А. К.: Поясните.

Ю. П.: А вот почитайте в местной газете — интервью с главой чеченской диаспоры Углича Хамзатом Исламовым. Тот рассказывает: “…Четыре дня назад меня вызвали в прокуратуру и сказали, что они подозревают одного чеченца. Я сразу пошел к его отцу, и мы вместе с ним сами сдали его сына в прокуратуру”.

А. К.: И что же, этот человек до сих пор под замком?

Ю. П.: Нет, его выпустили…

А. К.: Что в это время происходило в городе?

Ю. П.: У чеченцев дом сгорел. В одного чеченца стреляли. Кто — не установлено.

А. К.: А что это за проезд чеченских джипов через Углич?

Ю. П.: После этих событий, за день до похорон, в Углич въехала автоколонна из восемнадцати машин. Подъехали к кафе, выкрикивали оскорбления.

А. К.: Приезжие были вооружены?

Ю. П.: Со слов милиции, с ними было несколько частных охранников, имеющих право на ношение оружия, и два корреспондента.

А. К.: Какого издания или канала?

Ю. П.: К сожалению, нам не ответили на этот вопрос.

А. К.: Милиция их останавливала, проверяла документы?

Ю. П.: ГАИ на въезде в Углич попыталось их остановить, но они не подчинились. Милиционеры закрылись в своем здании. Вызвали ОМОН из Ярославля.

А. К.: Как же мог этот автокараван с вооруженными чеченцами проехать несколько сот километров от Москвы до Углича и вернуться в Москву? После всем еще памятных рейдов Басаева на Буденновск и Радуева на Кизляр. А если бы приехавшие решили захватить какой-то объект в вашем городе?

Ю. П.: Все могло произойти. Мы довели до сведения двух думских комитетов о возможных последствиях, отдали документы лично Гурову, председателю Комитета Думы по безопасности, и Д. О. Рогозину.

А. К.: Как события развивались после этого рейда?

Ю. П.: Стала собираться группа горожан — своего рода народное ополчение.

А. К.: Их было много?

Ю. П.: Примерно 200 человек.

А. К.: Что за люди?

Ю. П.: Друзья погибшего подростка — в основном молодежь. И крепкие мужчины — охотники, казаки, сотрудники двух охранных предприятий. Люди, способные постоять за себя и свой город.

А. К.: Что произошло потом?

Ю. П.: На следующий день, во время похорон, за процессией, которая несла гроб убитого, пристроилась машина с чеченцами.

А. К.: Они таким образом пытались выразить сочувствие?

Ю. П.: Наоборот, оскорбили одного из участников процессии. Только благодаря вмешательству сотрудников РУБОПа удалось избавиться от этого сопровождения.

Через два дня на площади у Администрации собрался митинг — от 500 человек до тысячи. Люди пришли с флагами России, надеясь на поддержку властей. Я зачитал обращение к главе Администрации, чтобы довести до сведения Элеоноры Михайловны (Шереметьевой — главы города. — А. К. ) правдивую информацию. В составе инициативной группы я встречался с Шереметьевой. Мы передали письмо с подписями горожан и список из нескольких предложений. Вот важнейшие из них: найти и наказать убийц Кости Блохина; извиниться за недостоверную информацию, переданную по местному ТВ…

А. К.: А в чем ее недостоверность?

Ю. П.: А в том, что происшествие было представлено как криминальная разборка, что абсолютно не соответствует действительности. Было еще требование — выселить из города провокаторов, разжигающих межнациональный конфликт.

А. К.: Всех чеченцев, как утверждалось в прессе?

Ю. П.: Нет, мы не имели в виду весь чеченский народ, а только узкий круг лиц, которые вредят проживанию мирных чеченцев на территории Угличского муниципального округа.

А. К.: Что из этих требований было выполнено?

Ю. П.: Сняли начальника милиции…

Мой собеседник немногословен, осторожен. У него в Угличе предприятие, ему здесь еще работать. Однако эта протокольная сухость тона, на мой взгляд, придает его словам особую убедительность. Никаких предположений, тем более домыслов. Первов рассказывает о том, что доложили охранники, что видел собственными глазами.

