Письмо адмирала Рассела графу Ноттингему

Портсмут, 22 июня 1692 года

«Так как Ваша Светлость еще не извещены обо всех обстоятельствах нашей победы, я посылаю вам сей отчет, по возможности кратко изложив перипетии битвы. Прежде я должен сказать, что не в моих правилах беспокоить понапрасну Вашу Светлость, и письмо мое не признак великого честолюбия и не повод увидеть свое имя на первых полосах газет, а попытка просто донести до Вас информацию из первых уст, а не ту, которую вы можете почерпнуть из других источников.

В среду вечером, будучи 28 мая около мыса Ла-Хог, я приказал «Честеру» (кэптен Джильям), а также фрегату « Чарльз Галлей» выйти вперед для разведки на небольшое расстояние, чтобы они могли видеть мои сигналы и действовать в соответствии с ними.

В четверг, 29 мая, был порывистый ветер, направлением от зюйд-зюйд-вест до вест. Мы находились в 7 лигах к юго-западу от мыса Барфлер. Между тремя и четырьмя часами утра мы услышали несколько выстрелов, и вскоре я увидел сигналы Джильяма об обнаружении вражеского флота.

Я приказал выстроить линию баталии, а также указал арьергарду прикрыть северное направление, поскольку мои расчеты показывали, что враг может атаковать именно оттуда.

Вскоре после четырех часов солнце выглянуло из-за туч и я увидел французский флот, идущий на юг, одновременно перестраивающийся из походных колонн в линию. Сразу же был отдан приказ арьергарду занять место в кордебаталии. поскольку мы находились на подветренной стороне и нам надо было успеть выстроить линию до того, как подойдет противник.

Около 8 утра мы сформировали кордебаталию, которая растянулась от зюйд-зюйд-веста до норд-норд-оста, голландцы — в авангарде, Красная Эскадра — в центре. Синяя Эскадра — в арьергарде.

В девять противник также смог выстроить линию, почти параллельную нашей, их авангард и центр оказались напротив нашего арьергарда, их арьергард был еще вне пределов выстрела. К десяти флоты сблизились, но огонь еще не был открыт. Вскоре я увидел, как господин Турвилль дал сигнал начать сражение. Я приказал атаковать по центру, поскольку считал, что в сложившейся ситуации это наиболее правильно. Адмиралу Альмонду я просигналил по возможности выдержать натиск неприятеля, а также не дать ему возможности поддержать свой центр, поскольку именно его я избрал целью своей атаки.

В пол-одиннадцатого господин Турвилль на своем флагмане «Солейл Руаяль» уже был в 100 футах [300 метрах], и только тогда открыл огонь, но должен заметить, что кто-то из наших начал стрелять первым. Какое-то время я наблюдал[68], как корабли обменивались залпами, видел, как наши ядра рвали его такелаж и рангоут, делая французский флагман неуправляемым, а потом брандеры противника пытались привести «Солейл Руаяль» к ветру. Приблизительно в 14-00 ветер сменил направление на северо-западный и сразу же после этого на помощь к французскому флагману приплыли два или три корабля арьергарда, которые стреляли с большой яростью по нам примерно до 15.00.

В 16.00 на море спустился густой туман, мы не могли даже наблюдать часть неприятеля, видели только, что в просветах французы продолжали свой огонь, а также пытались отбуксировать свои корабли на север, к авангарду. Я последовал за ними, мой дивизион последовал за своим адмиралом, и, Хвала Господу, через полчаса поднялся небольшой бриз с востока. Тогда я дал сигнал для флота преследовать врага всем судам, которыми я управлял.

В это же время я увидел, что кто-то атаковал французов с другого борта, и сделал заключение, что наги арьергард пользуясь изменением ветра сумел-таки обойти неприятеля. Оказалось, что это был контр-адмирал Красной Эскадры (Шовель. — Прим. авт.), который поставил центр Турвилля в два огня. Он схватился с флагманом французов, а также двумя или тремя кораблями, подошедшими на помощь «Солейл Руаяль», но вскоре французы встали на якорь, дабы не быть снесенными на нас отливом. Так же поступили и наши корабли с наветренного борта французов. Я думаю, что два или три из вражеских кораблей были сильно повреждены и, наверное, утонули.

Тем не менее, бой продолжался, на «Сэндвич» был убит кэптен Гастингс, а через некоторое время я уже не мог наблюдать отряд Шовеля из-за тумана и дыма, поскольку нас снесло к востоку.

Я сообщил всем своим кораблям, чтобы по возможности они присоединились ко мне, поскольку намеревался преследовать противника, снявшегося с якорей и уходящего к Бресту, всю ночь, сквозь клочья тумана я наблюдал два или три французских судна, спешащих в западном направлении. Около 20.00 я услышал перестрелку где-то на западе, которая длилась примерно полчаса. Это оказался наш арьергард, вступивший в бой с неприятелем. Но ночь была очень туманной и маловетреной, поэтому преследования не было.

