Между тем в отдалении раздавался громкий топот, заглушаемый резкими, неистовыми звуками труб. Пространство, лежавшее перед варварами, было наполнено вихрями пыли, смутным гулом и притягивало их, как бездна. Кое-кто бросился вперед. Они увидели, что когорты перестраиваются, бежит пехота, галопом мчится конница.

Эта грозная громада двигалась как один человек, она казалась живой, как зверь, и действовала, как машины. Две когорты слонов выступали по ее бокам. Животные, вздрагивая, сбрасывали осколки стрел, приставшие к их темной коже. Сидя на их загривках среди пучков белых перьев, индусы сдерживали слонов баграми, в то время как солдаты, скрытые до плеч в башнях, спускали с туго натянутых луков железные стержни, обмотанные зажженной паклей.

Справа и слева от слонов неслись пращники с тремя пращами у бедер, на голове и в правой руке. Клинабарии, каждый в сопровождении негра, выставили копья между ушами лошадей, покрытых золотом, как и они сами. Далее шли на некотором расстоянии друг от друга легко вооруженные воины со щитами из рысьих шкур; из-за щитов торчали острия метательных копий, которые они держали в правой руке. Тарентинцы, ведущие по две лошади, замыкали с обеих сторон эту стену солдат.

Вдруг раздался страшный крик — вопль бешенства и боли. Семьдесят два слона ринулись вперед двойным рядом. Гамилькар ждал, чтобы наемники скучились в одном месте, и тогда пустил на них слонов; индусы с такой силой вонзили свои багры, что у слонов потекла по ушам кровь. Хоботы, вымазанные суриком, торчали вверх, похожие на красных змей. Грудь была защищена рогатиной, спина — панцирем, бивни удлинены железными клинками, как сабли, а чтобы сделать животных еще свирепее, их опоили смесью перца, чистого вина и ладана. Они потрясали ожерельями из погремушек и оглушительно ревели; погонщики наклоняли головы под потоком огненных стрел, которые сыпались с башен.

Чтобы устоять, варвары ринулись вперед сплоченной массой; слоны с яростью врезались в толпу. Железные острия из нагрудных ремней рассекали когорты, как нос корабля рассекает волны, когорты стремительно отхлынули. Слоны душили людей хоботами или же, подняв с земли, заносили их над головой и передавали в башни. Они распарывали людям животы, бросали их на воздух, человеческие внутренности висели на бивнях, как пучки веревок на мачтах.

Варвары пытались выколоть им глаза, перерезать сухожилия на ногах. Подползая под слонов, они всаживали им в живот меч до рукояти и, раздавленные, погибали, наиболее отважные цеплялись за их кожаные ремни. Среди пламени, под ядрами и стрелами, они перепиливали эти ремни, и башня из ивняка грузно рушилась, точно каменная. Четырнадцать слонов на крайнем правом фланге, рассвирепевшие от боли в ранах, повернули вспять, наступая на вторую шеренгу. Индусы схватили молоты и долота и со всего маху ударили слонов по затылку.

Огромные животные осели и начали падать друг на друга. Образовалась гора, и на эту груду трупов и оружия поднялся чудовищный слон, которого звали Гневом Ваала, нога его застряла между цепями, и он ревел до вечера. В глазу у него торчала стрела.

Другие слоны, как завоеватели, которые наслаждаются резней, сшибали с ног, давили, топтали варваров, набрасывались на трупы и на обломки.

Чтобы оттеснить окружавшие их отряды, слоны вставали на задние ноги и, непрерывно поворачиваясь, подвигались вместе с тем вперед. Силы карфагенян удвоились, битва возобновилась.

Фаланга без труда истребила все, что оставалось от войска варваров.

Число слонов в карфагенской армии составляло не менее двухсот. Во время битвы погонщики гнали их впереди войска.

В ходе Первой Пунической войны (264–241 гг. до н. э.) боевые слоны карфагенян повергли в панику высадившиеся в Африке римские легионы. Позже в битве у Панорма, на Сицилии, римлянам удалось побороть страх перед лопоухими гигантами: 120 слонов были захвачены в плен и отправлены в Рим для участия в гладиаторских боях.

