерожденными, а мы зовем их домовыми, гномами и кобольдами. Я могу говорить с ними и видеть их. Ты - нет. А как тебе доказать, что я не вру, я не знаю.

Олаф забрал у Генриха фонарь, несколько минут водил лучом света по стенам подвала, даже в пустые ниши заглянул, потом покачал головой и сказал:

- Фу ты, черт. А я едва не поверил!

- Позволь мне пальнуть! - закричал глюм Фунькис. - Он услышит и сразу поверит. А иначе ничего не поможет - пока пистолеты у меня в руках, люди их не увидят. А грохот услышит каждый, если он не глухой. Ваш приятель, надеюсь, не тугоухий?

- Господин Генрих, - прервал глюма Ильвис, - как странно, что ваш товарищ пришел сражаться вместе с вами, но вам не верит. Он в самом деле храбрец?

Генрих не стал отвечать Ильвису, он улыбнулся и обратился к Олафу:

- Между прочим, Олаф, древнерожденные понимают нашу речь, хотя и предпочитают говорить на своем языке. Только что они спросили меня, храбрец ли ты. Что им ответить?

- Да брось заливать! Никого здесь нет, - хмыкнул Олаф.

Гном Ильвис пробрался вперед, подошел вплотную к Олафу и внимательно посмотрел ему в глаза.

- Я думаю, что он не трус, ваш друг, господин Генрих. Вы в самом деле хотите убедить его? - Он вытащил изо рта трубку.