— Не тянет на серийного убийцу. Джо продолжил:

— Все трое вхожи в мелкие гангстерские шайки. Посещают их вечеринки, поставляют девочек. Что до Денниса Эгнью, ты знаешь о его процессе в 2000 году.

— Его вытащил Ральф Бранкузи. Молинари кивнул.

— Жертвой явилась начинающая порноактриса из Урбаны, штат Иллинойс. Двадцать с лишним лет, наркоманка, несколько раз арестовывалась за проституцию. Она была одной из подружек Эгнью, а потом пропала без вести.

— Пропала без вести? То есть тело не нашли?

— Увы, Линдси. Не нашли.

— Значит, мы не знаем, было ли у нее перерезано горло.

— Верно.

Я подперла ладонью подбородок. Меня очень угнетало, что я так близко стою к разгадке кошмарной тайны и не могу сделать ни шага. Но связь между убийствами существовала. Моего Джона Доу убили десять лет назад, Уиттакеров двумя годами позже, Далтри — полтора месяца назад. А потом два двойных убийства за одну неделю.

Джо присел рядом со мной на стул. Он взял меня за руку, и мы стали рассматривать прилепленные к доске листки. Когда я заговорила, мой голос звучал так зловеще, словно мы сидели не в детской, а в большой пещере.

— Они торопятся, Джо. Пока мы здесь сидим, они задумывают новое убийство.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Я это чувствую.

Я проснулась от резкого телефонного звонка. Схватив трубку, обнаружила, что Джо уже ушел, а вместо его одежды на стуле лежит записка.

— Джо?

— Это Юки, Линдси. Я тебя разбудила?

— Нет, я уже встала, — соврала я.

Минут пять мы поговорили в обычном для нее гоночном темпе, и когда я повесила трубку, сна уже не было ни в одном глазу. Я прочитала милую записку Джо, натянула на себя что-то спортивное, надела на Марту ошейник, и мы отправились на прогулку.

На пляже задувал легкий свежий ветерок. Не успели мы отойти от дома, как я услышала свое имя. Навстречу мне бежала маленькая фигурка.

— Линдси, Линдси!

— Эллисон! Привет, малышка.

Темноглазая девочка с разбегу заключила меня в крепкие объятия и бросилась обнимать Марту.

— Ты здесь одна?

— У нас пикник, — ответила она, указав на кучку зонтиков в другом конце пляжа.

Когда мы приблизились, я услышала, как дети распевают «Оле-оле-оле», и увидела шагавшую к нам Кэроли.

Мы поцеловались, и Кэроли представила мне «своих» детишек.

— Что это за дворняжка? — спросил десятилетний мальчуган с рыжей копной на голове.

— Она не дворняжка. Прекрасная Марта — бордер-колли.

— На Лесси не похоже, — усомнилась кудрявая, как барашек, девочка с глазами цвета спелой вишни.

— Конечно, нет. Бордер-колли — другая порода. Эти собаки живут в Англии и Шотландии и делают очень важную работу, — объяснила я. — Они пасут коров и овец.

Все взгляды с любопытством устремились на меня, и даже Марта подняла голову, словно догадавшись, что я говорю о ней.

— Люди обучают их разным командам, но бордер-колли вообще очень умны и просто обожают свою работу. Они любят всех животных в стаде и стараются заботиться о них.

— Марта знает команды! Линдси, покажи нам, пожалуйста, — стала упрашивать меня Эллисон.

Я улыбнулась:

— Кто хочет быть овечкой?

Большинство детей рассмеялись, но четверо ребят и Эллисон вызвались добровольцами. Я попросила «овечек» разбежаться по берегу и сняла с Марты ошейник.

— Марта, возьми! — крикнула я, и собака бросилась за улепетывавшей от нее пятеркой.

Дети громко завизжали и попытались скрыться, но не тут-то было. Марта быстро и уверенно нагнала всю группу, пригнула голову и, не спуская глаз с ребят, стала облаивать их с разных сторон, пока они не сбились тесной кучкой.