В благодарность четвероногому лопоухому воинству царь Антиох повелел воздвигнуть на поле сражения памятник с изображением слона.

…Правда, заслуживающие доверия свидетели писали, что Антиох стыдился этого своего успеха. «Можно ли гордиться победой, — говорил он, — если в этом заслуга одних животных».

Римляне впервые и с немалым для себя уроном встретились с боевыми слонами во время битвы при Гераклее и Аускуле в войне с Пирром, честолюбивым царем Эпира. Они даже не знали, как называется это колоссальное животное. Поскольку все сущее в этом мире должно иметь название, то его получили и слоны. Римляне прозвали слона «луканским быком» по наименованию области, где впервые увидели слона.

Неудачное использование боевых слонов могло стать причиной поражения.

После неудачного похода в Италию Пирр, царь Эпирский, возвратился в Грецию, где продолжал свои военные авантюры. Например, при помощи слонов он решил овладеть городом Аргос, что на Пелопоннесе.

Вначале военные действия для Пирра проходили удачно. Глубоко ночью, обманув бдительность стражи, изменник открыл эпирцам городские ворота. Пирр хотел запугать горожан слонами и поэтому пустил их в город первыми. К несчастью, ворота оказались невысокими, и башни, установленные на слонах, мешали им пройти. Пришлось снимать башни, а затем снова устанавливать. Из-за этой непредвиденной задержки эпирцы упустили благоприятный момент, и разбуженный гарнизон и жители города успели взяться за оружие. К тому же на узких, кривых улочках слоны ничего не могли сделать с защитниками, которые, притаившись в укрытиях, осыпали животных камнями и стрелами. События приняли плохой оборот. Теперь эпирцы мечтали лишь о том, как живыми выбраться из этого злосчастного капкана. Однако израненные, растерявшиеся слоны вышли из повиновения. Они столпились, никому не давая прохода. У одного слона убили погонщика. Забыв обо всем, тоскующий слон метался по улицам, разыскивая тело хозяина. А найдя, поднял убитого хоботом и принялся крушить своих и чужих. В этой битве погиб и Пирр, царь Эпирский.

…Как записали историки со слов участников этой битвы, причиной смерти Пирра стал слон. В единственных воротах, через которые могли спастись эпирцы, упал раненый великан и закрыл своим могучим телом дорогу. Пирр, прикрывавший отступление, остался один и был убит камнем, сброшенным с крыши.

Боевые слоны играли большую роль в карфагенской армии. Карфагенские полководцы умело применяли серых гигантов в сражениях.

Великий карфагенский полководец Ганнибал и его слоны прославили Вторую Пуническую войну (218–201 гг. до н. э.).

Хотя большинство серых гигантов погибло при переходе через заснеженные Альпы и Апеннины и в Италию дошло не более полутора десятков слонов. Легендарным событием стала переправа через Рону. Холодная и глубокая, эта река казалась занявшим мосты римлянам неодолимым препятствием. Карфагеняне переплыли Рону на понтонах, а слонов удерживали на поверхности надутые мехи. Это первые и последние в военной истории слоны «на воздушной подушке»!

Однако римляне на то время уже прекрасно знали, как одолеть слонов: их старались взбесить и напугать, осыпая градом дротиков, кололи в уязвимое место под хвостом. Свирепея, слоны давили всех, кто попадался на пути. Римляне придумали немало тактических «антислоновых» уловок и хитростей. Например, вбивать в землю острые колышки — у слона мягкие подошвы, и он никогда не наступит на опасный предмет.

Окончательный разгром Карфагена, после которого боевых слонов в битвах на территории Европы не использовали, произошел в битве при Заме. Ганнибал еще держал речь перед своим войском, когда римляне подняли невообразимый шум, разом затрубив в трубы и сигнальные рожки. Побежав, слоны смяли ряды своего войска, предрешив исход этого сражения и поражение Ганнибала в войне с Римом. Передавая слонов победителям, карфагеняне «со скорбью называли их имена». История сохранила имя слона Суруса, который бился с такой яростью, что сломал в сражении бивень.