Догадка вдруг пронзила его: Сита! Она была в его комнате ночью, она погасила лампадку, она гладила его лицо своими руками, и этот дивный цветочный аромат – от нее! Значит, сном было только начало, когда Сита пролетала на крыльях над обрывом, а дальше… явление ее во мраке комнаты – несомненная явь, казавшаяся сном.

– Сита! – Рови-Натха позвал девушку, сам не зная зачем.

Возня на кухне прекратилась. Девушка тихонько вошла и встала на пороге, потупив взор.

Рови-Натха приблизился, взял ее руку:

– Зачем ты сделала это?

Она глянула ему прямо в глаза и… убежала, ничего не сказав.

После этого дня они мало разговаривали, как бы полные равнодушия друг к другу. Проходили недели за неделями. Отец Ситы больше не подступался с вопросами к Рови-Натхе – ждал, наверное, когда тот сам вспомнит… про брахманов. И что ж? Рови-Натха вспомнил.

– Мы тогда не закончили разговор, отец, – как-то обратился он к старику.

– Ах, мой мальчик, – отозвался старик без прежнего воодушевления, – что там вспоминать?

– И все-таки, отец, я не забыл.

Рови-Натха бросил взгляд на Ситу. Увидел: она с интересом прислушивалась. Поняв, что поймана, Сита смутилась и вышла.

Рови-Натха хотел продолжить давний разговор. Казалось, он знал, что скажет старику. И вдруг понял: он не может вспомнить, что же такое собирался сказать. Только что знал, а вот теперь вылетело из головы. Это из-за Ситы. Все его мысли заняла эта девчонка. «Вот она ушла, – думал он. – Это она так приманивает меня к себе, хочет, чтобы я последовал за ней. Определенно так. – И решил: – Нужно придумать предлог и уйти от старика». У него даже перехватило горло, и он почувствовал странный озноб. Так с ним было много лет назад, когда он упал с ветхого моста в реку, промок весь, сильно озяб, простудился, долго болел… Но нет, сейчас озноб был другой. Он приятно волновал, казался предчувствием чего-то. В голову пришла спасительная мысль, а попросту – отговорка, и Рови-Натха сейчас же воспользовался ею.

– Отец, мне недужится, – негромко произнес он, состроив на лице гримасу страдания. – Это пришло так внезапно… Болит вот здесь. – Он приложил руку к сердцу. – Я все-таки пойду прилягу… а может быть, лучше вдохну свежего воздуха… Да, мне нужен воздух.

И он вышел из дому. Оглядевшись по сторонам, пересек двор. Быстро стемнело. Рови-Натха направился к кустам, где – он знал – была скамейка. «Интересно, – подумал он, – проницательный старик, должно быть, догадался…» И вдруг девичьи руки – о, это Сита! – легли ему на плечи. И сразу – ее шепот, совсем непонятный.

– Что ты делаешь, Сита? – Он еще пытался увернуться. – Можно ли так, хорошо ли это?

– Да, да, хорошо! – был ответ.

Сита притянула его голову к себе и впилась устами в его губы. Поцелуй был таким долгим, что Рови-Натха едва не задохнулся.

– Вот теперь ты все знаешь, – спокойно сказала Сита.

Он присел на скамейку. Она – рядом, прижавшись к нему.

– Теперь ты все знаешь, – повторила девушка и вздохнула.

– Сита, Сита, – произнес он в волнении. – Со мной еще не было так… Это так прекрасно… то чувство, какое я испытываю к тебе…

– И ты – тоже?.. Как я рада! Значит, мы соединимся с тобой, и… я понесу от тебя… и у меня будет ребенок от святого человека… Так велел мне отец.

– Что такое ты говоришь, Сита?! – Рови-Натха отпрянул. – Как можешь ты?.. У нас в народе девушки всегда ждут, когда на них обратит внимание мужчина. Разве у вас не такие обычаи?

– Значит, ваши девушки, Рови-Натха, не свободны в своем выборе. У нас – иначе. Отец велел мне выбрать тебя… Сразу, как ты появился у нас. Да и я сама тоже тебя выбрала бы… А отец понял, что ты святой. И бог Джпайна приказал отцу, чтобы его дочь сошлась со святым. Еще раньше приказал… И вот ты пришел – святой! Да все так говорят: святой Рови-Натха. – И она повторила: – Знаешь, и без приказания бога я пришла бы к тебе…

Опять она обвила его шею своими дивными руками. Он нее исходил пьянящий аромат, подобный благоуханию цветов. И опять Сита прильнула к его устам. На несколько мгновений она оторвалась от его губ и успела прошептать: – Я вся твоя, понимаешь ли ты, что это значит, святой человек? – И снова замерла в поцелуе.

