Кристина сначала не хотела отвечать: уже поздно, она устала, раздражена. Но все-таки сняла трубку.

— Здравствуйте. С кем я говорю? — с профессиональной вежливостью спросила она.

Отозвались не сразу, потом знакомый голос произнес:

— Привет, Кристина.

— Здравствуй, Рауль, — ответила она, дав понять, что тоже узнала его. — Сто лет тебя не видела.

— Да, я давно не показывался, — с некоторым замешательством произнес собеседник.

Похоже, он собирался попросить о каком-то одолжении.

— Скоро, наверное, появишься, — сухо отозвалась Кристина.

Она прекрасно знала, что нужно молодому человеку, но идти ему навстречу не хотела. Пусть попросит… Тогда она посмотрит, чем можно помочь!

Когда-то Кристина просила о помощи Риккардо Летициа, отца Рауля. Ей тогда пришлось его умолять. С тех пор прошло много лет, но она ничего не забыла.

Кристина тогда призналась Риккардо в том, что беременна.

— Вот как? — равнодушно произнес он.

— «Вот как»? Больше тебе нечего сказать? — с отчаянием выкрикнула она. — Я хочу сделать аборт!

— Не знал, что ты ждешь ребенка, — улыбнулся он. — Хотел бы знать, кого за это благодарить?..

В голосе Риккардо звучало лишь любопытство, и никакого участия. Кристине пришлось рассказать ему о мужчине, из-за которого она оказалась в таком положении, и даже о том, почему она не хочет ребенка и почему ее бросил любовник. Много чего пришлось ей выложить, прежде чем она получила чек на нужную сумму. Риккардо, конечно, помог Кристине, но заставил ее вывернуть душу, как выворачивает бродяга пустой карман в поисках жалких крошек.

Теперь она сделала вид, что не понимает, зачем звонит Рауль. Пусть попросит о помощи.

— Я ищу Санджи, — произнес молодой человек.

— Мне очень жаль, дорогой, но он ушел куда-то с подружкой. Потом они вместе отправятся в Ла Скала.

— Ничего, Кри. Встречусь с ним в театре. Привет!

— Подожди, милый, — остановила юношу Кристина.

Ей вдруг расхотелось идти домой. Она знала, что произошло месяца три назад между Санджи и Риккардо Летициа, и ее интересовало, как теперь обстоят дела. Кристина всегда имела склонность к сплетням и интригам.

— Я могу что-нибудь для тебя сделать, Рауль? — спросила она.

— Можешь. Не говори Санджи о моем звонке, — понизив голос, ответил Рауль. — И считай, что я тебе не звонил. О'кей? Буду очень признателен.

— Рассчитывай на мое молчание, — успокоила его Кристина. Ей нравилось чувствовать себя союзницей, почти сообщницей Рауля.

Домой Кристина вернулась в приятном возбуждении: во-первых, брат дебютировал как модельер на оперной сцене, а во-вторых, интересно будет посмотреть, как сложатся отношения Сильвано с Раулем.

Кристина знала: Риккардо Летициа, человек великодушный и терпимый, патологически ненавидит гомосексуалистов и упрямо считает их просто извращенцами. Прежде чем Санджи стал знаменитостью, сестра годами скрывала то, что брат не такой, как все, и прекрасно понимала чувства Риккардо. А теперь настала очередь всемогущему Риккардо Летициа опустить занавески на окнах, чтобы скрыть от вездесущих болтунов-газетчиков репутацию любимого сына.

«Пусть немного помучается… это полезно…» — с детской жестокостью подумала Кристина.

Дома ее поджидала мать, уже при полном параде. Кристина тут же отправилась в ванную и с неизъяснимым удовольствием погрузилась в теплую воду. А хорошо все-таки наблюдать за рекой жизни из окна, лишь бросая время от времени камешек, чтобы потом полюбоваться кругами на воде. Опыт научил Кристину не рваться на первые роли, оставляя заглавные партии людям незаурядным да дуракам. «Звезды лишь смотрят на землю», — подумала она, польстив самой себе и припомнив кое-что из прочитанного.

