Пробираясь вместе с ним по обугленному щебню, Николас легонько обнял мальчика за плечи.

— Ты ведь даже не ужинал, не так ли? Я умираю с голоду. Может, мы сможем уговорить Лотти взбить для нас что-нибудь сладкое.

С видимым усилием, но Джорджу все же удалось сохранить свою невозмутимость.

— В этом нет необходимости, сэр. Я думаю, Куки как раз спекла новую порцию оладушек специально для вас.

День проходил за днем, а от Довера по-прежнему не было никаких известий. Лаура нервничала все сильнее и сильнее. Старик не умел писать, она послала его в Лондон с полным кошельком монет и инструкциями, как нанять человека, который сможет написать за него записку, если он выяснит о пропавшем джентльмене нечто, требующее расследования. Где-то в крошечном бесстыдном уголке своего сердца она надеялась, что он не вернется до того, как произойдет свадьба. Если он к ней не вернется, Николас будет связан с ней узами брака навсегда — или, по крайней мере, пока они оба живы.

Свадебные хлопоты продолжались все в том же безумном темпе и были столь же неутомимы, что и тиканье высоких напольных часов в холле. Каждый раз, когда Лаура оборачивалась, ее уже поджидала Куки, чтобы прикинуть на ее плечи длину лент или воткнуть ей в бедро еще одну булавку. Несмотря на то, что старая женщина продолжала изливать на всех свою радостную болтовню, особенно когда рядом был Николас, Лаура знала, что Куки, как и она, волнуется о Довере. Даже Лотти, казалось, потеряла свою жизнерадостность, она вяло бродила по дому или вообще куда-то исчезала на несколько часов.

В воскресенье утром оглашение брака состоялось в третий и последний раз. Когда преподобный Тилсбури спросил, знает ли кто-нибудь о препятствии, которое может помешать этим двум душам объединиться, Лаура напряженно сидела рядом с Николасом, ужасаясь того, как ей хочется вскочить и закричать, что невеста на самом деле мошенница и лгунья. И останавливало ее только то, что она представляла, как по лицу Николаса разольется ненависть — его взгляд, который она видела в мучительных кошмарах каждую ночь.

Тем вечером они собрались за обеденным столом на ужин, когда напряженную тишину вдруг разорвало отдаленное звяканье, напоминающее звяканье лошадиной сбруи. Бросив ложку в тарелку с супом, Лаура сорвалась с места и подбежала к окну. Она выглядывала в темноте какой-нибудь намек на движение на подъездной дорожке, когда Джордж многозначительно кашлянул.

Она медленно повернулась и обнаружила на полу черного с белым котенка, который тащил за собой колокольчик, привязанный к алой ленте. Лаура, расстроено вздохнув, опустилась на свое место за столом, а Лотти схватила звонок и котенка, заставив веселое звяканье умолкнуть.

Из кухни в очередной раз появилась Куки, а Николас по очереди поглядел на их мрачные лица.

— Я знаю, что вы пытаетесь скрыть это, но я вижу, что вы с ума сходите из-за Довера. Хотите, я съезжу в Лондон и поищу его?

— Нет! — одновременно вскрикнули все четверо.

Он откинулся на стуле, явно недовольный их реакцией.

Лаура приложила к губам салфетку, надеясь, что он не заметит, как у нее дрожат руки.

— Я ценю твое предложение, дорогой, но не думаю, что мои нервы смогут выдержать еще и это. У нас есть только три дня до нашей свадьбы. Я смогу выйти замуж без Довера, но у меня ничего не получится без жениха.

— Не переживайте из-за нас, м-р Ник. — Куки ласково похлопала его по плечу, но глаза ее были прикованы к Лауре. — Мой старик, наверное, завис в какой-нибудь таверне. Притащится в ночь перед свадьбой, воняя перегаром, и будет вымаливать мое прощение. И пусть только попробует не вымолить!

Джеремайя Довер сидел за грязным столом в темном углу "Кабаньей головы" и потягивал уже третий стакан джина за ночь. Таверна была одна из самых захудалых береговых, и не одно тело всплывало в водах Темзы после ночи, проведенной здесь за сомнительными удовольствиями. Здесь шептались, что если хозяин и не убьет тебя, то убьет дешевый джин. Или что можно пройтись на второй этаж с неряшливой шлюхой из болтающихся по докам, а потом медленно и мучительно умирать от сифилиса. Несколько болтливых щенков уже потеряли свою невинность, кошельки, а в конечном итоге и жизни между их мягкими и податливыми бедрами.

