Над рейдом Груа сгущались сумерки. После изнурительного дня, потраченного на попытки преодолеть завистливую враждебность офицеров и вопреки всем препятствиям раздобыть для эскадры необходимые припасы (на берегу ему приходилось уговаривать и уламывать десятки нечестных поставщиков и маклеров), Поль сидел в своей каюте, погруженный в грустные размышления, а Израиль, устроившись на полу у ног своего капитана, чинил старые сигнальные флаги.
— Капитан Поль, мне что-то не нравится название нашего корабля! «Дюра»? Что это такое — «Дюра»? Плавать на корабле, который зовется «Дюра»! Так и кажется, что вот-вот эта дура оставит тебя в дураках.
— Черт! Я как-то об этом не задумывался, мой лев. «Дюра» — дура. Конечно, это суеверие, но я все-таки изменю его название. Послушай, Желтогривый, как нам его окрестить?
— Что же, капитан Поль, вам ведь по душе доктор Франклин? Да и не он ли помог собрать нашу эскадру? Давайте назовем его «Доктор Франклин».
— Нет, так не годится. Это значило бы прямо на него указать, а наш Бедный Ричард желает остаться в тени.
— Бедный Ричард? Ну, так назовем его «Бедный Ричард»! — воскликнул Израиль, которому чрезвычайно понравилась эта мысль.
— Молодец! — вскричал Поль, вскакивая на ноги и совсем забыв о недавнем унынии. — Пусть он зовется «Бедный Ричард» в честь девиза «Бог помогает тому, кто сам себе помогает», как говорит Бедный Ричард.
Вот таким образом корабль Поля получил название «Bon Homme Richard» — поскольку сочли полезным перевести его новое имя на французский язык, оно и приобрело вышеозначенную форму.
Спустя некоторое время эскадра вышла в море. Вскоре они захватили несколько судов, но из-за непокорности французских капитанов дела приняли столь плачевный оборот, что Поль был вынужден вернуться в Груа. Однако, на его счастье, в это время из Англии пришел корабль с сотней пленных американских моряков, обмененных на английских военнопленных, и почти все они охотно пошли служить под командой Поля.
Когда эскадра отправилась во второе плаванье, тотчас возобновились прежние неурядицы. Большинство кораблей самовольно покинуло «Бедного Ричарда». В конце концов, когда Поль попал в сильнейший шторм у грозного юго-восточного побережья Шотландии, его сопровождало всего только два корабля. Но ни предательство подчиненных, ни бешенство стихий не поколебали его решимости. Более того, именно в разгар этих неудач он замыслил одно из самых дерзких своих предприятий.
Они шли в виду гор Чивиот-Хиллс. Дозорные докладывали о судах, направлявшихся в залив Ферт-оф-Форт, в глубине которого на южном берегу расположен Лит, порт Эдинбурга, отстоящий от шотландской столицы всего на полторы мили. Поль решил напасть на Лит и либо взять с него контрибуцию, либо предать его огню. Он вызвал капитанов двух оставшихся с ним кораблей на совет, чтобы обсудить план высадки. Эти почтенные люди не скупились на всевозможные возражения. Они говорили о благоразумной осторожности, и, потеряв много времени на бесплодные рассуждения, Поль наконец воззвал к их алчности и сумел добиться согласия, которого не мог получить, взывая к их доблести. Он заявил, что главный выигрыш в литской лотерее принесет им ни много ни мало двести тысяч фунтов — такую контрибуцию он потребует. Этого оказалось достаточно: три корабля вошли в Ферт-оф-Форт так смело и спокойно, словно везли квакеров на конгресс мира.[81]
На обоих потрясенных берегах их приближение вызвало панику, распространявшуюся с быстротой холеры. Эти три подозрительных корабля слишком долго медлили в море, и никто уже не сомневался, что их ведет бесшабашный викинг Поль Джонс. В пять часов следующего утра шотландская столица уже могла наблюдать, как они неторопливо плывут вверх по заливу. В Лите поспешно сооружались батареи, из Эдинбургского замка везли оружие, всюду пылали сигнальные костры. И все же Поль вел свои корабли с такой невозмутимой наглостью, скрывая, насколько возможно, их истинную сущность, что встречные суда не раз принимали их за купцов и дружески окликали.
Ближе к вечеру Израиль со своей Пизанской башни доложил, что от северного берега к «Ричарду» направляется лодка с пятью людьми.
