28 февраля граф Лейнинген прибыл в Вену, а князь Меншиков — в Константинополь. 3 марта лорд Джон Рассел имел бесстыдство заявить в ответ на запрос лорда Дадли Стюарта, что

«в ответ на представление, сделанное австрийскому правительству, были получены заверения, что последнее придерживалось таких же взглядов на этот предмет, как и английское правительство; и хотя он и не мог бы дать точных выражений настоящего соглашения, но вмешательство Англии и Франции увенчалось успехом, и он получил уверенность, что последние разногласия устранены. Принятый Англией курс был направлен на то, чтобы дать Турции совет, который способствовал бы сохранению ее чести и независимости… Со своей стороны, он думает, что с точки зрения справедливости, международного права, верности нашему союзнику, а также с точки зрения общей политики и целесообразности, сохранение целостности и независимости Турции является великим и определяющим моментом внешней политики Англии».

Написано К. Марксом 10 февраля 1854 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4013, 27 февраля 1854 г.

Подпись: Карл Маркс

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Хотя прибытие «Нэшвила» не доставило нам никаких существенных сообщений с театра военных действий, тем не менее нам стал известен факт огромной важности, если принять во внимание нынешнее положение дел. Суть этого известия в том, что сейчас, в последний момент, когда русские послы уже покинули Париж и Лондон, когда английский и французский послы отозваны из С.-Петербурга, когда морские и сухопутные силы Франции и Англии уже сосредоточиваются для немедленных действий, — именно в этот последний момент оба западных правительства снова предлагают России переговоры, причем в самом предложении уже содержится уступка почти всем со требованиям. Следует напомнить, что главным требованием России было признание ее права разрешить непосредственно с Портой, и без вмешательства других держав, спор, который, по ее утверждению, касается лишь ее и Турции. Это право теперь признается за Россией. Предложения изложены в письме Наполеона[64], которое мы приводим в другом месте, и сводятся к тому, что Россия может вести переговоры непосредственно с Турцией, но заключенный между ними договор должен быть гарантирован четырьмя державами. Такая гарантия умаляет значение уступки, так как она даст западным державам готовый предлог для вмешательства в любой подобный конфликт в будущем. Однако положение России от этого не становится хуже, чем сейчас, когда император Николай не может не видеть, что любая его попытка расчленения Турции сопряжена с риском войны против Англии и Франции. Зато действительный выигрыш России будет зависеть от характера договора, который еще ие заключен; России, которая теперь увидела, как трусливо западные державы стараются избежать необходимости вести войну, достаточно будет держать свои армии сосредоточенными и по-прежнему проводить свою систему запугивания, чтобы добиться своего по всем пунктам во время переговоров. К тому же русская дипломатия может не бояться поединка с пресловутыми послами, состряпавшими знаменитую своими промахами первую Венскую ноту[65].

Однако еще неизвестно, примет ли царь эти предложения или предпочтет положиться на свою армию. Он не может позволить себе каждые пять лет предпринимать такие вооружения и проводить дислокацию войск по всей своей обширной империи. Приготовления были проведены в столь большом масштабе, что возместить их стоимость может лишь весьма существенный материальный выигрыш. Воинственный энтузиазм русского населения тщательно подогревается. Мы видели копию письма одного русского купца, — это не один из многих осевших в Москве немецких, английских или французских торговцев, а настоящий старый московит, истинный сын святой, Руси, который в качестве комиссионера держит у себя на складе для продажи английские товары; у него спросили, не подвергнутся ли эти товары риску конфискации в случае войны. Старый россиянин, возмущенный подозрением, павшим в связи с этим на его правительство, и хорошо усвоивший официальную фразеологию, согласно которой Россия, в противоположность «революционным и социалистическим» странам Запада, является великим поборником «порядка, собственности, семьи и религии», возражает на это, что

«у нас в России различие между «мое» и «твое» еще, слава богу, в полной силе, и ваша собственность здесь находится в большей безопасности, чем где бы то ни было. Я бы даже советовал вам переслать сюда возможно большее количество принадлежащей вам собственности, потому что здесь она, пожалуй, сохранится лучше, чем там, где она находится сейчас. Опасаться за ваших соотечественников вы, возможно, имеете основания, опасаться же за вашу собственность — отнюдь нет».

Тем временем в Англии и Франции проводятся военные приготовления в самых широких масштабах. Французская океанская эскадра вызвана из Бреста в Тулон для перевозки войск на Ближний Восток. К отправке согласно различным сообщениям намечено сорок или шестьдесят тысяч войск, значительная часть которых будет взята из африканской армии; экспедиционный корпус будет значительно усилен стрелками» командовать им будет либо Бараге д'Илье, либо Сент-Арно.

Британское правительство готовит к отправке около 18000 солдат (22 полка по 850 человек каждый): в тот день, когда были отправлены последние полученные нами известия, часть их уже отплыла на Мальту, где должен состояться общий сбор. Пехота переправляется на пароходах, а парусные суда используются для конницы. Балтийский флот, который к 6 марта должен быть сосредоточенна Темзе, неподалеку от Ширнесса, будет состоять из пятнадцати линейных кораблей, восьми фрегатов и семнадцати малых судов. Это самый большой флот, сформированный англичанами со времени последней войны[66]; а поскольку половина его должна состоять из колесных или винтовых пароходов, поскольку также размер судов и огневая мощь их орудий сейчас почти на 50 % больше, чем полвека тому назад, то балтийский флот, возможно, будет обладать сильнейшим вооружением, когда-либо выставленным какой-либо страной. Командовать им предстоит сэру Чарлзу Нейпиру; если война состоится, никто лучше его не сумеет тотчас же направить жерла пушек в решающий пункт.

На Дунае сражение при Четате, по-видимому, привело к отсрочке русского нападения на Калафат. Эти пятидневные бои убедили русских в том, что взять укрепленный лагерь, способный осуществлять подобные вылазки, — нелегкое дело. Пожалуй, после такого опыта даже прямой приказ самого самодержца окажется недостаточным, чтобы вынудить его войска к опрометчивому наступлению. Присутствие генерала Шильдера, начальника инженерных войск, специально посланного туда из Варшавы, как будто даже привело к результату, прямо противоположному императорскому приказу: осмотра укреплений с некоторого расстояния оказалось вполне достаточно, чтобы Шильдер, вместо того чтобы ускорить нападение, пришел к убеждению, что потребуется большее количество войск и тяжелых орудий, чем могло бы быть сосредоточено в короткий срок. Поэтому русские уже некоторое время сосредоточивают вокруг Калафата какие только могут войска, а также подвозят туда осадные орудия, которые, как сообщают, были завезены в Валахию в количестве семидесяти двух. Лондонская газета «Times» оценивает силы русских в 65000 человек, что кажется нам несколько преувеличенным, если вспомнить общую численность русской армии в Дунайских княжествах. Эта армия состоит в настоящее время из шести пехотных дивизий, трех кавалерийских дивизий и около трехсот полевых орудий, помимо казаков, стрелков и других специальных частей; до начала военных действий общая численность ее официально определялась в 120000 человек. Исчисляя потери русских убитыми, ранеными и больными в 30000 человек, можно предположить, что сейчас у них осталось 90000 годных к службе бойцов. Из них не менее 35000 нужны для охраны линии Дуная, несения гарнизонной службы в главных городах и обеспечения коммуникаций. Таким образом, для атаки на Калафат остается в лучшем случае 55000 человек.