— Да.
— Ты видел живых людей на месте крушения этого вертолета? Вертолета EH-101 «Корморан»?
— Что такое е аш сто один корморан?
— Модель этого разбившегося вертолета. — Я для определенности показал на обломки.
— Информация принята. Да, я видел людей на месте крушения вертолета EH-101 «Корморан».
— Сколько живых людей ты видел на месте крушения вертолета?
— Шесть.
— У тебя сохранились записи?
— Да.
— Я приказываю тебе передать записи встречи с этими людьми на мой ПДА. Номер…
Я продиктовал свой номер.
— Выполняю приказ.
Пока Авель заливал затребованные мною видеозаписи на мой ПДА по беспроводной сетке, я пояснил Тополю:
— Мне тут вообще-то одну вещь найти нужно…
— Это я знаю. И лежит эта вещь в контейнере какого-то педоватого цвета, — проворчал он. — А раньше сказать нельзя было, что эта вещь выпала из разбитого вертолета?
— Можно. Но смысл?
— Но я хотя бы знал тогда, к чему готовиться! Потому что я в Зоне не первый год! Когда начинается вся такая муть — «одну вещь найти нужно», «одно дело сделать», — жди неприятностей. Но когда выясняется, что эта самая вещь на самом деле принадлежала кому-то, рассекающему на не самом дешевом вертолете «Корморан», что вокруг нее уже наросло несколько трупов и груда обломков, тогда неприятности совершенно неизбежны. Крупные неприятности притом!
Я чувствовал, что Тополь начинает злиться. А когда Тополь начинает злиться, это как пожар на торфяниках. Вроде не особо зрелищно, но тлеть может днями и неделями. А если, не дай бог, к сухостою подберется, да ветер правильный подует…
В общем, не знаю, как бы я выкручивался дальше, но тут Авель отрапортовал:
— Видеозаписи залиты.
И дальше завел прежнюю шарманку:
— Полевой искатель Авель напоминает, что находится в процессе решения первоочередной задачи по эвакуации груза триста. Жду разрешения продолжить процесс эвакуации.
— Разрешения не даю. Приказываю произвести поиск контейнера многоцелевого повышенной защищенности в радиусе пятисот метров от твоего текущего местоположения.
— Требую установить ограничение на время поиска.
— Шестьсот секунд.
— Выполняю! — молодцевато доложил Авель и убежал. Эта бодрая груда железа начинала мне нравиться!
— Почему так мало? Думаешь, он за десять минут в состоянии что-то найти? — спросил Тополь.
— Думаю, если только КМПЗ никто не забрал и его студень не слопал, то — в состоянии.
— А если забрал?
— А это мы сейчас увидим. — Я выбрал на ПДА самый ранний по времени записи файл из переданных Авелем и ткнул в него пальцем.
И вот что мы увидели…
Это были те самые крепыши в камуфляже, о которых говорил Трофим.
Правда, Трофим говорил о семерых, а на съемке их было только шесть. Но мне достаточно было вспомнить встречу с жуткой блуждающей аномалией на Янтарном, чтобы понять, куда делся седьмой.
Вооружены и экипированы члены этой группы были отменно и вообще выглядели весьма профессионально. Мокроступы, полученные в лагере ученых, они, конечно же, после перехода через Янтарное спрятали в рюкзаки. По крайней мере видеокамеры Авеля ни одного мокроступа не зафиксировали.
Знакомых лиц нет. Определенно — наемники. Но очень квалифицированные наемники.
Робот, судя по съемке, какое-то время наблюдал за ними, выставив одну из своих голов на длинной шее из-за холма. Собирал информацию. Чувствительные микрофоны Авеля ловили каждый звук, но бродяги в камуфляже были феноменально немногословны.
Вот они тщательно обшаривают обломки вертолета. Предмет за предметом…
Кстати, запись показывала обломков существенно больше, чем застали мы с Тополем. Так что прав я был: много исковерканных железок сожрал студень.
Итак, осматривают они обломки… Молчат. Потом один из них говорит:
— А не мог кто-то раньше нас успеть?
Ему отвечает мужик с седым ежиком, по всему видно — командир отряда:
— Исключено.