— Они собираются угостить нас горячими овсяными лепешками, — заметил Поль. — Подпустим их. А чтобы они не робели, покажи-ка им английский флаг, милый мой Израиль.
Вскоре лодка подошла к их борту.
— Ну-с, любезные, чем могу служить сегодня? — снисходительно спросил Поль, облокотившись о борт.
— Да нас, капитан, прислал лэрд [так] Крокарки, чтобы, значит, купить пороху и пуль.
— А зачем это, скажите на милость, вам вдруг понадобились порох и пули?
— Да неужто вы не слыхали, что проклятый пират Поль Джонс околачивается у здешних берегов?
— Так-то оно так, только вам он зла не сделает. Он ведь просто бродит среди разных наций со старой шляпой в руке и собирает доброхотные даяния, именуемые контрибуциями. Плывите себе спокойно домой: ни пули, ни порох вам для него не нужны. Он берет контрибуции серебром, а не свинцом. Готовьте лучше серебро, вот что, любезные.
— Да нет, капитан, лэрд строго-настрого заказал нам возвращаться без пороха и пуль. Вот и деньги. Если вы нам дадите, чего мы просим, глядишь, проклятому пирату придет конец.
— Ну, ладно, выдайте им бочонок, — сказал Поль со смехом, но тут же шепнул что-то на ухо Израилю. — А деньги уберите: это вам подарок.
— А пули-то, капитан? Что толку в порохе без пуль? — закричал верзила на носу лодки, когда им спустили бочонок. — Нам нужны пули!
— Святый боже! Ты так ревешь, что один заменишь целую батарею. Забирайте бочонок и плывите себе. А с бочонком поосторожнее, и если изловите злодея Поля Джонса, не давайте ему пощады.
— Эй-эй, капитан! — крикнул один из гребцов. — Тут ошибка вышла. В этом бочонке соленья, а не порох. Вот поглядите, — и, сунув руку под крышку, он извлек на свет зеленый огурец, с которого капал рассол. — Заберите его обратно и дайте нам пороху.
— Чепуха! — ответил Поль. — Порох там на дне, засоленный порох — это лучший способ его сохранить. Ну а теперь прощайте, ловите этого проклятого грабителя Поля Джонса.
День был воскресный. Корабли продолжали свой путь. На закате длинный галс привел «Ричарда» к преуспевающему маленькому порту Керколди на северном берегу.
— У воды собралась большая толпа, капитан Поль, — доложил Израиль, глядя в трубу. — Какая-то старуха стоит на бочке из-под рыбы и вроде бы продает что-то, как на аукционе, но пока точно не скажу.
— Дай-ка мне посмотреть, — сказал Поль, забирая у него трубу, когда они подошли ближе к берегу. — И правда, старуха… наверное, знахарка, торгует всякими снадобьями, недаром на ней черное одеяние. Надо бы ее окликнуть.
Приказав держать к берегу, он скомандовал взять рифы, чтобы замедлить ход, схватил рупор и крикнул:
— Эй, на бочке! О чем проповедуете, сударыня? Какой выбрали текст?
— «Возрадуется праведник, когда увидит отмщение; омоет стопы свои в крови нечестивого!»[82]
— О, это не слишком милосердно! А теперь выслушайте мой текст: «Бог помогает тому, кто сам себе помогает, как говорит Бедный Ричард»!
— Нераскаянный пират! Разразится буря и унесет из наших вод обломки твоих кораблей!
— Крепкий ветер вашей ненависти отлично наполняет мои паруса! Прощайте, — закончил Поль, взмахнув своим колпаком, — остальное доскажете нам в Лите.
На следующее утро корабли подошли к Литу почти на пушечный выстрел. Назначенная на высадку партия уже спустилась в шлюпки. Израиль сидел на руле первой из них, дожидаясь своего капитана, но в ту минуту, когда Поль поставил ногу на трап, на корабли налетел внезапный шквал, шлюпки стали биться о борт и воцарился невообразимый хаос. Этот шквал оказался предвестником сильнейшей бури. Поспешно вернув своих людей на корабли, Поль, как мог, пытался противостоять ярости ветра, но он дул от берега с необыкновенной силой. Дальше в заливе какое-то судно погибло у них на глазах. Обескураженный капер был вынужден отступить перед бурей и отказаться от своего намерения.
