Профессионалов от оккультизма, военной промышленности, политиков и т. п. знание интересует постольку, поскольку оно дает им возможность добиваться их личных целей. Профессионалы исходят всегда только из личностных интересов. Поэтому все эти возможности, какими бы чудесными они ни казались, являются таковыми только для ума, личности. Это значит, что их культивирование и развитие только укрепляют личность и обусловленный ум, что делает невозможным истинное познание самого себя. Но все это, и в том числе профессиональный оккультизм, есть часть мирового сценария, в котором все происходит так, как должно происходить. Независимо от того, нравится это кому-нибудь или нет. Все это происходит по совершенно четким законам. Поэтому какой смысл судить о том, что не может быть понято умом, ограниченным старыми представлениями. Но так как большинство людей воспринимают мир через призму ума, а ум — это дуальность, то в мире, созданном им, действует закон двойственности, противоположности. Например, появление какого-нибудь святого обязательно вызывает появление какого-нибудь злодея. Таким образом эта двойственность уравновешивается, и в этом и есть проявление закона гармонии, который действует в масштабе того, что можно назвать умом человечества. Действие этого закона предполагает наличие людей, выполняющих полярные, противоположные роли. Таким образом, в глобальном масштабе эти противоположности уравновешиваются. Что же касается какого-либо конкретного человека, его путь строго определен, хотя он может считать, что выбирает его сам. И, скажем, если вам суждено выйти за пределы ума, то это произойдет, каким бы путем вы ни шли. Не человек выбирает тот или иной путь, а Путь выбирает его. Есть пути, которые ведут не к освобождению, а, наоборот, к еще большему заточению.

— Но тогда мне непонятно, как же можно совместить то, что путь человека определен, и представление о том, что существует выбор.

— Есть иллюзорный и реальный выбор. Иллюзорный выбор существует в представлении обусловленного ума, ложной личности.

— Но личность — это тоже часть жизни.

— Хорошо. Возьмем, например, строительство. Для строительства необходимы блоки или кирпичи. Это строительный материал, из него строятся здания. В строительстве производится большое количество каких-то операций, при которых появляются различные отходы. Например, идет кладка кирпича с помощью раствора. Какая-то часть раствора просто убирается и идет в отходы. Потом эти отходы куда-то увозят, и неизвестно, как долго эти отходы будут ждать возможности, чтобы из них опять получилось что-то, что будет использоваться в строительстве.

Какой-то кирпич может упасть и сломаться. Некий непритязательный человек возьмет эти две половинки кирпича и употребит их на своей даче, например. Этот кирпич не пропал оттого, что он сломался, он все равно пошел на строительство дома, но какие-то другие, совсем разбитые кирпичи могут стать просто отходами. Является ли злом, несправедливостью то, что некоторые строительные материалы стали отходами? С их точки зрения, возможно и так, но, с точки зрения строителя, это совершенно естественно.

Что такое зло? Это просто неведение. Понятие зла возникает как следствие фрагментарного, узкого видения того, что происходит. Хотя с точки зрения конкретной личности этот вопрос остается. Поэтому разговоры и обсуждения, направленные на понимание того, что такое добро и зло, я считаю оправданными. Понятие добра и зла зависит от того, в каком масштабе мы его рассматриваем. Смерть диктатора, с точки зрения группы его последователей, может быть злом. С точки зрения народа страны, где диктатор установил военный режим и репрессии, это событие может рассматриваться как добро.

— Значит все, что с тобой происходит, правильно. Как говорится, что Бог ни делает, все к лучшему. Куда ты попал, там ты и должен быть. С кем ты общаешься, с тем ты и должен общаться. Значит, так надо, значит, я чего-то просто не понимаю, каких-то законов. Значит, я должна подчиняться. Смирение — вот есть такой хороший термин. Смирение.

— Да. Это позволяет успокоить ум и увидеть реальность, то, что есть на самом деле.

