— Женись, черт с тобой! Заработаешь кучу денег. Мне плевать, какая из дочерей привезет марки. Имя человека, который должен доставить их и получить деньги, в договоре не указано. Замужем она или нет, меня не интересует. Важен факт. И мне нужна вся документация с марками. Только в этом случае она получит девятнадцать миллионов, согласно торговой сделке. А если мой честный юрист заработает на этой сделке кругленькую сумму, я не возражаю. Будь осторожен и доведи дело до конца. Тогда ты действительно их заработаешь. Надеюсь, к концу сентября вы поженитесь, и я наконец получу свои долгожданные марки.

Вот суть их разговора. На следующий день Сандани поехал в аэропорт, я следом и встал за ним в очередь. Он подал кассиру паспорт на имя Бородина и купил билеты на восьмое сентября рейс 1610 Харьков — Санкт-Петербург. Я улетел в этот же день. Мне там больше делать нечего. Все ясно. Вопрос. Что я должен сказать княгине?

— Я думаю, что госпоже Лапицкой ничего этого знать не надо, — уверенно произнесла Кира.

— Мне тоже так кажется, — улыбнулся Шестопал, который все это время молча стоял за спиной женщины. По ее реакции он понял, что не зря позвал мастерицу интриг на встречу с майором. — Пусть образ жениха будет чистым, как у ангелочка. Посмотрим на его дальнейшие шаги со стороны. Глеб возьмет парня на контроль.

Предложение банкира Киру устраивало.

— Так и надо сделать. А теперь извините меня, я тороплюсь.

— А как же обед, дорогая? Ты же голодна!

— Извини, но у меня нет времени.

Возвращаясь домой, Кира думала о провале задуманной Додиком операции. Марки в его руках, и он собирается с ними работать. С Федотовым все понятно. Пять подлинников лежали в сейфе. Но самое ценное все еще оставалось для нее недосягаемым. Когда в деле фигурировала только княгиня, старая и беспомощная старуха, можно было поиграть в кошки-мышки. Реальным противником могло быть только следствие. Тут перевес Додика очевиден. Он слишком умен и расчетлив. К тому же опытен. Не понаслышке знает, с кем вступает в схватку. Но в доме Лапицких идет грызня за марки не менее ожесточенная, чем та, что задумал Добронравов. Если сопливую девчонку Веронику не брать в расчет, то голландского покупателя так просто из списков не выкинешь. Одно утешает, Ною Хайбергу плевать, кто привезет ему марки, привезти их может и Кира, но… В чем же «но»? А в том, что Хайбергу нужны не только марки, но и документы. Как их вырвать из рук княгини? Если старший сын Ракицкого дает за марки двенадцать миллионов, за что и уцепился Додик, то Хайберг предлагает за них девятнадцать. Разница в семь миллионов. Кто же станет бросаться такими деньжищами! Семь миллионов за документы… Добронравов, даже с его умом, не сможет достать эти бумаги. Значит, ставку надо делать на Сандани. Он уже доказал, что готов на любые аферы ради того, чтобы его босс заполучил свои марки, а сам он при этом неплохо заработал. Чем же его может соблазнить Кира? Еще лучшим предложением? Каким? Предложить больше? Он и цента не заслуживает. У Этьена один плюс. Он официально вступает в дом Лапицких в качестве жениха и мужа. Сговор с ним может быть только с односторонним финансовым интересом в пользу Киры. И он должен на него согласиться по очень простой причине: марок в доме нет и не будет никогда. Если он хочет угодить своему шефу, то пусть достанет документы на марки. Надо дать ему возможность погрязнуть в болоте по уши. Пусть женится на обеих сестрах по разным паспортам, потом будет легче взять его за глотку и прижать к стенке. Либо документы, либо разоблачение, скандал и высылка из страны. Хайберг его тоже за провал по головке не погладит. Парня выкинут на улицу без средств к существованию. С Этьеном Сандани вопрос решался. Он пойдет на сговор. На карту ставится его будущее, ему будет не до миллионов и даже не до комиссионных.

Теперь надо подумать о Лапицких. Княгиню можно в расчет не брать. С ней до предела все понятно. Старшая дочь — обычная наивная дуреха. Младшей едва исполнилось восемнадцать. Когда она приезжала к Этьену, ей было и вовсе семнадцать. Вот в этом и крылась вся загадка. Девчонка тянула время до совершеннолетия. Может, Кира зря сбрасывала маленькую волчицу с весов. В семнадцать лет такую аферу сама не сочинишь. Кто-то должен стоять за ее спиной. Кто-то за нее думает и решает. И не дурачок какой-то, а человек с незаурядным умом. Поначалу Кира считала, что за столом сидят игроки, чьи карты она знает и может вести игру так, как хочет. Не так все просто. Появился еще один игрок, и, скорее всего, ей придется иметь дело с опытным шулером.