Ла Скала был великолепен как всегда. Театр завораживал зрителей волшебной атмосферой святая святых. Из центральной ложи знаменитый модельер в безупречном смокинге одаривал репортеров приличествующей случаю улыбкой. Рядом с Санджорджо сидела Лилиан Купер, молодая привлекательная дама, владелица торговой сети «Купер и Тейлор» — сорок универмагов в Соединенных Штатах. Сильвано Санджорджо и Лилиан Купер составляли блестящую пару. Они знали это, напоказ не выставлялись, но и прятаться не думали.

На ней было светло-серое, подчеркнуто облегающее платье из непрозрачного шелкового крепа. Глубокое декольте делало наряд вызывающим, обнажая бюст и оттеняя белизну кожи. Платье создал Санджи за несколько часов до премьеры: он всего лишь задрапировал отрез шелка по фигуре Лилиан и дал старшей мастерице указания по раскрою. Наряд представлял собой великолепный образец стиля Санджи: шедевр смелой линии и изящного вкуса.

Ложи и партер не сводили глаз с создателя костюмов для «Богемы», которой открывался театральный сезон в Милане.

Марка «Санджи», изящное, влекущее сокращение фамилии Санджорджо, прославленная в мире моды, сегодня входила в историю оперы. Придумал это не пресс-агент с воображением — так называли Сильвано друзья и коллеги в те годы, когда успех оставался для него недосягаемой мечтой и он бы душу продал дьяволу за одну улыбку своего кумира Валентино. Теперь марка Санджи заключала в себе целый мир: от готового платья до косметики, от драгоценностей до духов и мебели.

Журналисты, коллеги и зрители горели желанием увидеть новую работу модельера и вынести свой приговор.

— Что-то я нервничаю, — прошептала Лилиан, словно прожекторы были направлены именно на нее. — Чувствую — пахнет скандалом.

— А еще пахнет завистью, злобой, интригами и предательством, корыстью и тщеславием, — добавил Сильвано.

Прославленный модельер выглядел бледным и раздраженным. Он взглянул на партер и поймал ободряющий взгляд Кристины, сидевшей рядом с матерью в третьем ряду. Чуть шевельнув губами, Сильвано послал сестре поцелуй.

— Боишься какого-нибудь подвоха? — озабоченно спросила Лилиан.

— Клаку я усилил. Публика понимающая, настроена вроде доброжелательно. Должно получиться, — ответил Санджорджо.

Лилиан кивнула и постаралась ободрить его:

— Тебе не о чем волноваться, ты поработал на славу.

— Постучи по дереву, — попросил Сильвано.

Он всегда относился серьезно и ответственно к любому испытанию.

— Добиваться успеха — это все равно что искать философский камень, — задумчиво заметил Санджорджо. — Работай на пределе, добейся наилучшего результата, выбери момент, поймай удачу да еще увернись от удара кинжалом в спину на первом же повороте.

Лилиан и Сильвано много работали в мире моды и уже ничему не удивлялись. Подножки, удары в спину, кража идей были здесь в порядке вещей, а творчество являлось лишь частью повседневной работы. Санджи был одним из самых сильных, но его талант не мог развиваться без постоянной подпитки громким успехом, а это делало знаменитого модельера уязвимым.

— Костюмы охраняют? — спросила Лилиан.

— Глаз с них не спускают!

Подобные меры предосторожности были вызваны необходимостью. Во Флоренции всего за несколько часов до показа изрезали на лоскутки коллекцию молодого, подающего надежды модельера. Таким жестоким образом дизайнера буквально вышвырнули из мира моды.

— Неужели они способны повторить подобное в Ла Скала? — заметила Лилиан, вспомнив эту историю.

— Вполне способны, но возможности у них нет.

Не придумав ничего другого, противники могли просто освистать Сильвано. Устроили же такое Миссони, когда он «осквернил» сцену театра блистательными костюмами, сделанными для «Лючии Ламмермур» Гаэтано Доницетти. С Версаче, работавшим для «Диониса» Бежара, поступили не так жестоко. Изысканная публика его просто проигнорировала. Но сегодня на сцену выступал корифей итальянского стиля. Сильвано боялся, что его враги устроят настоящий конец света.

Из соседней ложи улыбался Галеаццо Сортени, компаньон Сильвано, главный администратор и финансист фирмы. Они знали друг друга уже двадцать лет, а работали вместе десять. Рядом с Сортени сидели две американские журналистки, неоднократно заявлявшие, что не принадлежат ни к каким группировкам. Но, известное дело, когда нужно давать оценку живой легенде, трудно быть объективным.