Взгляд его дико блуждал по сторонам, одежда и руки были испачканы кровью.

— Они убили Хигэкуро! Теперь на очереди девушки! Нам нужны солдаты! Скорее, иначе их настигнет смерть!

— Кто это «они»? — сбросил одеяло Акитада.

— Проклятые монахи. Соседи видели их, и какая-то безмозглая баба сообщила, где найти Отоми и Аяко. — Гора схватил Юкинари за рукав. — Берите своих солдат! Только быстрее! Надо прочесать весь город!

— Нет, Тора, — остановил его Акитада. — Никаких солдат и никакой полиции. Нам придется пойти самим. — Он вскочил с постели. — Дай скорее мою одежду и сапоги!

К тому времени, когда они торопливо спешились перед школой боевых искусств Хигэкуро, солнце уже село. На другой стороне улицы в потемках толпились перепуганные соседи. Акитаду трясло от возбуждения, слабости и холода. Он перешел через улицу и обратился к толпе:

— Кто из вас видел, как уходили девушки?

Вперед робко выступила низенькая пожилая женщина. Он узнал ее — это она в прошлый раз болтала с Аяко. На ее округлых щеках блестели слезы.

— Быстро расскажите мне все, что знаете, — приказал Акитада, — Над ними нависла большая опасность.

— Это было пару часов назад, — начала та. — Монахи в храме как раз пробили час Петуха[9]. Я выглянула на улицу позвать к ужину сынка и увидела Аяко и Отоми. Они шли вон там, — махнула она рукой. — А на углу свернули к югу.

— Вы знаете, куда они пошли?

— Нет. Но Отоми взяла с собой рисовальные принадлежности.

— В той стороне есть какие-нибудь храмы?

— Только храм Солнечного Лотоса еще открыт. С тех пор как учитель Дзото объявился в наших краях, все ходят в горный монастырь. А остальные позакрывались, даже большая пагода милосердной Каннон.

— Мне сказали, что девушек разыскивали какие-то мужчины. Это так? Вы их видели?

Женщина отчаянно замотала головой.

— Не я. Уж я-то догадалась бы не пускать их по следу Отоми. Это вон та дура виновата. — И она вытащила за руку прятавшуюся за чужими спинами бледную перепуганную молодуху. — А ну иди расскажи его чести, что ты натворила.

Та горько заплакала.

— Сколько там было мужчин? — прикрикнул на нее Акитада.

— Не помню, — всхлипнула несчастная.

— Дура, ты же говорила — десять! — тряхнула ее за плечи пожилая соседка.

— Это сначала десять. Когда они подошли спросить, их было уже пятеро. — Молодуха завыла в голос. — Они же вышли из школы, вот я и подумала, что это ученики господина Хигэкуро.

Акитада испепелил ее взглядом, развернулся и подошел к ожидавшему возле лошадей Торе.

— Пойдем! Может, внутри что-то подскажет нам, куда пошли девушки.

За открывшейся дверью было темно. Первое, что поразило Акитаду, это запах — теплый, сладковатый, с металлическим привкусом. Потом он услышал слабый звук мерно падающих капель. На улице темнело, но в открытую дверь еще пробивался тусклый свет — он помог Акитаде разглядеть на полу учебного зала несколько бездвижных фигур.

Кровь! Это был запах свежей крови, целых потоков крови. Акитада шагнул в зал, Тора неотступно следовал за ним.

Вспомнив про соседей на улице, Акитада велел ему:

— Закрой дверь и чиркни кремнем. — То ли от запаха, то ли от вызванной болезнью слабости его замутило, пришлось даже зажать рот, чтобы задержать тошноту.

Тора закрыл дверь и, шаря в поисках кремня, сказал:

— Хигэкуро там, возле столба.

Внезапный страх охватил Акитаду. Сколько тут этих тел? Что, если соседки ошиблись и Аяко никуда не ушла, а погибла здесь, защищая отца и сестру? Он шагнул в темноту, поскользнулся и неуклюже упал на бок.

— Господин! — Тора чиркнул кремнем. Свет мелькнул и тут же погас. — Господин, с вами все в порядке? На полу полно крови.

— Все нормально, — отозвался Акитада, поднимаясь на колени. Его трясло от холода и слабости, голова шла кругом. — Ради всего святого. Тора, зажги скорее свет! — Он вытер руки о штаны и встал.

