— Мне трудно судить. Автор не может быть объективным.

— Так это вы ее написали?

— А вы поверили в то, что ее написала моя жена?

— Все поверили. Человек не может написать о себе такое.

— Это всего лишь беллетристика. Ничего личного, кроме способностей стряпать мистификации.

— Значит, Новоселова вас не убивала?

— Конечно, нет. Я просто прыгнул с борта теплохода в воду. К тому же был совершенно трезвым. Следом за судном на некотором расстоянии шел катер. Он меня и подобрал. Я очень хорошо плаваю. Этой детали никто не учел. Впрочем, наша задумка сработала.

— Рискованно. Новоселову могли обвинить в убийстве.

— Нет трупа, нет и убийства. Полагаю, что ей даже свидетельство о моей смерти не дали. Я без вести пропавший. В таких случаях даже уголовные дела не заводят, а объявляют человека в розыск. Но и этого никто не сделал. Но читателя не интересуют детали. Им нужна сенсация. Меня никто не искал. Я жил и живу по собственному паспорту. Если бы меня сочли мертвым, то квартира была бы опечатана. Моя жена не прописана в моем доме.

— Вы ловкач. Настоящий мистификатор. Ни одна история не похожа на другую. Вы не повторяетесь.

— Потому-то и верят этим историям. Они очень правдивы, и всегда находятся очевидцы и свидетели. Фантазия должна перемешиваться с правдой в строгой пропорции без лишних перекосов. Хорошо сбалансированный продукт вызывает к себе доверие.

— До такой степени, что Алла едва не попала в психушку. Она устроила покушение на Новоселову. Решила ее убить. Дважды стреляла в девчонку, но промахнулась. Мы вовремя подоспели и увезли ее. Если бы милиция оказалась расторопнее, то Алене конец. Покушение на убийство, незаконное хранение и ношение оружия. Лет десять обеспечено. Надо отдать должное Новоселовой. Ваша жена видела, кто в нее стрелял, но топить Аллу не стала. Милиции она дала наводку на двух неизвестных и изобразила покушение на свою жизнь, как месть уральского криминала за свои разоблачения. Надежда Бурцева, ее патронесса, предложила своей любимице исчезнуть на какое-то время. И Новоселова исчезла. Следов мы не нашли. Сейчас трудно сказать, где она находится. Правда, ее никто и не ищет, как и вас. Все истории получили свой закономерный конец.

— С Аллой все в порядке?

— Депрессия. Из дома не выходит, никого не хочет видеть. Очень изменилась. В худшую сторону. Поседела, похудела, постарела. А что же вы хотели? Она так за вас волновалась, хотела уберечь от несчастья, но не уберегла. Я даже не предполагала, что женщина, ушедшая от своего мужа, может его так любить. И это не мистификация, замешанная на лжи и правде, а реальность.

— Попытайтесь вывести ее из депрессии. Я жив и со мной все в порядке. Вот рукопись.

Павел достал из сумки папку и положил ее на стол.

— Мой почерк она хорошо знает. Пусть начинает печатать. Вторую часть я принесу ей сам. В течение месяца. А пока мне самому надо лечь на дно. Для воскрешения еще не пришло время. Оно тоже станет сенсацией.

— Продолжаете шокировать публику?

— Что мне еще остается.

Павел встал, откланялся и ушел.

По дороге домой он заехал в банк. В его ячейке хранилось самое ценное. Груда золотых монет, изумруды, уникальный аметист, бриллианты, деньги и важные документы. Он взял свой загранпаспорт и пачку денег в евровалюте. Никто в его сейф не заглядывал. Впрочем, кроме Лены ни у кого ключей не было, а она не покушалась на его собственность.

Как и обещал, Павел пришел к своей бывшей жене через месяц. Алла ждала его каждый день. Она готовилась к свиданию с мужем, которого в мыслях уже похоронила.

И все же нервы не выдержали, и Алла расплакалась. Они долго сидели, глядя друг на друга, и молчали. Одно то, что она видела его живым и невредимым, вселяло в нее силы. Все остальное не имело особого значения. Лезть в душу, она не хотела. Захочет, сам расскажет, а на нет и суда нет.

Павел изменился. Перед ней сидел совсем другой человек, и их разделяла очень большая дистанция. Если бы она захотела к нему подойти и обнять, то ее путь напоминал бы бег с препятствиями. Сейчас не время. Она могла только ждать. Ожидание всегда вселяет в человека надежду. Только от мертвых ничего не приходится ждать.

