— Наконец-то нам удалось познакомиться!— воскликнул Браманте, идя навстречу Леонардо.— Увидев «Мадонну в гроте», я захотел увидеть и ее создателя. Не для того, чтобы его поздравить, а чтобы сказать «благодарю».

Доннино Браманте Лаццери, прозванный Донато, и которого друзья звали просто Браманте, приехал в Милан несколько лет назад. Бедный, никому не известный, он перебивался случайными заработками, частенько не имел денег даже на обед, но постепенно завоевал признание и уважение. Герцог Лодовико Моро наряду с разными инженерными работами поручил ему перестроить церковь Санта Мария делле Грацие, включая монастырь, ризницу и трапезную.

— Я слышал, Леонардо, как Моро говорил о тебе. Он хочет, чтобы ты вместе с Бривио провел каналы между реками Мартезана и Тичино,— сказал Браманте.

— Я жду приказаний герцога,— ответил Леонардо.— Но пока меня не звали во дворец.

— Вот увидишь, скоро герцог пришлет за тобой,— успокоил его Браманте.

Браманте и Леонардо сразу же объединило сходство взглядов и общность интересов. Взаимное уважение быстро переросло в дружбу. Как и Леонардо, Браманте любил говорить, что в доктрине гуманистов он профан и невежда. Между тем он писал стихи, был большим другом ломбардского поэта Гаспаре Висконти, а классическую архитектуру изучал не только по книгам Витрувия, но и по творениям архитекторов.

Браманте, как и Леонардо, считал, что всякий собор должен иметь своим центром греческий крест либо располагаться в центре круга. Проект собора, который мы находим в «Атлантическом Кодексе» Леонардо, по своим очертаниям и размерам во многом напоминает первоначальный проект собора св. Петра в Риме Браманте. Впоследствии Рафаэль и Джулиано да Сангалло изменили его, и лишь Микеланджело вернул ему первозданную красоту.

В это же самое время Леонардо познакомился с другим архитектором — Джакомо Андреа да Феррара, который был также ученым и другом двух знаменитых врачей и астрологов — Габриэле Пировано и Луиджи Марлиани.

Все четверо нередко собирались в мастерской Леонардо, где верный Заратустра устроил и свою «лабораторию» алхимика, и вместе проводили всевозможные опыты.

Но вот Лодовико, как и предсказывал Браманте, официально поручил Леонардо создать конную статую герцога Франческо Сфорца и предложил вместе с Бривио соединить сетью каналов реки Мартезана и Тичино. И, наконец, попросил Леонардо сделать портрет Чечилии Галлерани.

Еще до приезда Леонардо в Милан Лодовико Моро был помолвлен с семилетней Беатриче д'Эсте. Дожидаясь, пока будущая супруга подрастет, он сделал своей любовницей шестнадцатилетнюю Чечилию из знатного семейства Галлерани. Чечилия была не только на редкость красивой, но и весьма образованной. Писатель Банделло называл ее в своих новеллах «современной Сапфо». Он же поведал нам, что Чечилия Галлерани писала великолепные стихи не только на итальянском, но и на латинском языках.

Со временем Лодовико Моро выдал замуж свою возлюбленную, родившую ему мальчика, которого Моро официально усыновил, за графа Лодовико Бергамини. Словом, он поступил с Чечилией точно так же, как ловкий сер Антонио с несчастной Катериной. Конечно, Катерина хоть и была «добрых кровей», но осталась простой крестьянкой из Винчи. Однако плод любви герцога Миланского и благородной ломбардки стал бездарным придворным по имени Чезаре, а плод любви сына нотариуса и крестьянки стал великим художником по имени Леонардо.

Итак, Чечилия была женщиной красивой и духовно тонкой, ибо подлинная культура всегда обогащает человека. Леонардо также был красоты необычайной: высокий, стройный, с длинными вьющимися белокурыми волосами и аккуратно подстриженной бородой, с голубыми глазами, взглядом проникновенным. Свои красноречивые доводы он сопровождал скупым и убедительным жестом. Лодовико Моро был типичным ломбардцем. Он любил называть себя человеком трезвым и честным, невежественным и здравомыслящим. Вспыльчивый, словно норовистый конь, он отличался слоновьей толстокожестью, был честолюбив, вульгарен и даже груб, и непоколебимо верил, что на деньги можно купить все: единомышленников, друзей, любовь.

Посредственный тосканский пиит Бернардо Беллинчони, покровительствуемый Моро и даже назначенный придворным поэтом, в скверных стихах поведал о создании Леонардо портрета Чечилии Галлерани. Стихи написаны в форме диалога между поэтом и природой, у которой он спрашивает, на кого она рассердилась. Природа ему отвечает, что она рассердилась на Леонардо да Винчи, изобразившего звезду — Чечилию. Но портрет молчит, а отвечает сама звезда — Чечилия:

«Благодарить Лодовико ты, природа,

должна и

Гений и руку Леонардо,

Которые потомкам хотят меня сохранить...».

В 1498 году Изабелла Гонзага, злоречивая и жадная маркиза Мантуанская, послала с письмом гонца к Чечилии Галлерани, ставшей к тому времени графиней Бергамини, прося у Чечилии «на просмотр» ее портрет работы Леонардо, чтобы сравнить его с портретом работы Джованни Беллини.

«Сегодня нам случилось видеть несколько красивых портретов, писанных рукою Джованни Беллини. Мы заговорили о произведениях Леонардо, и нам захотелось их посмотреть, дабы сравнить с вышеупомянутыми. Вспомнив, что Леонардо написал с натуры Ваш портрет, мы и посылаем к Вам гонца с просьбой дать ему, если Вы пожелаете, этот портрет, ибо нам хотелось бы не только его сравнить с портретами Беллини, но и взглянуть на Ваше лицо. Сразу же после сравнения портрет Вам будет возвращен...».

Чечилия в ответ послала маркизе портрет и приписала, что если он не похож на оригинал, то виноват в этом не Леонардо. «...Я думаю, что ему нет равных, но ведь, когда он писал портрет, я еще была совсем юной, несформировавшейся, и с той поры лицо мое очень изменилось».

То была чудесная, неуловимая пора любви. Леонардо смотрел на нежное лицо молодой женщины и писал его таким, каким впервые увидел в зеркале, и опытной рукой запечатлел на полотне душевную красоту Чечилии. В пышном зале герцогского замка Леонардо испытывал пьянящее чувство уверенности в себе, в своих силах. Он являлся каждый день точно в срок в сопровождении свиты юных учеников, которые преданно ему помогали. Он вел себя, как галантнейший из придворных. Одет он был изысканно.