Сделав этот очень неутешительный вывод, Кира поняла, что необходимо пересмотреть тактику и начать плести свою паутину заново. Не поздновато ли? Игра уже началась.

Встреча знаменитого медвежатника прошла скромно и незаметно. Артем Зерцалов прибыл из столицы в Питер поездом. На Московском вокзале его встречал Георгий Васильевич Пухов. Оба люди в криминальном мире известные — один как вор в законе, питерский авторитет по кличке Могила, второй имел славу свободного художника, мастера экстра-класса по сейфам. Кличка — Козья Ножка. Могила, проживший полжизни в зоне, в свои шестьдесят был сгорбленным стариком, Козья Ножка за свою тридцатилетнюю жизнь не имел ни одного привода в милицию, был молод, красив, элегантно одет. Его охраняли, сдували с него пылинки. В летний период он гастролировал по Черноморским курортам и работал в одиночку. Так ему нравилось и ничего с этим не поделаешь. Артем считался независимым вором, ни под какими авторитетами не ходил.

Могила приехал на вокзал на скромных потрепанных «Жигулях» и высокому Артему в машине было тесновато.

— Мне сказали, что я вам нужен на месяц? — спросил он. — Это так?

— Приблизительно. Работать придется по плану заказчика.

— Я предпочитаю сам разрабатывать планы, проводить подготовку и устанавливать сроки.

— Все это мне известно. За то, что ты согласишься работать по чужой схеме, мы удвоим твою ставку, Артем. В деле очень много подводных камней. Я хочу сразу, ничего не скрывая, огорошить тебя неприятными новостями, чтобы ты был готов и точно знал, что будет происходить. У тебя будут два напарника: мокрушник и стремник. Они никакой роли в деле не играют. Ребята подставные. Тебя я буду вести сам. Гарантирую полную безопасность. Их могут взять с «товаром» на кармане. Так задумано. Но сейф открыть некому. Их дело поднять как можно больше шума в момент операции.

— Заказчик заметает следы?

— Да, ты прав. Речь идет о трех ценных марках. Их подлинная стоимость мне неизвестна. В первом сейфе ты возьмешь небольшой кляссер и передашь его одному из напарников. Сам уйдешь с чистыми руками. В сейфе будет лежать золото и деньги. Не трогай их. Спустя неделю возьмешь офис с другим сейфом. Там будет лежать третья марка. Ты опять передашь ее напарнику и уйдешь чистым. Мне все равно, завалятся те двое или нет, но тебя мы в обиду не дадим. Я дал ручательство Москве за твою неприкосновенность. Все дело надо провернуть в течение этого месяца. Назначай цену, и я скажу тебе, что согласен с ней.

— Сначала я должен ознакомиться с планом. Мне непонятно, почему все марки не могут лежать в одном месте?

— Заказчик нам не доверяет. Хочет выдавать их порциями. Вернешь одну, дам наводку на следующую. И потом. Главная цель состоит в том, что в случае провала менты заполучат в свои руки только одну марку, максимум две.

— Смысл?

— Он взял эти марки на хранение. Его должны ограбить в тот момент, когда он уедет из города и будет иметь железное алиби. Ради собственной репутации он может пожертвовать одной маркой, но сохранить две другие и чистую репутацию. Вот зачем нужны громкий скандал и фейерверк. Чтобы менты его не заподозрили, сейфы и офисы будут настоящими, надежными. Если он нам даст ключи, вся его затея выеденного яйца стоить не будет.

— Помнится, я взял в Ялте крупный ювелирный магазин. Ради развлечения, не по наводке. А в сейфе директора лежало колечко с изумрудом, присланное из Амстердама для крупного киевского чиновника. Кольцо заказное, а изумруд огромный, чистой воды и отделан по высшей категории. Я унес это колечко и подарил своей барышне. Так директора взяли первым. И алиби у него было железное, но обвинения не сняли. Случай произошел четыре года назад. Директор до сих пор по нарам мается. Ни одно алиби в таких делах не проходит. Ювелирный никогда и не пытались вычислить. А тут на сутки к директору привозят изумруд и в ту же ночь его уносят. Твой заказчик, как я понял, имеет репутацию. Значит, его не чистили. Ему доверили товар на сохранение, а он не выдержал. Бьюсь об заклад, что твоего заказчика возьмут на крючок. Смотри, Могила, как бы он тебя не заложил. И еще. Он не должен обо мне ничего знать. Я не хочу, чтобы через пару месяцев на мой след вышла Петровка. Для ментов Козья Ножка — миф. Не видели, не знают, не пробовали, отпечатков не имеют. Собирательный образ. Таким я и должен оставаться. Реальность только в деле и под прикрытием. Один раз я нарушу собственный устав и возьму с собой на дело твоих отморозков. Раз уж приехал, не возвращаться же назад.