— Я жду вас в субботу на пирсе Лисий Нос. Часов в десять утра.

— Надеюсь, погода нас не подведет.

Конечно, Кира напрасно рассчитывала на полное откровение хитреца Додика. Он лишь дал обозначение некоторым направлениям, в которых намеревается работать. Кире было обидно. Бориска и тот больше знал о делах ее любовника, чем она.

— Зачем ты собираешься устраивать налет на усадьбу княгини? Рехнулся?

— Нет, милочка моя. Пока нас друг другу не представили, и я не имею понятия о существовании этой женщины, нужно дать всем знать, что у мадам Лапицкой есть что-то такое ценное, за чем охотятся некие темные силы. А темными силами в итоге станет старший сын покойного Ракицкого. Это же логично. Хочешь ты того или нет, а следствие в первую очередь выйдет на него, если там будут работать ребята с головой.

— Ты собираешься подставить своего покупателя?

— Мне еще нечего ему продавать. Но если марки и попадут к нему в руки, следователи сочтут, что были правы. Но до Бога высоко, до Америки далеко. А мы тут еще слушок пустим, что, мол, старший сын Ракицкого специально папашу отравил, чтобы завладеть марками, пока тот их не продал в связи с банкротством. Вот только опоздал. Самое важное в этой истории — оставаться в стороне и выглядеть перед следствием жертвой.

— Ты жертва? Но какое отношение ты имеешь к этой истории вообще?

— Пока не имею. Я только знаю, что марки находятся в доме Лапицкой, где нет никакой охраны. Грабить ничего не станут. Важно навести побольше страха, хаоса и суматохи. Вот в чем моя цель.

— Минутку. Ты хочешь сказать, что этим спугнешь княгиню, и она постарается вывезти марки из дома и подыскать более приемлемое и безопасное место?

— Конечно. Например — банк. Несмотря на то что Шестопал больше не является женихом ее старшей дочери, он все еще вхож в их дом, и княгиня пользуется его услугами. А я тут намедни упрекнул Шестопала. Что же вы, любезный друг мой, перестали мне поставлять клиентов для хранения коллекций, в то время как я продолжаю находить вам продавцов-коллекционеров, готовых расстаться за бесценок с картинами великих мастеров. Шестопал упрек принял. Он деловой парень и понимает, что сотрудничество подразумевает взаимную работу сторон, а не однобокие старания одной из них. Кажется, он это усвоил.

— Дальновидно, Додик. Даже слишком дальновидно. Но так и промахнуться можно. А если сценарий изменится и события потекут по другому руслу?

— Я предусмотрел все.

— А дальше?

— Рано, голубушка, рано. Я суеверен. Не хочу пока делиться планами. Сглазить можно.

— Не я ли?

— Прости, душечка, но я еще не выстроил все до предельно ясного конца. Когда я работаю один, это понятно, а когда в дело допускаются чужаки, да еще много, приходится ужесточать режим. Тебе одной придется взять всю работу под контроль. Я на неопределенное время превращаюсь в тень.

Кира прикрыла глаза. Мужик решил перемудрить самого себя. А это добром не кончится. Он окончательно тронулся рассудком на своей навязчивой идее. Чистой воды шизофрения. Пора готовить чемоданы. Если он засыплется, тут и минуты оставаться нельзя. Только бы Шестопал не подвел. Нет, не должен.

У Киры возникли неприятные предчувствия, а она верила не только в предчувствия, но и в приметы, и в гороскопы.

Права она или нет, покажет время.

Бориска преподнес своей возлюбленной очень дорогой подарок. Бирюзовое платье с синими разводами от Кардена. Вероника любила красивые вещи и отблагодарила парня тем, что он от нее ждал. Остальное время они решили провести в саду за домом, где их не могли видеть с дороги. Предусмотрительный Борис повесил гамак, чтобы его подружке было комфортно отдыхать, а сам готовил шашлыки. В воздухе уже витал ароматный дым, когда кавалер заговорил на неожиданную для Ники тему.

— Скажи, Ника, у твоей матери есть что-то очень ценное? Я не имею в виду деньги. Какая-нибудь коллекция или, может, старинные ювелирные изделия, достойные кремлевской оружейной палаты?

