- О, я смотрю, ты сегодня настроен серьезно, - сладким голосом произнесла Ксения. - Это что, осада? Приступ? Ты готов сделать мне предложение?

Порядочные люди, каковым до сих пор Макаров себя считал, после таких слов должны были встать перед дамой на колено и срывающимся от волнения голосом попросить руку и сердце. Но он больше не считал себя порядочным, поэтому сипло пропел:

- Ничего, что я помятый, я всегда с тобою рядом...

- Песня? Я люблю песни! Продолжай.

- Сейчас моя любимая песня - "Плач Ярославны". Что-то изменилось вокруг. Мир неожиданно стал гадким, враждебным и отталкивающим. Я чувствую себя неуютно. Оказалось, что я могу искать поддержку и помощь только у тебя. Конечно, это не слишком хорошо меня характеризует - совсем не мужественно искать защиты у женщины, но... Так уж устроена жизнь. Только женщина может поднять мужчину на совершение подвигов или великих деяний, это как повезет. Все. Мне нечего больше добавить.

"Неужели поверила? - подумал Макаров и покраснел до кончиков волос. - Нужно еще чуть-чуть поднажать и ко мне хлынет поток первоклассной информации, море информации, океан информации"!

- Если ты меня сейчас выставишь за дверь, - продолжал он и то, что его голос слегка дрожал, было ему только на руку, - это будет справедливо и заслуженно. Виноват буду только я сам. Не бойся, я не подохну. Мне будет очень плохо, но это не смертельно. Сам не понимаю, что я на себя напустил. Как-нибудь выкручусь.

- Почему я должна тебя выгонять? - искренне удивилась Ксения.

- За поведение недостойное джентльмена и мужественного человека... Я где-то слышал, что мужчина в любой ситуации должен быть на высоте, то есть, оставаться мужественным и ответственным. Так вот, поскольку у меня проблемы - с мужественностью, в частности... Я должен понести заслуженное наказание...

- Перестань, Макаров! Мы так давно знакомы, и за это время тебе ни разу не удалось меня обидеть. По-моему, ты не умеешь быть грубым.

Макаров опустил глаза. Впервые он понял, как это глупо и стыдно - нести бредятину.

- Да что ты стоишь на пороге, проходи, - Ксении явно не понравились так не кстати начавшееся выяснение отношений. - Стол накрыт, осталось только свечку зажечь. Выпьем твоего коньяка. За наше здоровье, за удачу и счастье, которое так долго не дается нам в руки, за то, чтобы успокоились наши души. Давай, ухватим наше счастье за хвост? Согласен?

- Звучит заманчиво, - чуть слышно пробурчал в ответ Макаров.

Стол, надо отметить, был накрыт по самому высокому разряду. Взгляд Макарова сам собой остановился на салате из креветок. Не приходилось сомневаться, что при любом исходе, он поступил правильно, навестив Ксению. Ему здесь рады, а следовательно, все это интеллигентское нытье - порядочно, не порядочно - не стоит и выеденного яйца. Женщины, какие доводы ни приводи, такие же люди, как и прочие, а потому на них в полной мере распространяются принятые в человеческом обществе нормы общения. И обманывать их ничуть не более позорно, чем всех прочих. На мгновение Макарову показалось, что если он сейчас расскажет правду о цели своего визита, Ксения поймет его и поможет. Жаль, что проверять свои предчувствия Макаров был не расположен.

- Выпьешь, закусишь, оттаешь, - с теплотой в голосе произнесла Ксения и нажала кнопку на пульте музыкального центра, раздалась приятная нежная мелодия. - Успокойся и отдыхай, все будет хорошо.

Ксения была замечательной хозяйкой, она прекрасно готовила и от природы знала, как следует себя вести с мужчиной, который вбил себе в голову, что его донимают неразрешимые творческие проблемы. Ее рецепт излечения захворавших интеллектуалов был банален и прост - ласка и внимание. И как это ни удивительно, до сих пор он действовал безотказно.

Макаров вкусно поел, с чувством рассказал о низком уровне современных переводов с английского и неожиданно почувствовал, что ему стало хорошо. Более того - отлично. Творческие проблемы с каждой минутой волновали его все меньше и меньше.

