— Я не собираюсь заниматься перепродажей. — Взял образец, поскреб его пальцем, похвалил: — Хорошее!

Знание Оно рынка было поверхностным, но его завод выпускал неплохой товар.

Оно попросил и Акияму, и Цутому порекомендовать его продукцию в университете. Конкуренция между фирмами — производителями мыла увеличилась, поэтому теперь мыло Оно раскупалось не так быстро, как раньше, и Оно приходилось искать новые методы торговли и места сбыта.

В промежутках между ничего не значащими фразами, свидетельствующими лишь о близости окончания ужина, Томико предложила мужу пригласить Цутому репетитором английского языка для дочери Юкико и получила его согласие. Оно редко противоречил жене и всегда прислушивался к ее советам. Сомнение вызывала только реакция Митико. На что Томико ответила, что они с ней уже обо всем договорились.

В этот вечер Цутому, оставшийся у Митико и Акиямы, слышал, как супруги долго переговаривались шепотом в постели. Акияма злился, что жена согласилась поселить Цутому у них, не спросив у него разрешения. Митико говорила, что она не соглашалась, что Томико сама все решила, и передала вкратце суть их дневного разговора. А затем добавила, что было бы неправильно отослать Цутому в дом к Оно, места много и в их доме, да к тому же она, Митико, более близкий родственник. Акияма горячо сопротивлялся. Однако Митико в конце концов намекнула на опасность сплетен вокруг отношений Томико с Цутому. Акияма неожиданно смягчился и разрешил Цутому пожить у них.

— Ничего не поделаешь. От капризов Томико голова идет кругом, — произнес Акияма, задумчиво разглядывая потолок.

Глава 4 КОИГАКУБО[26]

Юкико пошла в третий класс ближайшей католической школы. Она была крупным ребенком, в отца, и смуглой. Всем мужчинам, приходившим к ним домой, обычно задавала один вопрос:

— Дядя, тебе кто нравится — папа или мама?

На третий день после того, как Цутому, поселившись в доме Митико, стал наблюдать за учебой Юкико, и ему был задан этот вопрос. Немного смутившись, Цутому ответил: «Да все же папа». На всегда невинном детском личике Юкико появилось злорадное выражение. Это удивило Цутому.

— Вот как?!. А Юкико больше маму любит.

На вопрос Цутому «Почему?» Юкико ответила, выдвинув следующие доводы.

Однажды в школе было велено для домашнего задания придумать загадку. В этот вечер напившийся Оно придумал для Юкико такую загадку: «Когда Господь Иисус появился на свет, что он сказал?» Ответ Оно был: «Уа-а!» На следующий день учитель отругал Юкико, и после этого «я стала ненавидеть папу».

Это не значило, что у Оно были кощунственные помыслы, просто он не был внимателен к Юкико и выдал девочке одну из своих конторских шуток. Реакция Юкико оказалась очень резкой, несмотря на простоту шутки, потому что это был далеко не первый подобный случай, папа довольно часто ранил ребенка своей толстокожестью и в других ситуациях.

Однако Цутому обратил внимание, что и о любви к матери Юкико говорила неохотно. Он, проведший детство в пасынках, понял это и не стал настаивать в своих расспросах, но его тронуло отношение ребенка к равнодушной матери. Цутому стала нравиться его ученица.

Уроки проходили три раза в неделю, в те дни, когда лекции самого Цутому заканчивались рано. После занятий с Юкико он ел приготовленный Томико ужин и возвращался в дом Митико. Митико чувствовала неловкость из-за того, что Томико так обхаживала Цутому. Акияма же не мог нарадоваться тому, что расходы на еду в их семье снизились, и всячески выказывал эту свою радость, поэтому жена никак не решалась обсудить с ним свои сомнения.

Условия, на которых Акияма по просьбе Митико принял Цутому у себя в доме, состояли в плате, размер которой равнялся стоимости еды, выплачиваемой Цутому раньше в доме своего друга. Второе условие заключалось в том, чтобы Цутому не приводил в «Хакэ» подружек-студенток и посещал университет. Последнее условие Акияма выдвинул для того, чтобы Цутому поменьше проводил времени под одной крышей с Митико.