Девушка напряглась и перестала раскачиваться в гамаке.

— Ты это о чем, Борис?

— Я хотел тебя предупредить. Это очень важно.

— Что, дорогуша?

— Видишь ли, у меня есть ключ от квартиры Додика. Помнишь, я тебе о нем рассказывал. Кошмарная сволочь. Вчера я заходил к нему. Он просил меня встретить в Пулково курьера с лондонского рейса и взять посылку для него. Я съездил в аэропорт, встретил англичанина и получил от него целлофановый пакет. Обычный, даже не завязанный. В нем лежали журналы. Я привез их Додику, а его не оказалось дома. Открыл ключом квартиру, прошел в его кабинет, бросил пакет на стол и увидел свернутый лист бумаги — будто карта области. Может, я и не обратил бы на него внимания, если бы не надпись. В углу красной ручкой косым почерком Додика было накарябано «Анна Лапицкая». Я и не думал, что Додик знаком с твоей матерью. Взял карту и развернул. Это была подробная схема Ломоносова с пригородом. Ваша усадьба обозначена крестиком, а на вложенном листочке план вашего имения и дом. Если смотреть с тыльной стороны, от ворот четвертое окно тоже отмечено крестом. Схема нарисована чужой рукой. Я имею в виду, что ее чертил не Додик. Внизу написано число: «17 мая». Короче говоря, я напоролся на план ограбления. Иначе эту схему незачем держать в доме. Я все положил на место, забрал пакет с журналами и поехал к Додику в офис, словно и не заходил к нему домой. Отдал посылку. Он, конечно, не подозревает, что мне известен план. Что ты скажешь по этому поводу?

Ника задумалась. Окно, отмеченное на схеме, вело в библиотеку, где хранились марки. Никто, кроме нее, тетки и Шмелева, не знает об этом. Неужели они переметнулись на вражескую сторону? Но почему Добронравов? Адвокат сам не полезет в окно, доверит дело профессионалам. Но жулья полно, и Шмелев знаком с преступным миром не хуже Добронравова. Он и сам мог найти подельников. Тетке марки не нужны. Ее интересует только усадьба. А без Ники она ничего не добьется. Может, Шмелев решил играть в одиночку? Он-то ничего не имеет со своих стараний, просто помогает Нелли как своей сожительнице. Вопрос заключался в следующем: сказать Нелли или промолчать? Зачем торопиться? Важно, что Ника предупреждена и сумеет предотвратить ограбление хоть за минуту до его начала. Она знала ход в стене, ведущий из катакомб прямо в библиотеку. Перед налетом она проникнет через лазейку, заберет каталог с конвертом, и пусть лезут. Ничего они там не найдут. А когда уйдут, каталог можно поставить на место. И вдруг ее осенила гениальная мысль. А зачем возвращать марки на место? Ведь их же украли! У Ники разгорелись щеки от безумной мысли. Тогда все проблемы решаются одним махом. Все! Нет марок. Ищите грабителей. А если их найдут, им не отпереться. Факт исчезновения доказан. На нее никто и никогда не подумает. Зачем делиться с Этьеном? Можно выйти замуж за Борьку, который мечтает жить за границей, поехать с ним в Гаагу и получить деньги.

— Ты смотрел журналы, которые прислали твоему Додику из Лондона?

Ника задала этот вопрос, не думая, просто пауза слишком затянулась, и она ляпнула первое, что в голову взбрело.

— Каталоги. Аукционные каталоги. И какие-то журналы по почтовым маркам, макулатура, одним словом.

— Марки?

— Да. Цветные толстые журналы для филателистов, к тому же несвежие. По дороге мне скучно было, я их пролистал. Додик следит за всеми крупными аукционами.

— Хорошо, Бориска. Ничего твой Додик там не найдет. Пусть лезут. А после неудавшегося ограбления я тебе сделаю предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

— Даже так? Неужто ты решила выйти за меня замуж? Тебе же в августе исполнится восемнадцать.

— Не гадай. Я еще не сформулировала свою идею. Нужно подумать. Шашлык готов? Налей мне вина, пора расслабиться.