Пресловутый роман «самозванки» с А. Г. Орловым, романтическое увлечение, стоившее неизвестной свободы, приведшее к рождению сына, — вокруг него фантазий возникло особенно много. Правда, он не находит никакого отражения в следственных материалах, как и самый факт появления ребенка. Трудно поверить, чтобы роженица не апеллировала к простой человечности женщины-императрицы хотя бы во имя своего младенца. Между тем разговор о беременности и родах «самозванки» не возникает ни в ее собственных письмах, ни в донесениях тюремного врача, ни в рапортах Голицына или коменданта крепости. Впрочем, здесь стоит обратиться к простому сопоставлению чисел.

«Самозванка» впервые встречается с Алексеем Орловым 15 февраля 1775 года в Риме. Официальная церемонная встреча, при которой граф разыгрывает сцену глубочайшего уважения, если не верноподданнической преданности неизвестной. В ее сознании не должно возникнуть и тени подозрения! Официальные историки пишут о том, что Орлов повсюду сопровождал «самозванку», демонстративно показываясь с нею в театрах, на гуляньях и улицах города. Но, не говоря о том, что тайный сыск Ватикана, следивший за неизвестной, подчеркивал, насколько скромный и замкнутый образ жизни она вела, известно, что она до конца не изменила своим привычкам. Те же агенты сообщают, что Орлов приезжал с визитами в сопровождении всей своей небольшой свиты в дневные часы, оставался на самый короткий, предусмотренный протоколом придворных приемов срок и при этом даже не позволял себе и своим спутникам садиться в присутствии неизвестной.

Придавала ли значение неизвестная подобному этикету? Оказывается, придавала, и очень большое. Даже в условиях тюремного заключения, даже перед лицом неминуемой гибели она не позволит Голицыну заикнуться о возможности брака с польским шляхтичем как условии ее освобождения. Если во время встречи с Орловым у нее были определенные жизненные перспективы, то в Петропавловской крепости уже никаких, и тем не менее. К тому же знакомство с Орловым и общение с ним заняли… четыре дня. 20 февраля неизвестная дала согласие графу поехать в Ливорно посмотреть суда подчиненного ему русского флота. День кортеж неизвестной находился в пути, на следующий день все его участники были арестованы. Роман с Орловым, разговоры о браке при таком коротком сроке становились слишком сомнительными. После ареста неизвестной Орлов больше никогда не видел ее.

Таковы временные сроки. Но к ним следует прибавить не менее существенный вопрос — языка. На каком языке неизвестная могла объясняться с Орловым и поверять ему свои планы? «Самозванка» знала несколько языков, за исключением русского, Орлов не владел ни одним, кроме русского. Присутствие переводчика было возможно во время официальной встречи, но трудно допустимо при той интимной близости, на которой так настаивали официальные историки и сам Орлов. Сам по себе пересказ слов неизвестной, который Орлов пытается привести в письме к Екатерине, настолько сумбурен и неточен, что явно граф сам понимал лишь отдельные слова и пользовался далеко не совершенным переводчиком. Правда, основные сведения должен был передать Екатерине специально посланный в Петербург до Орлова и прихода эскадры Иосиф де Рибас.

И очередная загадка. Ни единого упоминания его имени в донесениях Орлова, ни малейшего намека на доверенную ему миссию, тем не менее именно де Рибас оказывается в действительности центральной фигурой состоявшегося похищения неизвестной. Он сумел разыскать «самозванку» и найти возможность войти к ней в доверие. Во всяком случае, роль его была настолько неблаговидной, что официальные историки и не собирались ее до конца выяснять. Скорее всего Орлов, впервые столкнувшись с этим сыном неаполитанского кузнеца в Ливорно, понял и безнадежность его положения, вызванную достаточно сложными и вошедшими в противоречие с правосудием махинациями де Рибаса, и беспринципность, и хитрость, и отчаянную личную смелость.

Воспользовавшись услугами де Рибаса для розысков и поимки неизвестной, Орлов посылает неаполитанца в Петербург, будучи уверен прежде всего в том, что тот не продаст его врагам, которых не успеет узнать, а главное — сумеет дойти до самой императрицы и представить ей проделанную операцию в наиболее выгодном свете.

По пути в Петербург де Рибас узнает от сопровождающего его офицера об обстоятельствах, существующих при русском дворе, о характере и взаимоотношениях наиболее влиятельных лиц. И сразу по приезде он находит себе покровителя в лице И. И. Бецкого. Казалось бы, немного. Но это если не обращать внимания на упорные слухи о прямом родстве Екатерины с Иваном Ивановичем, о ее редком (фамильном!) сходстве с ним, о том, что она специально, засыпая старика подарками, избегала его появления во дворце рядом с собой. Бецкой — не официальная сила, но это и постоянно действующая сила, где «случай», появление нового фаворита или увлечения ничего не могли изменить.

И де Рибас не просчитался. Где там! Его тут же причисляют на службу по Сухопутному шляхетному корпусу и приставляют ни много ни мало к побочному сыну Екатерины от Г. Г. Орлова, маленькому графу Бобринскому. Это было полное проникновение в тайны царствующего дома. Но де Рибас все еще недоволен. Воспитатель в любой день может перестать нравиться ученику или его матери, он слишком зависит от капризов избалованного ребенка. Лучше добиться иного — в мае 1776 года де Рибас женится на единственной дочери Бецкого Анастасии Соколовой, довереннейшей камер-юнгфере императрицы. Всего только горничная? Но в действительности это права хозяйки в богатейшем доме и хозяйстве официально оставшегося холостым Бецкого, это права единственной его наследницы и это великолепнейшая осведомленность обо всем, что происходило и могло произойти во дворце, каждое настроение императрицы, каждая наступавшая перемена его. Решение де Рибаса получает полное одобрение Екатерины: приобщенный к одной из важнейших тайн ее дома, он и так должен навсегда остаться привязанным к Петербургу.

Алексей Орлов не ошибся и вместе с тем ошибся в своем избраннике. Де Рибас сумел дойти до императрицы, чтобы остаться в непосредственной близости к престолу, делая день ото дня все более блестящую карьеру. Но не его ли присутствием герой Чесмы был обязан холодно-враждебному приему Екатерины? Орлов напрасно опасался наветов в части своих отношений с «самозванкой» — установить их подлинный характер не составляло труда. Его не привлекли ни к следствию, ни к допросам, хотя многие связанные с ним обстоятельства явно требовали выяснений, но просто предали забвению. Орлов явно переоценил свои заслуги, хотя по-прежнему оставалось непонятным, что именно вызвало такую ожесточенную охоту за неизвестной. Дела о самозванцах составляли постоянный раздел в деятельности тайного сыска. Списки их росли, и во всех случаях виновных ссылали пожизненно в Сибирь, иногда даже без предварительных телесных наказаний. Ни о какой изоляции и мерах предосторожности по отношению к ним речи не было. История «самозванки» в сопоставлении с ними представлялась иной.

Неожиданный посетитель не слышал возражений. Его немедленно проведут к хозяину дома. Немедленно! Привыкший отдавать команды хрипловатый голос срывался на крик. Рука была готова схватиться за эфес шпаги. Не рассуждать! Провести в личные апартаменты!

Предрассветный час, неприбранный дом, спящий хозяин — какое это имело значение перед его нетерпением? Он и так слишком долго ждал, слишком трудно добирался до Петербурга. Теперь все решали минуты.

Иван Иванович Шувалов скажет, что никогда раньше не видал своего гостя, что встретился с незнакомцем в первый раз, но это для следствия. Правда выглядела иначе.