После безупречного снижения и великолепной посадки трехмоторный самолет остановился у центрального ангара аэропорта Тальедо.

— Приземление, как в учебнике! — с восхищением признал майор Мелькиорре.

Роза покраснела, и глаза ее блестели от радости.

— Спасибо, майор! — сказала она, расстегивая ремень безопасности.

Рабочие подвинули трап прежде, чем остановились винты. Серебряная раковина-наутилус на фюзеляже сияла на солнце. Да и сама Роза, в красном шелковом комбинезоне, казалась явившейся из сказки.

Пьер Луиджи помахал ей с балкона аэровокзала, она тоже ответила взмахом руки и попыталась угадать, что это за мужчина стоит рядом с братом.

«Надеюсь, он к нам с добрыми вестями», — подумала она.

Прошло время оптимистических прогнозов. Недели три назад Муссолини с балкона дворца на улице Венециа объявил, что Италия объявляет войну реакционным демократиям Запада. Война, которой так боялись, все-таки разразилась. Стратегия блицкрига не сработала.

Самолетостроительные заводы «Роза Летициа и сыновья», чтобы увеличить выпуск продукции, набрали новых рабочих. Их следовало быстро обучить. Спешка, отсутствие опыта и устаревшее оборудование повлекли за собой увеличение числа несчастных случаев в цехах. Несколько дней назад у одного рабочего попала под пресс рука.

Плохие вести приходили одна за другой, и сейчас, увидев рядом с братом незнакомца, Роза почуяла недоброе. Она легким шагом пересекла летное поле и зашла в зал, предназначенный для руководства аэропорта. Два молодых офицера галантно поклонились ей, игнорируя обязательное фашистское приветствие. Роза им улыбнулась.

— Ты великолепна! — похвалил сестру Пьер Луиджи.

— Есть еще проблемы, но о них поговорим потом, — сказала Роза.

Она увидела, что к ним приближается мужчина, стоявший рядом с Пьером Луиджи на балконе.

Он был молод, ростом выше Пьера Луиджи, одет в костюм спортивного покроя, белокур, улыбчив. Умные голубые глаза смотрели иронично. Он разглядывал Розу со спокойной беззастенчивостью мужчины, уверенного в своем превосходстве. Она почувствовала себя голой, глупо залилась краской и устыдилась себя.

— Позволь тебе представить мистера Ричарда Тильмана, знаменитого чемпиона по теннису, — сказал Пьер Луиджи.

— Верно, не очень знаменитого, раз нуждаюсь в представлении, — пошутил американец.

Роза вдруг вспомнила, что слышала о миллиардере из Калифорнии, чемпионе по теннису, любителе автомобильных гонок. Его имя не сходило со страниц светской хроники и спортивных газет. Он побеждал на турнирах в Уимблдоне, Париже, Монте-Карло. Женщины по нему сходили с ума, а его слава донжуана давно переросла спортивную известность.

— How do you do, mister Tillmann, — холодно произнесла Роза, протягивая гостю руку.

— How do you do, Flying Rose, — радостно, словно встретил старого друга после долгой разлуки, откликнулся американец.

Роза улыбнулась. Она и забыла о прозвище, которым ее наградили в двадцатых годах нью-йоркские журналисты, а теперь растрогалась, услышав его.

— Flying Rose, — повторила она, а про себя подумала, что этого американца нужно держать на расстоянии.

И потом, ей никогда не нравились мужчины, выставляющие напоказ собственную мужественность и привлекательность в надежде сразу же завоевать женщину.

— Так меня называли, когда я летала в небе над Стейтен-Айлендом, вы тогда еще пешком под стол ходили, — холодно, поставив гостя на место, сказала Роза.

Ей удалось справиться с собой, но ее почему-то взволновало и раздосадовало присутствие американца; она предпочла бы с ним больше не встречаться. Роза опустилась в кресло и сняла летный шлем. Черные кудри рассыпались по плечам.

— Мне было шестнадцать лет, — поправил ее гость. — А если журналисты не врут, вам всего лишь на четыре года больше.

— Я, очевидно, должна чувствовать себя польщенной? — спросила Роза, не скрывая раздражения. Эти подсчеты ее задели.