Но истинное смирение невозможно при наличии идеалов, то есть каких-либо жестких убеждений и верований. Истинное смирение — это полное принятие того, что есть. Но, имея жесткие убеждения, вы не сможете принять то, что им не соответствует. Недавно я смотрел фильм про Колумба "Открытие рая". Там он открывает один из островов и обнаруживает племена аборигенов. Испанцы приплывают туда, и аборигенам это не нравится, потому что испанцы заставляют их платить дань — золото и т. д. Обстановка довольно накаленная. И вот один из этих испанцев отрубает руку одному из аборигенов, потому что, как он считает, тот утаил золото. Это становится поводом для войны. Начинается резня. А ведь первое, что построили испанцы, это церковь. Но у них свои боги, а у аборигенов — свои. Каждый из них верит во что-то свое. Эта вера становится для них оправданием убийства. Они убивают во имя своего бога. Так что вера — это не такая уж безобидная вещь. Веря, что я прав, я начинаю доказывать другим свою точку зрения, не желая учитывать какую-то иную точку зрения. Например, так называемый интеллигентный человек, доказывая свои убеждения, до рукоприкладства обычно не доходит. Но механизм насилия одного обусловленного ума по отношению к другому тот же самый. Потому что один человек просто эмоционально спорит, другой уже доходит до удара, а следующий — до убийства. И все это во имя веры его обусловленного ума в какую-то иллюзию, которую он считает для себя единственной реальностью.

Когда ты начинаешь исследовать и видеть какие-то механизмы работы ума, то можешь ограничиться несколькими примерами и не идти дальше. Но, если пойти дальше, то можно увидеть, что один и тот же механизм работает во всем. К примеру, очень часто одно и то же называют совершенно разными словами, несущими совершенно разный оттенок. Например, разведчик и шпион. Смотрите, как выработаны в языке уже готовые способы для того, чтобы видеть двойственно, разделенно. Хотя оба эти слова относятся к одному и тому же факту. Но так как видеть этого никто не хочет, поэтому и придумали разные названия. Если один человек называет другого шпионом, то тот обижается, если разведчиком — гордится. Язык, которым мы пользуемся, создан разделяющим двойственным умом и поэтому понятия, которые в нем используются, двойственны. Поэтому он поддерживает фрагментарное и нецелостное восприятие того, что есть.

— Сегодня я шел по улице и обратил внимание на человека, проходящего мимо. Я не был с ним знаком. Он мне почему-то сразу не понравился. Я подумал: "Ну и рожа…" Я осознал свои мысли и увидел тот образ, через который я на него смотрел. Я подумал, что если бы я с ним сейчас заговорил, то это был бы разговор, уже абсолютно предвзятый. И тут же я подумал: "А если бы я сумел на него посмотреть непредвзято, если бы я был очищен от всех этих матриц, шаблонов и привычных образов, может быть, он мне понравился бы… А может быть, и нет". Вернее, этого вопроса просто не стояло бы. Но если человек хоть одного человека любит, то он будет любить уже, наверное, всех, потому что тогда уже нет различий и оценок. Вот такие мысли у меня были сегодня.

— Да. Если вам случилось действительно полюбить какого-то человека, то тогда вы любите все, что существует, все, что есть. Если это свершится, то другой человек станет для вас дверью в реальность, в то, где нет разделения. Этот человек и есть тот единственный, который является вашей дверью в бесконечность.

— Я бы хотел поделиться своим ощущением того, что со мной происходит. Я не всегда могу понять то, что здесь происходит и говорится, но могу сказать, что мой ум, по крайней мере, стал более организован. Он разложил по полочкам некоторые вещи, которые должны были быть мной уяснены. Потому что если этого нет в уме, то к тому, о чем вы говорите, очень трудно, для меня, по крайней мере, прийти вот так, спонтанно. Я читал, что с некоторыми людьми такие вещи случаются неожиданно, спонтанно. Кто-то заболевает, находясь между жизнью и смертью, с кем-то происходит несчастный случай, после чего им открывается какое-то новое видение, какие-то новые способности… Я могу это понять и принять, такое, наверное, бывает и есть. Но мы уже обременены грузом множества знаний, и наш ум сейчас таков, в нем масса всего: много мусора, много полезного. И то, что здесь происходит, позволяет мне сделать ум более организованным, что ли. Отсеять то, что надо, от того, что не надо. По крайней мере, в этом я вижу явное продвижение для себя.