Тора гремел в темноте какими-то предметами. Пару раз он громко выругался, уронил что-то с грохотом, потом мелькнул огонек кремня и на стене зажегся масляный светильник. Гора пошел зажигать следующий.

Акитада огляделся по сторонам. Представшее его взору зрелище было сродни настоящей кровавой резне. Густая темно-красная кровь заливала все вокруг. Лужи на полу, промокшие насквозь татами[10], и этот мерный, тягучий звук падающих капель, напоминавший медленное биение сердца. Акитада насчитал шесть тел, включая мертвого Хигэкуро. Все это были мужчины.

Борец-калека полулежал в центре зала, сжимая в одной руке окровавленный короткий меч, а в другой — свой огромный лук. Его застывший взгляд был устремлен в потолок — или на поразившее его сверху оружие. Поразившее дважды и раскроившее переносицу и левый висок, где из зияющей дыры виднелся мозг. Кровь до сих пор сочилась из этих ужасных ран, пропитав его роскошную черную бороду и одежду на плече и капая в пустой колчан.

Сдерживая вновь подступившую тошноту, Акитада тронул бледную щеку Хигэкуро. Она была холодна. Кровь на ощупь оказалась густой и вязкой.

— Видимо, это произошло незадолго до твоего прихода, — сказал он Торе.

— Хигэкуро был тогда еще теплый, — отозвался тот. — Я обежал весь лом в поисках девочек и сразу бросился к вам. — Он огляделся по сторонам. — Пятерых ублюдков утащил с собой на тот свет.

— Да. Женщина говорила, их было сначала десять, потом пять, — кивнул Акитада. — Думаю, она видела, как те заходили в школу. Пятерых Хигэкуро уложил, а остальные бросились разыскивать Аяко и Отоми.

Он бродил среди трупов убийц. Все они были ему незнакомы — молодые, мускулистые, в темных полотняных кимоно, головы повязаны платками, как было принято среди мелких торговцев и ремесленников. Акитада сорвал одну такую повязку и увидел пол ней бритую голову.

— Монахи, — подтвердил он свою догадку.

За злодеяния они заплатили дорогой ценой. Каждый получил по две стрелы и больше, а тот, что ближе всех подобрался, валялся теперь со вспоротым животом. Уже умирая, Хигэкуро успел разделаться с врагом, нанесшим ему смертельный удар.

В жилой части дома они обнаружили чудовищный погром. Все сундуки и ящики были открыты, их содержимое раскидано по полу, занавески и ширмы, рассеченные клинками, свисали клочьями. Во внутреннем дворике в пустой дождевой бочке еще теплился огонек разожженного костра. Поворошив пепел, Тора извлек обугленный подрамник с остатками бумаги и шелка.

— Они сожгли ее рисунки, — сказал Акитада. — Пошли. Здесь больше нечего искать. Мы только тратим время.

У выхода Тора прихватил со стойки одну из боевых палок. Соседи во дворе уже разбрелись по домам, лишь какой-то прохожий шел по улице, непринужденно насвистывая. Тора в сердцах выругался.

Акитада, беспокоясь за безоружную Аяко, которой грозила схватка с пятью монахами-головорезами, вскочил на лошадь. Вот тут-то он и разглядел свистуна.

Хидэсато!

В следующее мгновение он соскочил с седла, бросился к Хидэсато и припер его к беленой стене богатого соседского дома. Схватив сержанта за грудки, он тряс его, стуча головой о стену.

— Ах ты, жалкий тупой пес! Где ты шлялся, когда нужен был здесь?! Вот так ты платишь людям за доброту?! — Акитада едва не задохнулся при мысли, что доброта эта включала в себя возможность попользоваться телом Аяко. — Ты просто низкая тварь, раз поступил так с нею!

Тора оттащил его в сторону. Акитада прислонился к стене, пытаясь отдышаться и унять дрожь в руках и ногах.

— Что это с ним? — прохрипел Хидэсато, держась за голову. — Не иначе как спятил!

Тора с горечью объяснил ему:

— Пока ты нежился в бане, монахи приходили снова, убили Хигэкуро и теперь гонятся за девушками. Может, они уже мертвы теперь по твоей милости.