— Хватит, — сказал Иосиф.

Учитель замолчал. Все мужчины уставились на него. Никто не проронил ни слова. Все замерли.

Что случилось? Что такого сказал учитель? «Кровавая бойня». Что это такое?

Иаков нахмурился так же, как взрослые мужчины.

— Вы думаете, что люди об этом не говорят? — нарушил молчание учитель. — Хотя я не верю россказням всяких бродяг.

Ему никто не ответил. Потом заговорил Иосиф.

— Господь дал нам терпение! — сказал он. — Но мое терпение кончилось. Мы возвращаемся, потому что там наш дом. — Иосиф не сводил взгляда с учителя. — И потому что это земля Господня. И потому что Ирод мертв.

Последние слова Иосифа повергли учителя в изумление. Все остальные тоже очень удивились. Даже мама удивилась, и я заметил, как переглядываются между собой женщины.

Мы, дети, знали, что Ирод царь Святой земли и что он плохой. Вот и совсем недавно он совершил ужасную вещь — осквернил храм. По крайней мере, так мы поняли из разговоров взрослых, хотя подробностей нам не рассказывали.

Учитель вопросительно смотрел на Иосифа.

— Иосиф, мудрый человек таких слов не скажет. О царе так говорить нельзя.

— Он мертв, — повторил Иосиф. — Сообщение о его смерти придет сюда через два дня.

Учитель строго прищурился. Остальные молчали, уставившись на Иосифа.

— Откуда тебе это известно? — спросил Иосифа учитель.

Ответа он не получил. Вместо этого Иосиф заговорил о другом:

— Нам надо будет многое сделать перед отъездом. С завтрашнего дня мальчикам придется работать с нами весь день. Боюсь, в школу они больше не пойдут.

— Что скажет Филон, когда узнает, что вы забираете с собой Иисуса? — продолжал расстраиваться учитель.

— Какое дело Филону до моего сына?

Это заговорила мама. Ее слова снова вынудили всех замолчать. Я понимал, что здесь все очень непросто.

Некоторое время назад учитель отвел меня к Филону, богатому и ученому человеку, чтобы показать ему своего лучшего ученика. Филону я так понравился, что он даже взял меня с собой в Великую синагогу, такую же большую и красивую, как языческие храмы в городе. В Великой синагоге собирались в день отдохновения все богатые евреи; наша семья никогда туда не ходила. Мы ходили в маленький молитвенный дом на нашей улице.

Вот после того, как Филон познакомился со мной, он и стал поручать нам работу в своем доме: например, просил сделать деревянные двери, или скамейки, или книжные полки для новой библиотеки. А вскоре и его друзья стали давать нашей семье работу, что означало хороший и постоянный заработок.

Когда меня приводили к Филону, он обращался со мной как с гостем.

И даже сегодня, когда мы устанавливали новые двери и переносили свежеокрашенные скамейки из мастерской в дом Филона, я видел его, он специально подходил к Иосифу, чтобы похвалить меня.

Но говорить о том, что Филон полюбил меня, было неправильно, и я чувствовал, что слова учителя неприятны взрослым. Они работали на Филона и его друзей, работали много и тяжело.

Учитель не ответил моей маме.

Наконец Иосиф произнес:

— Разве Филона удивит известие о том, что мой сын возвращается со мной на родину, в Назарет?

— Назарет? — холодно переспросил учитель. — Что за Назарет? Никогда не слышал о таком городе. Вы пришли сюда из Вифлеема. Ваши ужасные истории о том, почему вы… Филон считает, что Иисус — самый многообещающий ученик из всех, что ему встречались. Если ты позволишь, он даст твоему сыну отличное образование. Вот какое дело Филону до твоего сына. Филон сам говорил, что он позаботится об этом…

— Филону нет никакого дела до нашего сына, — сказала мама, вновь поразив всех. Ее пальцы стискивали мои плечи.

Не бывать мне больше в доме с мраморным полом. Не сидеть в библиотеке с пергаментными свитками. Запах чернил. Греческий язык — язык всей империи. Знаешь, что это? Это карта империи. Подержи вот этот край, чтобы свиток не скручивался. Смотри. Всеми этими землями правит Рим. Вот он где, Рим. А это Александрия. Вот Иерусалим. Смотри, вот Антиохия, Дамаск, Коринф, Эфес. Это все великие города, и в них живет много евреев, которые говорят по-гречески и учат Тору на греческом языке. После Рима самый большой город — Александрия, и мы с тобой живем здесь.

