Солдаты Ирода, грабители, человек, убитый в храме, священник, убитый теми, кто искал его сына, а этот сын — мой двоюродный брат.

«Иешуа и Иоанн». Почему его рождение предсказали, и как мы связаны, и самый главный вопрос: что случилось в Вифлееме? Что заставило мою семью отправиться в Египет, где я прожил всю жизнь?

Однако думать я сейчас не мог, просто испытывал поочередно то любопытство, то страх. Страх стал частью моих мыслей. Страх стал частью истории. Мой родич Захария, священник с седыми волосами, падает под ударами солдат Ирода. И вот мы в этой деревне слышим отовсюду сердитые голоса: это жители возмущаются грабителями, печалятся об утраченном имуществе и ожидают дальнейших бед.

Наших животных мы нашли на окраине деревни, у привязи, где мы их и оставили. Рядом с ними стояла старая беззубая женщина и смеялась.

— Они хотели украсть их! — восклицала она. — А животные отказались двигаться. — Она кивала и хлопала себя по коленям, заливаясь довольным смехом. — Они просто не сдвинулись с места.

Неподалеку стоял маленький дом, у которого прямо на земле сидел старик и тоже смеялся.

— Они забрали мой талит[1], — выкрикнул он. — Я сказал им: «Берите, братья, берите!» — Он махнул рукой и продолжал смеяться.

Мы быстро погрузили на ослов свой скарб, водрузили Клеопу на спину одного из животных, усадили и тетю Марию, а затем моя мама обняла Елизавету, и они заплакали.

Маленький Иоанн стоял и смотрел на меня.

— Мы обойдем Иерихон и по долине направимся в Назарет, — объявил нам Иосиф.

Когда мама наконец рассталась с Елизаветой, мы двинулись в путь. Я и Маленькая Саломея шли впереди вместе с Иаковом, за нами увязалось еще несколько детей. Клеопа пел псалмы.

— А кто такие ессеи? — спросила меня Маленькая Саломея.

— Не знаю, — признался я. — Я слышал не больше, чем ты. Откуда мне знать?

Иаков вмешался в наш разговор:

— Ессеи не слушаются священников храма. Они считают, что настоящие священники только у них. Они потомки Садока. Они ждут, когда настанет время очистить храм. Они одеваются в белое и молятся вместе. Но живут раздельно.

— Так они хорошие или плохие? — хотела знать Маленькая Саломея.

— Для наших родственников они достаточно хороши, — ответил Иаков. — Откуда нам знать? Есть фарисеи, есть священники, есть ессеи. Скажем же молитву все вместе: «Слушай, Израиль: Господь — Бог наш, Господь един».

Мы пробормотали молитву вслед за ним на иврите. Мы повторяли ее каждый день по утрам, когда просыпались, и вечером. Я почти не задумывался над словами. Когда мы читали ее, то переставали делать все другие дела и произносили слова молитвы от всего сердца.

Я ничего не хотел говорить о том, что тревожило меня. У меня было неприятное чувство, что Иаков знал многое, но я не мог расспросить его при Маленькой Саломее. Мое настроение становилось все мрачнее, и страх подступал все ближе.

Мы шли очень быстро, вниз по склону горы, и перед нами разворачивалась равнина, прекрасная, залитая солнечным светом, заросшая пальмами. Она очаровала меня, несмотря на то что кое-где еще дымились пожарища. Повсюду были рассыпаны селения. Я видел, что местные жители занимались своими повседневными делами, как будто грабители вовсе не приходили сюда.

Нас обгоняли группы паломников, многие с песнями, кое-кто верхом на лошадях, и все радостно приветствовали нас.

Мы следовали через деревни, где на улицах играли дети и из открытых дверей пахло готовящейся едой.

— Видишь, — сказала мне мама, словно догадавшись, о чем я думал, — теперь все так и будет вплоть до самого Назарета. Грабители пришли и ушли, но мы остаемся теми, кто мы есть. — Она улыбнулась, и мне показалось, что больше я никогда не буду бояться.

— А правда, что эти люди сражаются за свободу Святой земли? — спросила Маленькая Саломея. Она обращалась теперь не к женщинам, а к мужчинам, словно последние события сплотили нас.

Клеопу этот вопрос насмешил. Он взъерошил волосы на голове у дочки.