В этой истории поражает многое. Но более всего — два обстоятельства. Первое — пугающая уязвимость русских городов . Даже расположенных поблизости от Москвы. Да и самой столицы. Журналисты, писавшие о трагедии в Угличе (а писали немало!), умудрились проглядеть эту проблему. То есть о караване из восемнадцати машин упоминали, однако никто не задался вопросом,   к а к   м о г л и   джипы, набитые вооруженными чеченцами, проехать через всю элитную Московскую область? И   ч т о   м о г л о   воспоследовать из этого рейда?

Между прочим, по дороге до Углича я насчитал несколько постов ГАИ. Как случилось, что ни на одном не поинтересовались: а куда, собственно, направ­ляются энергичные джигиты в таком количестве? На пикник на обочине, на свадьбу старшего сына, на ловлю карасей? А если бы по пути они решили захватить какой-нибудь объект в Дмитрове — больницу (что в обычае у благородных воинов джихада), детсад, водозабор, питающий водой пол-Москвы? У них был богатый выбор — рядом Дубна с ядерным центром. Да и в самом Угличе приезжие могли натворить немало бед. Тем более что милиция предпочла закрыться в своем здании, оставив город на произвол чеченцев.

Скажут: ведь ничего подобного не случилось. Но если будут честными, должны прибавить: не случилось только потому, что   г р о м к а я   а к ц и я   в этот раз была приезжим не нужна. Они имели полную возможность осуществить любую из названных и множество тех, что сразу и в голову не придут. Но перед ними стояла другая задача. Всего-то —   н а п у г а т ь   г о р о д,   показать,   к т о   в нем хозяин*.

Что же до отсутствия в Угличе жертв, то это ни в коей мере не может быть вменено в заслугу органам правопорядка. Просто местное население проявило выдержку. Ответь кто-нибудь на оскорбления, дело уже не ограничилось бы ножами (вспомните об оружии у чеченских охранников).

Второе, что поражает — незащищенность русского человека. И не просто незащищенность — отсутствие интереса и сочувствия к нему. Со стороны властей всех уровней: иначе не стали бы оставлять мирных обывателей один на один с озлоб­ленными карателями. И со стороны общества. Вот это потрясает больше всего.

Когда я искал адреса участников угличской драмы, то обращался к множеству людей. Сначала, естественно, к тем, кого знал. И сразу обнаружил: даже они помогают с явной неохотой. Не раз прорывалось: далась вам, Александр Иванович, эта история, вы что, не видите — обычная бытовуха. Причем этак отговаривались в основном “демократы”, любящие порассуждать о гуманизме и правах человека.

Хотелось спросить: почему же эти права не распространяются на русского подростка Костю Блохина? Даже если мы имеем дело с убийством на бытовой почве. Хотя как можно говорить о “бытовухе”, когда трагедия всколыхнула целый город — волнение до сих пор окончательно не улеглось!.. Но пусть, пусть это только “обычное” убийство. Так что же, равнодушно пройти мимо, махнуть рукой, оставить без последствий? Напомню: убийца не найден, подозреваемый отпущен на свободу ! Где же ваши принципы, где правовая дисциплина, господа?

А господа, в частности журналисты, не посовестились с каким-то яростным вызовом написать: “…Без убийств во время эдаких разборок у нас редкая неделя обходится. К чему тогда весь шум и гам местной общественности? Только потому, что на этот раз безвинного русского 17-летнего парнишку случайно “замочил” нехороший и смуглый чечен, а не стриженый пацан чистых славянских кровей?” (“МК”. Ярославское издание. 15.08.2002).

Вот она, как на блюдечке, на газетной полосе вся логика наших господ: ну “замочили” русского парнишку (бедный Костя, даже о твоей гибели эти мерзавцы по-человечески сказать не могут!) — к чему “шум и гам”? Так что же, русскому человеку и цена-то копейка — плюнь и не вспоминай? Тогда почему кража авто у хохмача Жванецкого подается как всенародная трагедия?