Толстый навес переплетенных ветвей почти не пропускал солнечный свет и приветствовал тени. Стерлинг изо всех сил попытался приспособиться к этому первобытному полумраку. Но как он ни старался сосредоточиться на продвижении вперед, все равно продолжал ловить боковым зрением странные и внезапные признаки какого-то движения. Он оборачивался, и все странно затихало, словно воздух перед грозой.
Неожиданно с кривого куста боярышника взлетела какая-то птица. Лошадь Стерлинга испуганно метнулась в сторону и едва не сбросила его.
— Спокойно, девочка, — пробормотал он и наклонился вперед, чтобы погладить шею животного.
Он провел последние десять лет, открыто глядя на черные рты орудий этого безумца. Просто нелепо, что пустынный лес так сильно выводит его из равновесия. Не надо было возвращаться в это проклятое место, горько подумал он. Нужно было дать указания Диане, чтобы она с его благословения отдала поместье этой ханже мисс Фарли.
Он заставил дрожащую от страха кобылу остановиться, изо всех сил пытаясь обуздать собственные предательские мысли. Может, он и возвращается в дом своего детства, но он больше не ребенок. Он — Стерлинг Харлоу, седьмой герцог Девонбрук, и скоро станет хозяином Арден Менора.
Стерлинг согнул ноги и сильно дернул поводья. Кобыла поняла намек и перешла на бодрый темп, когда Стерлинг направил ее через древесный лабиринт.
Он наклонился к ее шее, чтобы не задеть свисающие ветки, решительно настроенный раз и навсегда оставить позади лес и все свои страхи. Вскоре он заметил, что навес из ветвей над ним становится тоньше. Солнечный свет лился через кружевной шатер из листьев, золотя воздух обещанием свободы.
Надежду разрушил неровный овраг, который внезапно возник как из-под земли, угрожая поглотить его целиком.
Стерлинг не стал паниковать. Его кобыла дважды перепрыгивала препятствия, в два раза большие в длину и в три раза большие в глубину, во время охоты на лис в деревенском поместье Тейна. Он верил в нее.
До тех пор, пока она не уперлась передними копытами в землю и не издала пронзительное ржание, сообщая, что этот прыжок он будет делать сам, без нее. Выпустив из рук поводья, он вылетел из седла через ее голову. Около четверти секунды он благодарил судьбу за то, что земля покрыта ковром упавших листьев, но потом заметил впереди высокий дуб. Последним звуком, который он слышал, был глухой удар его собственной головы, врезавшейся в ствол дерева.
Лаура всегда любила старый дубовый лес.
Она любила его первобытность, полумрак и дерзкие обещания языческих удовольствий. И хотя она знала каждый его камешек и каждую расщелину еще со времени, когда была маленькой девочкой, она притворялась, что может потеряться в его темном лабиринте, потому что это придавало ее размеренной жизни восхитительное ощущение опасности, что ей было крайне необходимо.
Будучи ребенком, она верила, что однажды сможет забраться на какой-нибудь холмик и увидеть морщинистого эльфа, сидящего на поганке, или встретить фею, порхающую среди блестящих листьев папоротника-орляка. Став постарше, она представляла себе, что слышит призрачный гром цокающих копыт, и поворачивалась, чтобы увидеть смелого рыцаря на белом коне, который скачет между деревьев.
Лес был волшебным местом, где было позволено помечтать даже осиротевшей дочери приходского священника.
Лаура опустилась на колени в мягкий суглинок под раскидистыми ветвями своего любимого дерева. Сегодня она пришла в лес не для того, чтобы мечтать. Она пришла, чтобы попросить о помощи своего старого друга.
Она закрыла глаза, склонила голову и стиснула руки перед собой, как учили ее мама и папа.
— Господи? Мне очень жаль, что я побеспокоила Вас, сэр, особенно после всех этих нечестивых мыслей о Лорде Дьяволе (Игра слов. Lord может означать не только "лорд", но и "Бог" — прим. переводчика) — она вздрогнула. — Я имела в виду лорда Девонбрука. Но, кажется, и я и дети попали в беду.
Даже когда Джордж и Лотти станут беззубыми и будут ковылять на больных ногах, Лаура все равно будет думать о них как о детях. Ей все равно хотелось оградить их от понимания того, насколько серьезно их положение. Особенно для нее самой.
