- И все-таки? Ответь на мой вопрос.

- Ладно, согласна, порядок навести нужно. Ты меня уговорил, Макаров. Придется обратиться к человеку, который сумеет разобраться в оставшемся после Виктора бедламе, который ты красиво называешь архивом.

- И это буду я?

Ксения улыбнулась.

- Ох, Макаров. Ты умный, талантливый человек - кто же с этим спорит, но фантасту такая работа явно не под силу. Тебе не справиться! Здесь нужен человек, который бы понимал, о чем идет речь.

- Но почему бы мне не познакомиться с его бумагами, как писателю? Вдруг и мое мнение пригодится? Кстати, Виктор, помнится, написал рассказ о космонавте, которому оторвало голову. И вышло у него совсем неплохо! А если обнаружатся и другие рассказы?

- Не знаю, что и сказать... Мне совсем не хочется принимать важные решения за Виктора...

- Правильно, - сказал нравоучительно Макаров. - Это дело кляузное. Поручи его мне. Я во всем разберусь и доложу тебе...

- Ты говоришь - архив, - задумчиво сказала Ксения, словно не расслышав ответ Макарова. - Но это так непохоже на Виктора. Скорее всего ты найдешь всего лишь кучу исписанных небрежным почерком бумажек.

- Выходит, мы делим шкуру неубитого медведя? Почему же ты так волнуешься?

- Не знаю. Никакой уверенности в том, что архив существует, у меня нет.

- Давай проверим... Чего легче?

- Что с тобой делать! Сходи и посмотри, - не выдержала Ксения. - Только, если там и в самом деле обнаружится что-нибудь ценное, без моего разрешения не трогай.

- А ты не пойдешь со мной?

- Нет, мне там делать нечего! Заварю лучше кофе. Тебе пригодится.

- Спасибо. Ну, я пошел?

- Почему такая спешка? Никогда не думала, что твоя стремительность будет так раздражать. Неужели все писатели такие проныры. Уж не вознамерился ли ты и в самом деле написать о Викторе книгу? Не советую. Если хочешь знать мое мнение - это дурацкая идея.

Макаров поморщился, игра была закончена, Ксения его легко раскусила.

- Не исключено, что и напишу. В конце концов, это моя работа. 

- Непонятно мне твое рвение.

- А писательский кураж? Забыла, как я на твоих глазах в медузу превращался? А сейчас меня переполняет желание взяться за работу. Такие вещи следует ценить. Вот почему мне хочется побывать в кабинете прямо сейчас. Нужно почувствовать атмосферу - у писателей свои причуды. Но когда начнется работа, обещаю, без твоего разрешения и пальцем не пошевелю.

- Убедил, приступай, фантаст, - сказала Ксения.

Макаров несильно толкнул дверь кабинета. Она слегка скрипнула и с готовностью отворилась. В голове писателя, словно это произнес посторонний наблюдатель, грозно прозвучало:

"За порогом передо мной открылся черный прямоугольник неизведанного".

Макаров усмехнулся. Ему показалось забавным, что в его подсознании отыскалось столь патетическое высказывание. Довольно наивное, впрочем, поскольку не имело никакого отношения к его действиям, поступкам и намерениям.

Сильное волнение не позволяло ему сосредоточиться. Ко всему прочему, откуда-то изнутри, к самому горлу, поднялась волна необъяснимого страха. У него предательски задрожали руки. С чего бы это? Глупо предполагать, что за порогом кабинета его будет поджидать засада таинственных мерзавцев.

Макаров попробовал взять себя в руки, прислушался к своим ощущениям - нет, никакого предчувствия или ожидания опасности не было и в помине. Скорее всего, на него так причудливо подействовало взвинченное состояние Ксении. Вот уж чье поведение было трудно объяснить.

В кабинете Кларкова было темно. Правильно, он и не мог быть освещен. Свет появится только по его воле, это он должен нажать своим пальцем на выключатель...

"Э-э, да у меня что-то не так с головой, - подумал Макаров встревожено. - С каких это пор перед тем, как включить свет в темной комнате, меня тянет на философские размышления? Что-то явно действует мне на нервы. Ксения, что ли? Неужели она стоит и смотрит мне в спину"?