В пятницу, 30-го числа, ситуация была следующей: я не только не мог наблюдать корабли Турвилля, но и свои, разбросанные по морю. Приблизительно в 8 утра голландцы, двигавшиеся на юг впереди меня, сигнализировали мне об обнаружении противника, и поскольку небо очистилось, я наблюдал 32 или 34 паруса в 2-3 лигах впереди от нас, которые преследовали наши корабли. Ветер был ост-норд-ост, сами французы находились относительно нас на вест-зюйд-вест. Между 11.00 и 12.00 ветер изменился на зюйд-вест, французы поспешили на запад, мы последовали за ними. Около 16.00 начался отлив, французы бросили якорь, мы также встали на бочку на траверзе мыса Барфлер. Вечером нас немного отнесло к юго-западу, тем не менее 12 моих кораблей обменялись парой залпов с врагом.

В субботу, 31-го мая, мы все еще стояли на якоре. Голландцы и несколько кораблей из арьергарда находились далеко от меня. Около 7.00 несколько вражеских судов были обнаружены к зюйд-осту от нас. Они двигались, увлекаемые приливом, которому не могли противостоять. Между восемью и девятью я дал приказ по эскадре следовать за врагом, оставив несколько наблюдать за остальными французами у Олдернея. Приблизительно в 11.00 я увидел три больших отряда судов около берега, движущихся на запад. После того, как мы обнаружили друг друга самые большие из неприятельских кораблей направились к берегу, у трех из них были срезаны мачты. Скорее всего, они не могли уйти от нас, двигаясь на запад, ни оставить нас за кормой, взяв курс на восток.

Обнаружив, что часть судов пошла в погоню за этими французскими кораблями, я послал приказ вице-адмиралу Делавалю взять достаточное число кораблей и брандеров и атаковать врага. После выполнения миссии, Делаваль должен был присоединиться ко мне.

Около 16.00 18 вражеских кораблей проследовали мимо мыса Барфлер и втягивались в гавань Ла-Хог. Я призвал авангард и арьергард преследовать противника. Около 10 вечера я поставил эскадру на якорь недалеко от мыса Ла-Хог.

1 июня, в воскресенье, ко мне подошли мои отставшие корабли, но с приливом пять из 18 вражеских вымпелов смогли покинуть гавань Ла-Хога и взяли курс на восток.

В понедельник я послал вице-адмирала Рука с несколькими кораблями и брандерами, а также десантом для атаки французских кораблей и форта. Рук, проявив недюжинную храбрость и энергию, сжег шесть французских кораблей.

Во вторник, 3-го, около 8 утра Рук возобновил атаку и сжег оставшиеся семь[69], вместе с несколькими транспортнъши судами и купцами. Были уничтожены следующие корабли противника:

Soleil Royal (104, Count De Tourville);

L'Ambitieux (104, Chevalier De La Villette, vice-admiral of the blue);

L'Admirable (90, Monsieur Beaujeau);

La Magnifique (76, Monsieur Coetlogon, rear-admiral of the blue);

Le St. Philip (76, Monsieur Infreville);

Le Conquérant (76, Du Magnon);

Le Triumphant (74* Monsieur Вellemont);

L'Etonant (80, Monsieur de Septime);

Le Terrible (80, Monsieur Septvilla);

L'Aimable (68, Monsieur de Raal);

Le Fier (68, Monsieur Larsethoir);

Le Glorieux (60, Le С. Chateaumoorant);

Le Serieux (60, Monsieur Bernier);

Le Trident (56, Monsieur Monteaud).

Я уверен, что всего было сожжено 16 кораблей[70].

В среду, 4-го, я отплыл из Ла-Хог, приказав Руку с несколькими голландцами прочесать район от Гавра до Граца в надежде, что мы сумеем перехватить сбежавшие пять кораблей Турвилля. Судя по данным, полученным от пленных, количество французских судов в бою не превышало 50, вооруженных 56-104 орудиями, и хотя я признаю, что мы превосходили их, и мы, вероятно, могли сразу нанести им поражение, однако я должен отметить, что храбрость нашего врага была феноменальной, к тому же погода помешала нам вести скоординированный бой.

Это самый точный отчет, который я в состоянии дать Вам, Ваша Светлость, и я надеюсь, что он доставит Вам удовлетворение. Вице-адмирал Рук дал мне наградные списки на несколько офицеров и матросов, и я просил бы Вашу Светлость представить их к награде.

С уважением и преданностью,

Покорный слуга Вашей Светлости

Эдвард Рассел».