Я вернулся из воспоминаний к настоящему. На меня пристально смотрел Иаков. Учитель обращался ко мне:

— …Тебе ведь нравится Филон, правда? И нравится отвечать на его вопросы. И ты любишь заниматься в его библиотеке.

— Мой сын останется с нами, — спокойно сказал Иосиф. — Мы не отдадим его Филону.

Учитель продолжал смотреть на меня. Это было неправильно.

— Иисус, говори! — потребовал он. — Ты хочешь, чтобы Филон учил тебя и дальше, да?

— Господин мой, я сделаю так, как скажут мне родители, — ответил я. И пожал плечами. Что я мог изменить?

Учитель отвернулся и всплеснул руками.

— Когда вы отправляетесь? — спросил он.

— Как только сможем, — ответил Иосиф. — Сначала надо закончить работу.

— Я передам Филону, что Иисус уезжает.

С этими словами учитель направился к выходу, но Иосиф остановил его.

— Мы хорошо заработали, живя в Египте, — сказал Иосиф. Он вынул из своей сумки деньги и вложил их в руку учителя. — Благодарю тебя за то, что ты учил наших детей.

— Да, я их учил, а теперь ты забираешь их в… Как называется это место? Иосиф, в Александрии евреев больше, чем в Иерусалиме.

— Может, и так, учитель, — вмешался Клеопа, — но Господь обитает в храме Иерусалимском, и его земля — это Святая земля.

Все мужчины одобрительно засмеялись, и женщины тоже, и я засмеялся вместе с Саломеей и Иудой, Иосием и Симеоном.

Учитель ничего не смог возразить на это, только кивнул.

— Если мы сможем быстро закончить работу, — продолжил Иосиф, — то успеем в Иерусалим на празднование Песаха.

Его слова утонули в радостных криках. Иерусалим. Песах. Все были в восторге. Саломея захлопала в ладоши. Дядя Клеопа улыбался.

Учитель склонил голову. Он приложил к губам два пальца. А потом благословил нас:

— Да пребудет с вами Господь. Да будет ваше путешествие быстрым и безопасным.

Учитель ушел.

И тут же вся семья заговорила на нашем родном языке — впервые за несколько последних часов.

Мама осмотрела меня, собираясь заняться моими порезами и ушибами.

— Ой, от ран и следа не осталось, — прошептала она удивленно. — Ты здоров.

— Да почти ничего и не было, — улыбнулся я.

Я был так счастлив, что мы возвращаемся домой.

В тот вечер, после ужина, когда мужчины дремали на циновках во дворе, пришел Филон.

Иосиф предложил ему выпить вина, и Филон сел, не боясь запачкать свои белые одежды, и скрестил ноги, как все мужчины. Я устроился рядом с Иосифом, надеясь на разрешение внимать их беседе, но мама забрала меня в дом.

Однако сама она, прислушиваясь, замерла у занавески и разрешила мне стоять возле нее. Тетя Саломея и тетя Есфирь тоже были с нами.

Филон хотел оставить меня у себя, чтобы выучить и затем отправить к Иосифу уже образованным юношей. Иосиф молча выслушал предложение Филона, а потом отказался. Он мой отец, и он должен вернуть меня на родину, в Назарет. Он знает, что таков его долг. Потом Иосиф поблагодарил Филона и предложил еще вина и сказал, что позаботится о том, чтобы я получил хорошее образование, подобающее еврейскому мальчику.

— Ты забываешь, мой господин, — негромко пояснил он, — что в субботу по всему миру все евреи становятся философами и учеными. И в Назарете в том числе.

Филона порадовали такие слова, он кивнул и улыбнулся.

— По утрам он будет ходить в школу, как все мальчики, — продолжал Иосиф. — И мы будем обсуждать с ним Писание и пророков. Мы обязательно пойдем в Иерусалим, и там, во время празднований, он сможет послушать учителей храма, как доводилось слушать не раз и мне.

Филон захотел сделать подарок — дать деньги на мое обучение — и попытался вложить в руку Иосифа кошель с деньгами, но Иосиф отказался.