— Дочь моя, если люди хотят войны, они найдут повод, — сказал он. — За свободу Святой земли сражаются самые разные люди уже сотни лет — то есть грабят и разоряют мирные поселения, когда им только заблагорассудится.

Иосиф молча покачал головой. Алфей на ходу приобнял Маленькую Саломею.

— Ты не волнуйся, — сказал он. — Раньше нами правил царь Кир, а теперь правит Август Цезарь. Но нам все равно, потому что Господь в небесах — единственный царь, которого мы знаем в наших сердцах. Пусть кто угодно называет себя царем здесь, на земле, нам все равно.

— Но ведь Давид был царем Израиля, — сказал я. — Давид был царем, а после него — Соломон. И царь Иосия, он тоже был великим царем Израиля. Нас научили этому прежде всего остального. И мы все из рода Давида, и Господь говорил Давиду, что он будет царствовать над Израилем вечно. Разве не так?

— Вечно… — повторил Алфей. — Но кому из нас ведомы пути Господни? Господь сдержит свое обещание Давиду, но как — нам не дано знать.

Он отвернулся, говоря это. Мы уже спустились в долину. С гор вместе с нами шло множество людей. Толпа становилась все плотнее.

— Вечно… что такое «вечно» в понимании Господа? — спросил дядя Алфей. — Тысяча лет — ничто для Господа, краткий миг.

— Но придет ли царь? — настаивал я.

Идущий впереди Иосиф обернулся и посмотрел на меня.

— Господь выполнит обещанное Израилю, — сказал Алфей, — Но мы не знаем как и когда.

— А ангелы являются только в Израиле? — спросила Маленькая Саломея.

— Нет, — ответил Иосиф. — Они являются где им угодно и когда им угодно.

— А почему мы должны были уйти в Египет? — не унималась Маленькая Саломея. — Почему люди царя Ирода…

— Сейчас не время задавать такие вопросы, — перебил ее Иосиф.

Моя мама вмешалась в беседу:

— Это время придет, и мы расскажем вам все подробно, чтобы вы поняли. Но не сейчас.

Я догадывался, что они так скажут. Но все-таки шанс узнать что-то новое радовал, и я был благодарен Маленькой Саломее за то, что она затеяла этот разговор. Мои старшие двоюродные братья Сила и Юстус куда-то ушли, не видел я поблизости и остальных родичей и поэтому не знал, что они думали о рассказе Елизаветы. Наверняка старшим мальчикам известно больше моего. Возможно, Сила о многом молчал.

Я замедлил шаг и вскоре оказался недалеко от дяди Клеопы, сидящего на осле.

Клеопа слышал наш разговор, я был уверен в этом. Я кому-нибудь обещал, что не буду задавать ему вопросы? Кажется, нет.

— Я живу для того, чтобы рассказать тебе все, — сказал Клеопа.

Но только он произнес эти слова, как возле нас появился Иосиф и пошел рядом с нами.

— Все-таки надеюсь, что ты живешь, чтобы позволить мне рассказать моему сыну то, что сочту нужным. — Он говорил мягко, но настойчиво. — Хватит вопросов. Хватит разговоров о дурных вещах, случившихся давным-давно. Мы покинули Иерусалим. Мы далеко от опасностей. День только начинается, и мы успеем пройти большую часть пути, прежде чем разобьем лагерь.

— Я хотела увидеть Иерихон! — воскликнула Маленькая Саломея. — Можно мы зайдем в Иерихон, хотя бы ненадолго? Я хочу посмотреть на дворец Ирода. Интересно, что там осталось после пожара.

— Мы хотим пойти в Иерихон! — пропел Маленький Симеон.

И его крик подхватила вся детвора, даже дети паломников, недавно присоединившихся к нам, а я засмеялся, заметив улыбку Иосифа.

— Слушайте меня, — сказал он. — Сегодня вечером мы искупаемся в реке Иордан! В самой реке Иордан! Мы впервые омоем в ней наши тела и наши одежды! А потом ляжем спать в долине, под звездами!

— Река Иордан! — закричали все в радостном возбуждении.

Иосиф поведал нам историю о прокаженном, который пришел к пророку Элише, и пророк сказал прокаженному искупаться в реке Иордан, и тот исцелился. А Клеопа завел рассказ о том, как Иешуа пересекал Иордан, и потом Алфей начал следующую историю, и я слушал одно предание за другим, а мы тем временем шли дальше.