«Я никогда не был ребенком, никогда не играл в крикет, лучше было бы, если бы природа шла своим путем».
С детских лет и буквально до последних дней жизни он придерживался своего метода сочетания умственных и физических занятий длительные пешие прогулки и походы по живописным английским лугам, по горам Южной Франции, во время которых обдумывались и обсуждались его лучшие замыслы. Когда Миллю было тринадцать лет, отец изложил ему во время пеших прогулок только что вышедшие в свет «Начала политической экономии и налогового обложения» Д. Рикардо.
В скором времени молодой Милль уехал на год во Францию, где ему представился случай познакомиться со многими выдающимися учеными того времени. Во Франции он жил в семье брата английского философа Бентама. Эта семья много путешествовала. Круг ее интересов лежал в сфере общественной жизни и общественно-политической мысли Франции. Это обстоятельство позволило Миллю встретиться со сторонниками французского философа и социалиста Сен-Симона, с известным экономистом Ж. Б. Сэем.
Перемены, связанные с путешествиями, позволили несколько отвлечь Милля от того сурового режима занятий, который стал для него привычным с ранних детских лет. Обычно он ежедневно занимался по 9–10 часов. История сменялась логикой, логика математикой, математика языками. Дневник, начатый во Франции, показывает, что первые недели проходили в столь же неукоснительном режиме.
Поражает объем прочитанного, глубина критических замечаний по ходу чтения. Уже в четырнадцать лет Милль был способен остро подмечать ошибки изложения, несовершенство логического построения доказательств. Но в дальнейшем светский образ жизни семьи Бентамов, переезды с места на место ломают этот изнурительный ритм занятий, что, безусловно, благотворно повлияло на будущее физическое и духовное здоровье Милля.
Вернувшись в Англию, Милль поселился в Лондоне и в скором времени приобщился к политической деятельности своей страны. С непосредственностью молодости семнадцатилетний Милль занялся пропагандой ограничения рождаемости среди трудящихся женщин. Он раздавал составленные им самим листовки, в которых содержались рецепты сознательного ограничения размера семьи.
В Англии того времени откровенный разговор на тему ограничения рождаемости был столь вызывающим нарушением благопристойности, что Милль даже попал на несколько дней под арест. После бурного эпизода с пропагандой ограничения рождаемости Милль в скором времени с помощью отца занял место скромного чиновника Ост-Индской компании, где его отец к тому времени занимал видное положение. Тогда он стал членом политического кружка молодых, радикально настроенных интеллигентов, издававших свой собственный журнал «Вестминстер ревью».
Этот кружок не был удовлетворен сложившейся к тому времени в Англии двухпартийной борьбой тори и вигов, прежде всего потому, что не видел в ней перспектив для осуществления более широких политических реформ. Радикальный кружок, в который вступил Милль, стремился к большему к подлинному расширению народного представительства в парламенте. По существу, его деятельность составляла ядро будущего движения за всеобщее избирательное право. К кружку примыкали Д. Рикардо и Джеймс Милль. Его идейным вдохновителем был философ и проповедник Иеремия Бентам. Этот человек был основателем утилитаризма — нравственно-философского учения, которое впитало в себя многие идеи английских рационалистов и французских просветителей.
И. Бентам разработал принцип «наибольшего счастья для наибольшего числа людей», который он положил в основу нравственного разграничения между добром и злом. По его мысли, общество должно быть построено таким образом, чтобы чувство долга — понимаемого как социальный долг индивидуума перед обществом — и стремление к собственной выгоде не вступали в конфликт друг по отношению к другу.
Джон Милль никогда окончательно не порывал с философией утилитаризма, поскольку соображения всеобщего человеческого «блага» с юных лет и до конца жизни занимали центральное место в его мировоззрении. Но узкая трактовка этого вопроса в сочинениях Бентама стала для него совершенно неприемлемой. Крушение авторитета учителей, к которым относился и его отец, вызвало в душе двадцатилетнего юноши ощущение тягостной пустоты. К этому еще добавился ряд обстоятельств личного порядка. Он чувствовал, что все больше превращается в своего рода «рассуждающую машину». Он также чувствовал, что и окружающие все больше воспринимают его как эрудированного, но сухого логика и полемиста, готового даже поэзию, музыку, литературу разложить на составные элементы. Трагедия его воспитания, лишившая его живых жизненных впечатлений, тяготела над ним подобно проклятию.
Все это привело двадцатилетнего Милля в состояние тяжелого душевного кризиса, поставившего молодого человека на грань полной психической катастрофы.
Путь Дж. С. Милля к душевному выздоровлению был продолжителен и труден. Впоследствии сам он считал, что главную роль на этом пути сыграло проснувшееся в нем чувство сострадания к ближним. Вместе с пробуждением этого чувства пришел и бескорыстный интерес к поэзии, музыке. Одновременно происходит решительный поворот в направлении философских интересов.
Милль обращается к немецкой философии. Здесь его глубоко интересует система Иммануила Канта. К этим же годам относится встреча и оживленная переписка Милля с видным последователем учения Сен-Симона д'Эйшталем. Это было первое серьезное обсуждение проектов социалистического переустройства общества. Свой основной девиз Милль заимствовал у Гете — многосторонность. Он относил этот девиз не только к широте и многообразию познаний, но и к развитию самой личности.
В возрасте между двадцатью и тридцатью годами в его жизни произошли события, завершившие тот процесс, который начался душевным кризисом и пересмотром утилитаристского нравственного идеала. В ряду этих событий важное место заняло посещение Франции в период революции 1830 года. Впечатление от этого посещения нашло свое выражение в серии статей под характерным названием «Дух времени» (1831). Революционные события во Франции 1830 года, завершившиеся свержением короля Карла X, явились первой ласточкой, знаменовавшей грядущую череду революционных потрясений после длительного периода реакции, порожденной последствиями Великой французской революции.
Под воздействием этих событий Милль разрабатывает свою философию истории, в которой черты необходимости, взаимосвязи отдельных исторических событий занимают центральное место. Милль полагал, что всякий исторический этап развития общества содержит в себе не только урок на будущее, но и несет определенное положительное содержание в процессе прогрессивного восхождения человечества. Рабство, средневековье, абсолютизм — необходимые звенья такого восхождения. На этом пути человечество постоянно претерпевает смену органических и переходных фаз развития. Именно в очередной переходной фазе оказалось европейское общество, по мнению Милля, в 30-е годы XIX века.
Крушение утилитаристского идеала, увлечение поэзией и музыкой, интерес к происхождению эстетического и этического идеала — все это было связано с одним событием в жизни Милля, определившим всю его последующую биографию, а во многом и развитие его мировоззрения. В 1830 году он познакомился с женщиной, которой впоследствии, через двадцать лет, предстояло стать его женой. Это была Гарриет Тэйлор, жена состоятельного буржуа, мать двоих детей. Она интересовалась радикальными политическими идеями, и ее дом стал местом встреч для Милля и его друзей.
Духовное общение этих двух людей сообщило, по свидетельству Милля, новый стимул и новое качество всей его последующей деятельности. Более того, Милль утверждал, что от Г. Тэйлор непосредственно исходили наиболее глубокие идеи его сочинений в области логики, философии, политической экономии и т. д. К этому утверждению, высказанному Миллем на склоне лет в его «Автобиографии», необходимо отнестись с определенной осторожностью. Тэйлор обладала блестящим умом, необычайно живым характером, глубоко эмоциональной натурой. Под ее влиянием Милль стал буквально апостолом знаменитого суфражистского движения, прокатившегося во второй половине XIX столетия по Европе, России и Америке.