Макаров обернулся, готовый грубо накричать на свою приятельницу, но в освещенном коридоре никого не было. На кухне завывала кофемолка - правильно, Ксения обещала напоить его кофе.

Приступ злобы немедленно прошел. Макаров принялся судорожно растирать виски, пытаясь отделаться от навязчивых страхов. Не получилось. Он больше не сомневался, что, перешагнув порог кабинета Кларкова, он раз и навсегда перечеркнет свою предыдущую жизнь. На миг ему стало предельно понятно, что изменится и каким образом, но приступ странной ясности прошел так же внезапно, как и появился. И он моментально забыл, что заставило его сделать такой странный прогноз.

Макаров попробовал успокоиться, здраво рассудив, что чтение документов ему повредить не может. В конце концов, именно такова каждодневная работа писателя. Его собственный труд всегда напоминал кофемолку - знай, читай да смотри, впитывай информацию, а потом перемалывай факты и фактики, чтобы легче было скормить полученную субстанцию доверчивым читателям. Что тут может быть опасного?

Звук собственного смеха немного приободрил Макарова. Он непроизвольно взглянул на часы - было 16-15. Пора было начинать. Он решительно включил свет и вошел в кабинет. Огляделся. Странно, но у него не возникло ощущения, что в кабинете давно не было людей. Разумнее было предположить, что Виктор никуда не пропадал - просто вышел на минуту за газетой.

Скорее всего, Ксения продолжает убираться здесь. Но почему она сказала, что не входила в кабинет целый год? Да уже через неделю на всякой выступающей поверхности неминуемо должен был образоваться толстый слой пыли. Но пыли не было.

Это был розыгрыш! Конечно, как он не догадался сразу! Вот уж шутники!

Макаров коротко хохотнул и удобно устроился в кресле. Ему показалось, что он понял все до конца - через пару минут сюда, заливаясь счастливым смехом - еще бы, писателя провели! - ворвется Виктор Кларков в обнимку с Ксенией. Вот уж веселье начнется! С коньячком, икоркой и балычком! Получится совсем неплохо.

"Какой же я осел, - подумал Макаров, ощупывая свои пылающие от смущения щеки. - Как в мои годы, с моим образованием и опытом я мог поверить в такую чушь, как реализация нуль-транспортировки. Доверчивость - похвальное качество, но всему есть предел"!

Он совершенно забыл о цели своего визита - поиске предполагаемого архива Виктора Кларкова. Он наслаждался самим фактом своего присутствия в этом необычном месте. Ему хотелось ощутить атмосферу жилья не оцененного пока гения. Да, вот здесь он работает на своем компьютере, строит умопомрачительные теории, читает книги. Очень интересно. Ребята задерживались, наверное, не успели вовремя накрыть на стол. Макаров решил включить телевизор.

Промелькнувший на экране незнакомый диктор объявил:

- Наступило долгожданное время светских новостей. В ближайшие десять минут вы узнаете о наиболее значительных событиях в культурной жизни нашего города.

Макаров обрадовался. О, это было кстати. С тех пор, как телевизионному начальству пришло в голову, что обзор отечественной культуры (точнее, того, что они принимают за культуру) имеет непреходящую ценность для формирования национальной идеи, эта передача неизменно выходила в лучшее эфирное время. Макарову в этом проекте нравилось абсолютно все: и бессмысленная заставка, и косноязычные дикторы, а особенно текст, который они время от времени произносили. Не исключено, что создатели передачи искренне считали, что современная культура - занятие далекое от интеллектуальных потуг населения - и не стеснялись быть глубокомысленно глупыми.

Особой симпатией к новостям культуры Макаров проникся после того, как услышал из уст известного в стране кинорежиссера настоящий шедевр устного народного творчества: "Мы занимаемся вечными ценностями, - сказал он убежденно, - до смысла у нас просто руки не доходят"! Что ж, следовало признать, что новостям культуры вполне удавалось держать планку на заказанной высоте.