— Я совсем не хочу показаться докукой, тем более, что я знаю, что не была такой сознательной, какой должна была бы быть, — продолжила она. — Только на прошлой неделе я пренебрегала псалмами два утра подряд, засыпала раньше, чем заканчивала молитвы, схватила последнюю булочку, хотя и знала, что ее хотела взять Лотти, и огрызалась на Куки за то, что она сожгла овсянку. А потом, когда обожгла себе щеку щипцами для волос, я произнесла, — она глянула из-под ресниц, чтобы удостовериться, что вокруг нет никого, кто мог бы стать свидетелям ее шокирующей исповеди, — очень плохое слово.
Ветер трепал листья и разочарованно вздыхал. "Возможно, перечисление грехов не лучший способ начать" — подумала Лаура, прикусывая нижнюю губу.
— Я вообще не стала бы Вас беспокоить, но я должна помешать этому Лорду Дьяволу, — она опять вздрогнула, — лорду Девонбруку… чтобы у детей осталась крыша над головой, кажется, я должна выйти замуж до дня своего рождения. И мне не хватает только одного — джентльмена, за которого я могла бы выйти.
Лаура еще сильнее наклонила голову, и ее слова полились потоком.
— Вот о чем я прошу вас, сэр. Пошлите мне доброго и достойного мужчину. Такого, который будет любить меня все те годы, которые мы проживем с ним как муж и жена. Я бы хотела, чтобы у него было доброе сердце, преданная душа и пристрастие к регулярному мытью. Он не обязан быть очень красивым, но было бы неплохо, если бы он не был отвратительно волосат, имел более или менее прямой нос и полный набор зубов. — Она скорчила гримасу. — Или, по крайней мере, большую часть. Я бы предпочла, чтобы он не бил меня, даже если я этого буду заслуживать, и хотела бы, чтобы он полюбил Джорджа и Лотти, так же как их люблю я. О, и терпимое отношение к котятам значительно облегчило бы дело.
Решив, что не повредило бы и несколько обещаний от нее самой, Лаура добавила:
— А если Вы пошлете мне мужчину, который будет уметь читать, я прослежу, чтобы он продолжил дело моего папы. — Если Господь будет достаточно щедр, чтобы послать ей мужа, она тоже должна проявить щедрость и поделиться им. Боясь, что и так уже попросила слишком много, она быстро закончила молитву. — Спасибо за все, чем ты одарил нас. Передайте папе, маме и дорогой леди Элеоноре, что мы очень любим их. Аминь.
Она медленно открыла глаза, захваченная звенящим ожиданием. Она точно не знала, чего именно в этот момент ждала от Всемогущего. Грома и молний? Грянувших фанфар? Недоверчивого смеха?
Она взглянула на полосу великолепной синевы, проглядывавшую сквозь ветки возвышающегося над ней дуба, но небеса казались такими же далекими, что и изящные лондонские залы для балов.
Поднявшись на ноги, она отряхнула юбку от приставших к ней сухих листьев. Она уже начинала жалеть о своей торопливой молитве. Вероятно, она должна была выразиться более определенно. В конце концов, разве Господь еще не посылал ей кандидатов в мужья? Добрые, приличные деревенские парни, которые сочли бы за честь сделать ее своей женой, а Арден Менор своим домом. Мужчины с преданными сердцами и крепкими спинами, готовые работать от рассвета до заката, чтобы у них всех была крыша над головой.
Даже добросердечная Леди Элеонор, которая боялась, что она так и останется ни с чем — унылой незамужней женщиной, которая должна содержать брата и сестру — упрекала ее за то, что она отвергла их неуклюжие, но искренние предложения.
Что, если Господь теперь хочет наказать ее за гордость? Может быть, лучший способ научить ее смирению, это дать ей провести всю оставшуюся жизнь за бритьем спины Уэсли Трамбла или мытьем шеи и ушей Тома Диллмора? Лауру передернуло, удушающая волна паники стала подниматься у нее внутри. Если Господь не пошлет ей джентльмена до дня ее рождения, то у нее не останется другого выбора, кроме как проглотить свою гордость и выйти замуж за одного из деревенских.