"Хорошо бы не забыть, зачем я сюда пришел", - напомнил он себе и попытался сосредоточиться. Пора было приступать к работе.

- Неужели Виктор Кларков действительно занимался нуль-транспортировкой? - спросил Макаров, расправившись с очередной порцией салата.

- Да.

- Я беседовал с ним всего несколько часов, но он показался мне умным и интересным человеком. Очень жаль, что мне не удалось познакомиться с ним ближе.

- Это был по-настоящему великий человек.

- Гений, что ли?

- Нет. По-моему, гений - это человек, жизнь и устремления которого направлены на решение понятных нормальным людям проблем, и усилия которого в этом направлении были замечены и оценены. Так мне кажется. Виктор был другой - общественные интересы его никогда особенно не интересовали. Нельзя сказать, что он был антиобщественной личностью. Скорее, общественно неактивной. Вот его усилия увенчались успехом, но обществу это не дало ровным счетом ничего. Какой же он гений? Но дело в том, что народное признание не имеет никакого значения, когда речь заходит о Викторе. Звучит странно, правда? Он так и не сумел никого заинтересовать своей работой, но я никогда не видела, чтобы это его расстраивало.

- Но это означает, что после Виктора должно было остаться огромное количество неопубликованных рабочих записей. Хотелось бы мне запустить руки в эти бумаги! Кстати, а ты знаешь, что являешься обладательницей, может быть, самого потрясающего архива в мире? Я тебе завидую, Ксения.

- Никогда об этом не думала.

- Рад тебя поздравить - готов поспорить, что это именно так!

Макаров был доволен. Ему удалось добиться самого трудного - заставить Ксению говорить о Викторе. Да так, что она не заподозрила ничего дурного.

Только дома, оказавшись, наконец, один на один со своим стареньким компьютером, Макаров смог вздохнуть с облегчением. Он пробежался пальцами по клавиатуре, подправил колесиками настройки яркость эксимеровского монитора и успокоился окончательно - настало время начинать новую книгу и делать это следовало за стационарным компьютером, никакой ноутбук для этого не подходил. Примета у него была такая, писательское суеверие.

Его сознание словно бы заново включилось, он почти физически чувствовал, как к нему возвращается способность размышлять и... работать. Это было приятно. Макаров попытался вспомнить, когда же его окончательно оставила проклятая умственная немощь, и он опять почувствовал себя человеком, способным добиваться поставленной цели. Это было важно. Наверное, сразу после того, как Ксения проворковала:

- А теперь попьем чайку...

Естественно, все очарование вечера немедленно пропало - Макаров ощутил себя грязным негодяем, обманывающим беззащитную вдову и с этой минуты думал только об одном - как, не испортив отношения с Ксенией, поскорее покинуть ее гостеприимный дом. Он придумал встречу со своим литературным агентом.

- Но сейчас уже так поздно? - удивилась Ксения. - Ночь на дворе. Неужели нельзя заниматься делами днем?

- Понимаешь, издатели - странные люди, - глубокомысленно заявил Макаров. - Мне приходится подстраиваться под чужой режим дня. Просыпается господин Персиков около двух часов дня, а к напряженной работе оказывается готов только к десяти вечера, но зато и работает до четырех утра. Ему так удобнее!

- Продолжим наш разговор завтра?

- А как же, обязательно, - с готовностью ответил Макаров, решительно направляясь к входной двери. - Вечером я опять у тебя, если, конечно, разрешишь...

- Сейчас же позвони своему агенту, скажи, что у тебя глаза слипаются, что ты сегодня очень устал, ничего не соображаешь, перенеси встречу на другой день...

Макаров ужаснулся, именно так бы он и поступил, если бы хотел остаться, ему было стыдно, но он продолжил свою игру и быстро нашел ответ:

- Собственно, это не встреча, а производственное совещание. Со мной хотят переговорить влиятельные люди: издатели, критики, главный редактор журнала "Нива", люди из министерства культуры, не знаю, кто еще... Слишком много заинтересованных людей, слишком много, я не могу сорвать столь важные переговоры... В этом проекте заинтересованы все, причем в равной степени... И я заинтересован не меньше других.