— Как хотите, — спокойно ответил Тильман. — У меня еще сохранились ваши фотографии, вырезанные из газет. Я был в вас безумно влюблен, — добавил он нарочито страстным тоном.

Роза глубоко вздохнула, достала сигарету. Тотчас же к ней потянулась рука Ричарда Тильмана с зажигалкой, но она, передумав, убрала сигарету в пачку. Этот американец стал ей ненавистен, поскольку ему, похоже, было наплевать на Розу Летициа.

Ей захотелось как-то уязвить его, и она сказала:

— Я вовсе не польщена. Напротив, по-моему, крайне неуместно напоминать женщине, что со времени ее двадцатилетия прошло уже два десятка лет.

Пьер Луиджи, сидевший на диване рядом с американцем, попытался взглядом урезонить разбушевавшуюся сестру.

— Мне кажется, мистер Тильман совсем не то хотел сказать, — вмешался Пьер Луиджи.

Все замолчали, ощущая неловкость. Потом американец улыбнулся.

— Я никогда не встречал женщины, которая бы выглядела так молодо, — беззастенчиво польстил он Розе.

Ричард Тильман и не думал скрывать своих намерений. В его тоне, в словах, в улыбке, в безграничной мужской уверенности Роза уловила прямое приглашение к любовным отношениям. Он вовсе не таился. Американец вел себя грубо, нагло, самонадеянно. Но почему ее так привлекал этот незнакомец, от которого она в любую минуту могла избавиться? Роза разнервничалась, предчувствуя беду.

Она встала и выглянула в окно. Рабочие ставили в ангар трехмоторный самолет. Роза только что совершила на этой машине перелет Рим — Милан со скоростью триста двадцать шесть километров в час. Она с восхищением смотрела на прекрасный самолет. Сейчас машину поставят на место, а потом ею займется бригада под руководством специалиста по интерьеру Мака Джелати. Они превратят самолет в роскошную летающую квартиру.

— Закончим с ним к концу июля, — сказала Роза, обращаясь к брату.

— Только не говорите, что это будет рейсовый самолет, — заметил Ричард Тильман.

Роза не поняла, сказал ли он это просто так или же Пьер Луиджи с непростительным легкомыслием выдал гостю государственную тайну. Нет, такого брат никогда не сделал бы. Американец просто болтает.

— Не думайте, что я вас в чем-то упрекаю, — продолжал американец. — Личный самолет — прерогатива королей, президентов и глав правительств. Власти теперь летают за деньги налогоплательщиков.

— Мистер Тильман имеет в виду, что он сам летает за собственные деньги, — счел нужным уточнить Пьер Луиджи. — Он хотел бы заказать «РЛ-62». На его взгляд, наши самолеты самые элегантные в мире.

— Да, я вижу: лесть — лучшее оружие мистера Тильмана.

Теперь, уяснив, что Ричард Тильман появился как клиент, Роза вполне могла беседовать с ним любезно, прощая ему некоторые легкомысленные замечания.

— У меня очень серьезные намерения, — подтвердил американец.

— Мы будем рады видеть вас в Сеграте. Сможете познакомиться с нашими конструкторами, — сказала Роза.

Они вместе вышли из здания аэровокзала. Ричард Тильман, открывая дверцу машины, вдруг прошептал на ухо Розе, словно объясняясь в любви:

— Ваш брат забыл сказать — мне нужен совершенно особый самолет!

— Конечно, Пьер Луиджи мне все объяснит, — деловым тоном произнесла Роза и добавила: — А пока отпустите мою руку, мистер Тильман!

— Это я от восторга: не заметил, как увлекся, — улыбнулся американец. — И зовите меня Ричард. Мы часто будем встречаться, работая над нашим проектом. Надеюсь, станем друзьями…

— Это зависит прежде всего от вас, — не очень любезно ответила Роза.

Что-то странное было в том, как беззастенчиво соблазнял ее этот мужчина. Роза откинулась на заднее сиденье «Ланчи» и почувствовала, как ее охватывает слабость и неуверенность.

— Я буду безупречен, — прошептал Ричард Тильман, склоняясь к ней. — Более того, я буду неповторим. Ибо никто не попросит у вас того, что прошу я. Мне нужен мой, особый самолет. Вы построите машину вашей мечты. Никто из ваших заказчиков никогда не попросит у вас такого.