Митико, когда слушала эти условия Акиямы, с тоской подумала об умершем отце. Однако в конце концов ей пришлось их принять. Когда Митико передавала условия Цутому, лицо у нее было таким серьезным, что это удивило молодого человека. Но он все-таки понял ее пылкие доводы в пользу того, что ему надо отказаться от нынешней распущенной жизни.

Митико также больно задело то, что оговоренная плата Цутому была несколько великовата для месячного заработка, но со стороны Оно деньги, выплачиваемые им молодому человеку, стали данью за благодеяния, оказанные ему дядей. Митико же, будучи женщиной, причину такой щедрости видела в интриге Томико. Поэтому она исхитрилась выжать деньги из собственного не слишком богатого семейного бюджета и сделала множество мелких подарков Юкико тайком от Акиямы.

Цутому нисколько не обращал внимания на заботу о нем Митико. В «Хакэ» он, измученный прежней жизнью, пришел только из привязанности к двоюродной сестре. В его годы относишься ко всему в свете собственных чувств. Цутому не предвидел небольших, вызывающих раздражение затруднений, например неизбежных встреч с Акиямой. «Главное — держать себя в руках, и все будет хорошо», — думал он просто. Поэтому, когда его взгляд неотрывно следовал за Митико, ему и в голову не приходило, что тем самым он привлекает внимание Акиямы.

На самом деле он восхищался Митико. Теперь он смотрел на нее не так, как в детстве, с безразличием, причиной которого было их с Митико родство. К нему пришло восхищение ее безыскусной красотой, не изменившейся с годами. Особенно его привлекало в Митико то, что она двигалась естественно. Когда не надо было ничего делать, она просто сидела. К тому же она не вела бессмысленных разговоров.

Подобная восприимчивость к экономии движений, переросшая в привычку, пришла к Цутому на войне, где это было крайне необходимо.

Там же он приучился подмечать изменения вокруг. Например, он часто ходил смотреть на ручей в саду. Вода шумно текла, вскипала и понемножку стекала на гальку на дне пруда. Цутому сидел на корточках на берегу ручейка и долго наблюдал, как один камешек гальки крутился два-три раза, останавливался, слегка сотрясаясь, потом неожиданно скатывался сантиметров на пятнадцать и таким образом постепенно уносился вниз по течению. Он любил смотреть, на какое расстояние уносит течение беспечные камни за определенное время.

В детстве Цутому любил дорогу, к которой сходились склоны гор, но представление о красоте у него изменилось. Теперь его привлекала не красота, проявляющаяся в причудливом контрасте света и тени каштановой рощи и смешанного леса, украшающих склон. Он с теплотой думал о том, что дорога указывает на следы усердия, с которым люди ходили по ней, словно самой природой была нарисована линия по подошве горы.

Дорога немного поднималась перед домом Тёсаку из «Хакэ» и спускалась плавно, ровной линией до каменного забора усадьбы Оно, но потом, у смешанного леса, закрывающего склон, начинала извиваться.

Расширяющиеся по правую руку пахотные поля и участки суходольного риса и овощей перед «Хакэ» опускались в небольшую низину и тонкой линией тянулись вдоль Ногавы. Чуть дальше берега речки с разбросанными там и сям сельскими домами, окруженными деревьями, снова плавно поднимались и так, поднимаясь и опускаясь, тянулись до соснового леса над кладбищем Тама.[27]

Там видны дома, которые построили горожане, разрушив откос. Над красиво скошенной травой деревья каштановой рощи вытягивали свои светло-зеленые соцветия сквозь темную листву. Позади рощи — дома эвакуированных, скрытые живой изгородью, широко растянулись по свежескошенному откосу. Дорога, приноровившись к изгибам откоса, то расширялась, то сужалась, плавно виляла вверх-вниз. В этом движении по откосу таилось некое очарование. Именно этот путь выбрал сегодня Цутому.