— Гони! — скомандовала я, и овчарка развернула малышей, но часовой стрелке и направила к воде. — Кругом! — И Марта под общий смех и восторженные крики погнала всю компанию обратно к скалам. — Назад! — бросила я, и моя умная собачка стала описывать вокруг детей круги, пока не собрала их в «стадо» и не повела, хохочущих и сияющих от радости, к зонтикам. — Сидеть, Марта! — приказала я. — Хорошая работа. Молодец, девочка.

Марта разразилась довольным лаем. Дети начали хлопать и свистеть, а Кэроли принесла нам чашечки с апельсиновым соком и румяные тосты. Когда волнение немного улеглось, я отвела подругу в сторону и рассказала ей о своем разговоре с Юки.

— Окажи мне услугу, — попросила я.

— Все, что захочешь, — отозвалась Кэроли и добавила: — Знаешь, из тебя бы получилась отличная мать.

Попрощавшись с Кэроли и детишками, мы с Мартой забрались на холм и направились через пустошь к Мирамонтес-стрит. Когда мы добрались до тротуара, я увидела, что примерно в сотне ярдов от меня стоит мужчина и наводит на нас маленькую камеру.

Он стоял так далеко, что я заметила лишь блестящие линзы, оранжевую рубашку и бейсболку, низко натянутую на глаза. Рассмотреть получше не успела. Как только мужчина понял, что я его вижу, он развернулся и быстро зашагал прочь.

Конечно, это мог быть кто угодно — местный паренек, снимавший вид на бухту, проныра-репортер из желтой прессы или просто плод моего разыгравшегося воображения, — но мне стало не по себе.

Похоже, кто-то за мной следил. И этот парень не хотел, чтобы я его заметила.

Вернувшись в дом, я разобрала постель и упаковала свои вещи. Накормила Пенелопу и налила ей воды.

— Хорошие новости, Пенни, — сказала я чудо-свинке. — Кэроли и Эллисон за тобой присмотрят. Тебя ждет куча сладких яблок.

Я сунула в сумочку записку Джо и, внимательно оглянувшись по сторонам, взялась за ручку двери.

— Домой! — бросила я Марте.

Мы забрались в «иксплорер» и двинулись в сторону Сан-Франциско.

Часов в семь вечера я входила в ресторан «Индиго», новое заведение, недавно открывшееся на Маккалистер-стрит всего в двух кварталах от здания суда, — одно это должно было лишить меня всякого аппетита. Миновав обшитый деревом бар, я шагнула в просторный зал, где метрдотель проверил меня по списку и проводил к столику, за которым Юки изучала какие-то бумаги.

Обняв ее, я почувствовала, что безумно рада нашей встрече.

— Как дела, Линдси?

— Превосходно, если не считать того, что в понедельник начнется суд.

— Мы выиграем процесс, — заверила меня Юки. — Можешь не беспокоиться.

— Прости, что усомнилась, — улыбнулась я.

Мне не хотелось, чтобы Юки догадалась, что творится у меня в душе. Микки Шерман убедил власти, что моим представителем в суде должна быть женщина, а мисс Кастеллано — «как раз то, что нужно для такой работы».

Жаль, что у меня не было его уверенности.

Мы встретились в конце рабочего дня, но Юки выглядела свежей и полной сил. Самое главное — она выглядела молодой. Я машинально сжала своего Кокопелли, пока моя двадцати восьмилетняя защитница заказывала ужин.

— Итак, что я пропустила после отъезда? — поинтересовалась я.

Отодвинув в сторону морского окуня с пюре из дикой моркови — блюдо, изготовленное по рецепту местного шеф-повара, — я взялась за салат из фенхеля, кедровых орешков и эстрагона.

— Если честно, я очень рада, что тебя не было в городе, поскольку здешние акулы буквально глотали слюну, — ответила Юки.

Я заметила, что девушка смотрела прямо на меня, а ее руки безостановочно двигались над тарелкой.

— Все газеты и телеканалы набиты воплями разгневанных родителей… Ты видела «Прямой эфир в субботу вечером»?[9]

— Ни разу в жизни.

— Для информации — там была одна пародия, где тебя изобразили как Грязную Гарриет.

— Ну, это уж слишком, — пробормотала я, нахмурив брови. — Я не заслужила такой чести.