Снова две минуты сосредоточенного осмотра места падения.
Наконец кто-то, ранее молчавший, рожает мысль:
— Странно. Трупов не хватает. Здесь три, а должно быть пять.
— В ориентировке уверен? Насчет трупов?
— Уверен. Такие источники не ошибаются.
Между тем контейнер аквамаринового цвета ни в одном кадре не мелькал.
«Так- так, — злорадно подумал я, — похоже, мужики, у вас с КМПЗ тоже не срослось».
Потом Авель начинает двигаться.
Причем чертовски быстро. Камеры робота скачут, расфокусируются, не видно толком ни черта.
Микрофоны фиксируют нервные крики: «Это что за херня?!», «Не стрелять!», «Да его проще завалить, чем думать!», «Отставить!».
Авель останавливается. Его камеры снова фокусируются на перекошенных, злых рожах наемников. Робот подошел совсем близко к ним, метров на пять-шесть.
Дальше события некоторое время развиваются ровно так же, как и у нас в ходе нашего первого знакомства с Авелем.
Робот трижды повторяет просьбу авторизоваться и обещает, что в противном случае они будут проигнорированы.
Командир наемников пытается наладить с Авелем общение, но без толку.
Затем он подает своим людям несколько условных знаков. Те пятятся, расходясь веером в стороны. Каждый из них заряжает в подствольные гранатометы разные гостинцы.
У одного из наемников я вижу надкалиберную гранату «Wiper». Такую точно и я ношу с собой на черный день.
Авель между тем решает приступить к стандартной процедуре поиска артефактов в чужих рюкзаках. Подходит к командиру, начинает стаскивать с него рюкзак…
Командира наемников пробивает на псих.
Извернувшись, он сбрасывает рюкзак, оставляя его в клешне робота, отбегает в сторону, вскидывает свой великолепный автомат FN2000, кричит: «Огонь!»
Шквал пуль и гранат из подствольников обрушивается на Авеля. Грохот такой, словно вся Зона проваливается в тартарары. Фокусировка камер сбивается, конец файла.
— Так вон оно как. — Тополь с опаской покосился на робота.
Я Тополя понимал. По всему настроению видеозаписи чувствовалось, что дальше произошло что-то кошмарное. Потому как Авель-то был жив-здоров, а вот наемники куда-то подевались. И, конечно, я догадывался — куда именно.
— Ну, главное мы уже установили, — сказал я. — Мы знаем, что контейнер наемники не нашли. Смотрим дальше? В принципе можем не…
— Давай уж смотреть, — настоял Тополь. — Что за страусиная политика?
Второй файл был заполнен хаосом звуков и калейдоскопически пляшущими картинками. Чувствовалось, что Авелю очень не хочется подставляться под автоматные очереди и разрывы гранат (железный-то он железный, но ведь не цельнолитой!).
Робот прыгал, как кузнечик, и бегал, как гепард.
Видимо, в первые же секунды боя он отобрал автомат у командира наемников…
А потом, одного за другим, стремился разоружить и других обидчиков…
К чести Авеля, он, похоже, поначалу не намеревался их убивать. Но где-то в глубине его электронных мозгов по десять миллионов раз в секунду пересчитывалась весовая функция, ответственная за стратегию поведения. И она, эта функция, постепенно менялась от значения «уклонение от угрозы» к «устранению источника угрозы».
Потом ахнул жуткий взрыв.
— Вайпер, — сказал Тополь.
Мой друг был прав. Однозначно, кто-то применил гранату «Wiper». В надежде, что уж она-то наконец вобьет Авеля в землю по макушку. Точнее, по обе его черные гладкие макушки.
Взрыв гранаты робота не уничтожил, но, видать, наконец напугал его не на шутку. Авель рассвирепел. Или, выражаясь языком роботов, принял решение на устранение источника угрозы.
Он положил всех шестерых за восемнадцать секунд.
Средний темп, выходит, три секунды на человечка.
Двоих он убил левой конечностью. Просто оторвал головы.
Четверых — застрелил из отобранного в самом начале корриды автомата FN2000.
Много я видел страшных вещей. Но это был просто тихий ужас.
Мы с Тополем переглянулись.