Мать Довера была одной из таких шлюх. Он провел детство в точно такой же таверне, оттирая следы от табака и выливая помои. После того, как его ма задушил один из ее собственных клиентов, он очень стремился сменить удушающие облака табачного дыма и пьяные крики на сладкий и чистый воздух Хартфордширского утра и улыбку Куки.

Именно ее улыбку он просто умирал от желания увидеть, падая на стул в таверне и разглядывая разномастную толпу. Он провел всю прошедшую неделю, прочесывая улицы и доки в поисках хоть каких-нибудь слухов о пропавшем джентльмене. Он даже ходил в Ньюгейт и Бедлам ("Ньюгейт" — тюрьма в Лондоне, "Бедлам" — психиатрическая больница там же — прим. переводчика), надеясь услышать новости о недавнем побеге. Но до настоящего момента его поиски так ни к чему и не привели, а время поджимало.

Если до конца вторника он не вернется в Арден с доказательством, что таинственный джентльмен мисс Лауры уже обещан другой, она выйдет за него замуж. Юная мисси всегда была очень милой, но раз уж она отдавала чему-то свое сердце, перед ней не оставалось преград. А она определенно отдала свое сердце этому красивому парню.

Довер нахмурился. Может, этот человек и не был беглецом от закона или сбежавшим сумасшедшим, но это не делало его менее опасным для невинной девочки.

Он уже собирался рассчитаться и уйти, когда парень с огненно-рыжими волосами и полным ртом кривых желтых зубов выбрался к нему из толпы. Он перегнулся через стол Довера и ткнул большим пальцем по направлению к черному ходу.

— Там в переулке один тип говорит, что хочет с тобой поговорить. Сказал, что у него, может быть, есть нечто, что ты захочешь услышать.

Довер кивнул и отпустил мальчишку, сунув ему монету, их тех, что выдала мисс Лаура. Не желая выглядеть слишком заинтересованным, он неторопливо покончил с джином и вытер рот тыльной стороной ладони. Поднимаясь на ноги, он завернул рукава рубашки, наслаждаясь широко раскрывшимися глазами шлюхи, которая изображала наездницу на коленях бородатого мужика за соседним столиком. Он знал по опыту, что любая карманница, думающая о том, как бы ограбить такого хилого с виду старика, как он, подумает дважды, если увидит, как играют мускулы на его руках.

На улицу, вместе с наступившим вечером, наползал густой туман. Когда за Довером захлопнулась дверь таверны, приглушая доносящийся изнутри пьяный гвалт, из темноты появился человек. Довер думал, что это будет бормочущий себе под нос бродяга, который хочет по легкому срубить деньжат, но почти сразу стало очевидно, что этот тип не нуждается в шиллингах Довера.

У него на голове красовалась высокая фетровая шляпа, а в обтянутых перчатками руках он держал прогулочную трость с мраморным набалдашником. У него было круглое и невзрачное лицо, которое легко можно спутать с сотней других.

— Я льщу себя надеждой, что вы простите меня за то, что я прервал ваши вечерние возлияния, мистер…?

Довер скрестил руки на груди.

— Довер. И я не мистер.

— Очень хорошо, тогда просто Довер. Я бы не стал вас беспокоить, но до меня дошли слухи, что вы наводите в порту справки кое о чем.

— Я ничего подобного не делал, — возразил Довер. — Я только задавал кое-какие вопросы.

Мужчина по-крокодильи улыбнулся.

— Согласно моим людям, вы расспрашивали о высоком мужчине с золотистыми волосами, правильной речью и хорошей фигурой, который мог пропасть чуть больше четырех недель назад.

Затылок Довера кольнуло нехорошим предчувствием. В его намерения входило спасти мисс Лауру из лап незнакомца, но не ее арест за похищение.

— Похоже, ваши люди знают меньше, чем думают.

— О, могу вас заверить, они были очень основательны. Что и привело меня к заключению, что мы можем искать одного и того же человека.