Выпили вина, напряжение спало, а говорить не о чем.

— Я принес тебе вторую часть книги, — он положил папку на стол. — Что скажешь о первой?

— Ну вот, появилась тема для разговора. Хочешь правду? Я ведь никогда не кривила душой перед тобой, что думаю, то и говорю. Скороспелка. Ты записал ход событий. Но я не увидела характеров. На бестселлер книга не тянет.

— Как стандартный детектив или триллер, ничего особенного. Ключ в другом. Если этот материал переложить на знаменитость, реальное лицо, которое известно всем, то работа над характерами становится лишней. Стоит произнести имя Елены Новоселовой и у каждого перед глазами встает свой образ. Оправдывать его или обвинять, — дело каждого. Все зависит от собственного взгляда на жизнь, мораль, справедливость, добро и зло.

— Ты слишком навязчиво даешь читателю подсказки. Всем известно, как выглядит журналистка Новоселова, твоя жена, а теперь вдова. Зеленоглазая Валькирия со светло-русыми волосами. Ее цветные портреты печатались на обложках. Из твоей книги, становится ясно, что светло-зеленые глаза были у Лилии Казанцевой, а у Новоселовой — карие и темно-каштановые волосы. Плюс два паспорта в сумочке.

— Автор мог умышленно спутать карты.

— Какой в этом смысл. Ты оправдываешь и ту, и другую. В твоем повествовании они жертвы. В отчетах Метелкина обе пташки не выглядят невинными овечками.

— Метелкин — хроникер. Правда не всем нужна. Разложи все события по полочкам, и у читателей не останется сочувствия. Герои книги не должны вызывать ненависти или презрения. Эти чувства переполняют наши будни. Стоит ли выплескивать их на страницы книги? Вранье тебе могут простить. Люди не любят, когда им открывают глаза на правду.

— В таком случае убери описание девушек из рукописи. Достаточно разных имен. А, по сути, это одна и та же стерва, озлобленная на весь мир. Может другой и не существовало? Очередной миф. Разделение ответственности.

— Пусть думают сами. Читателю надо дать возможность пошевелить мозгами.

— И все же в Москву приехала Лиля? Или ты хотел этим сказать, что Новоселова хорошая и в борьбе со злом потерпела поражение.

— Зло всегда побеждает, когда добродетель спит. Но правда звучит короче. Зло побеждает всегда. Только я не могу внушать эту мысль читателю. Книгу не станут читать.

— Но ты же убил одну из них. В Москву приехала победительница с зелеными глазами.

— Ты права. Конкретные описания надо вычеркнуть. Но если говорить о том, что произошло на самом деле, то одна из девушек погибла в поезде. Кто ее убил, я не знаю. Жена Чигарева, Оксана Порошенко, сбежавшая от мужа, — миф. В действительности такого персонажа не существовало. Имел место факт устройства на работу одной из девушек по паспорту Лилии Казанцевой проводницей. И она погибла при невыясненных обстоятельствах. Но кто это был, мне неизвестно. Моя жена легко перевоплощалась из блондинки в брюнетку и меняла цвет глаз. Ни в одной из редакций, где она работала, не осталось ее фотографий. Личных дел не заводили в целях безопасности Фаины Шмель. С разными редакциями встречались разные девушки. Кто же настоящая Фаина Шмель? Какая разница. Обе жестоки и непримиримы. Ни одна, ни другая не способны вернуться к полноценной жизни и смотреть на мир глазами новорожденного. Мир видится им только в черном свете. Слишком рано хлыст судьбы начал стегать их по неокрепшим душам. Сломанные побеги.

— Вот почему ты встал на их защиту.

— Это не защита, а сочувствие. Попытка найти оправдание тому, чему нет никакого оправдания.

— Я думаю по-другому. Ты благодарен своей жене за то, что она не убила тебя по-настоящему, а разыграла перед публикой спектакль. Ты ее любишь и веришь в ее воскрешение. Тебе так хочется. Фантазер. Мечтатель. Ты жив лишь потому, что умеешь писать книги по ее сюжетам. Если бы она могла написать о своих кровожадных преступлениях сама с романтической, наивной чистотой, то ты бы утонул по-настоящему. Она не способна ничего написать. Из нее польется желчь и ненависть. Ты умеешь из грязи лепить добрые сказки. И она поняла это сразу, как только прочитала твою первую книгу. Вот почему ты ей нужен.