Рови-Натха совсем лишился воли. Сита повела его за собой к реке, в густые темные заросли.

– Идем туда, ты будешь со мной, – приговаривала она.

И там он покорился ей, повиновался во всех желаниях ее, а они были ненасытны. Она учила его любви так, как ее учили в храме богини Шакти: учили жрецы, учили рельефные изображения людей и животных, украшавшие стены храма…

Когда окончилось любовное безумие, Рови-Натха сказал, совсем обессиленный:

– Сита, милая Сита, девушка, так неожиданно посланная мне здешними богами! Что это было с нами: блаженство или мерзость? Думаю – и то и другое. Но я знаю теперь, что больше не повторю того, что делал в эту ночь…

В полной темноте, под небом, лишенным звезд, они не видели друг друга.

Рови-Натха говорил:

– Когда-то, в детстве, и очень-очень далеко отсюда, я видел однажды, как совокуплялись животные, потом видел и людей… Мне, мальчишке, это казалось отвратительным. Я даже сказал матери, что никогда не буду это делать… И я даже оскорбил ее тем, что напомнил о моем зачатии. Ведь они с моим отцом делали то же самое… Нет, нет… Не хочу об этом продолжать… Теперь вот и мы с тобой, Сита… Никто не может наперед знать, что с ним случится… Да… Но и от того, что с человеком произошло, он не должен… не вправе отказываться. Было – значит, было.

Сита, казалось, внимательно слушала его. Но вдруг она произнесла, совсем невпопад:

– О, великий бог Джпайна и великая Шакти! Знайте, что я зачала от святого… Ты, Рови-Натха, что-то рассказывал мне? Извини, я не слушала. Я думала о другом… Если не хочешь, не повторяй.

– Нет, Сита, повторю: что было – то было. Мы с тобой согрешили.

– Согрешили? Совсем нет! Зачать ребенка – не грех, а благо.

– Может, и так… Наверное, так. Если в природе так устроено, что это – наслаждение, то, значит, во благо.

– Не в природе устроено, а создано богами.

– По-твоему, Сита, создано богами. А по-моему – нет. Скажу тебе: богов не существует. Их выдумали люди, Сита.

– Что ты, что ты! Не смей так говорить, муж мой.

– Ты сказала – муж? Я не ослышался?

– Да, теперь ты мой муж. И я пойду и расскажу, что ты – муж.

– Не делай этого, Сита… непонятная для меня, прекрасная девушка. Нас никто не сочетал… Скажем, даже твои боги.

– Сам же говоришь: богов нет… Тогда считай, что нас сочетала природа… Иди ко мне, мой любимый… Мы можем теперь это делать, сколько захотим.

С этими словами Сита прильнула к Рови-Натхе, обняла, принялась во тьме целовать его в щеки, в шею, в грудь. Он высвободился из объятий, оттолкнул ее:

– Я ухожу, Сита. Прощай. Другую цель я себе поставил. И должен уйти.

Напрасно девушка пыталась в темноте отыскать его, протягивая руки. Тщетно. Рови-Натха пропал.

Он отправился в деревню. Чуть ли не на ощупь отыскал жилище своих друзей, разбудил их, спящих, и сказал, что уходит отсюда. А они, если хотят быть с ним, пусть догоняют. Он был решителен и краток. Время дорого. Нужно немедленно оставить эти места и еще до рассвета уйти как можно дальше.

В полной тьме, наугад, шел Рови-Натха остаток ночи. И неотвязно думал о случившемся с ним. Он жалел Ситу. Он плакал. «Бедная девочка… Отец внушил ей эту нелепость с зачатием от святого человека. Она не виновата. Она чиста и непосредственна в своих помыслах». Да, он не винил Ситу. Виноват он сам: не устоял перед искушением… «Постой-ка, друг, – говорил себе Рови-Натха, – ты поддался искушению, но разве не прекрасна была Сита в твоих объятиях, разве не было наслаждением то, что ты познал ее? Волшебные минуты любви пережил ты с этой девушкой. О чем же тут сожалеть? Из-за чего негодовать? Радость выпала наконец и на твою долю. И если признать, что есть бог, то этот бог – любовь!» Так он решил. Отныне он будет говорить людям о любви, о необходимости любви, о потребности человека любить и быть любимым. Это и есть самое главное в жизни.