Кейда пресек болтовню волшебника, закатив тому пощечину, которая отдалась эхом по всей палубе. Дев поглядел на него, открыв рот, изрядно оторопевший. Кейда чувствовал, как изумленные глаза Ризалы сверлят ему спину, но не было времени на объяснения.

— Принеси немного его бренди, быстро! — Он схватил Дева за плечи и встряхнул. — Луна, Дев, взгляни на луну. Помни, мы должны послать им знак, чтобы сюда пришли другие корабли. Здесь еще сотни этих дикарей. Они везде. Они убьют нас, если найдут. Нам нужно, чтобы явились Дэйши и Чейзены отвоевать у них владение. Луна, Дев, ты должен вызвать облако, чтобы окрасить луну!

Вялый чародей заморгал мутными глазами, пытаясь сосредоточить их на далеком полукруге света в темнеющем небе.

— Луна?

У плеча Кейды появилась Ризала. Кейда одной рукой подтолкнул Дева к его сундуку и взял приземистую черную бутыль, зубами вытянув пробку. И тут же выплюнул ее в сторону: винный дух ударил ему в горло.

— Ты сказал, что можешь это. Помнишь? Ты говорил, что можешь поднять песок достаточно высоко в воздух, чтобы окрасить луну для любого, глядящего на нее с земель Дэйша? Ты обещал мне, что сделаешь это! — Он впихнул горлышко бутыли меж губ Дева и плеснул белого бренди в рот волшебнику.

Дев подавился и закашлялся, безумно хихикая.

— Облако, чтобы окрасить луну? Я сказал, что могу? — И потянулся за бутылью неловкими руками.

— Сказал. Поклялся. — Кейда разместил пальцы волшебника вокруг бутыли. — Не говори мне, что не можешь. После всего того, что делал сегодня!

Руки Дева дрожали, да и все тело тряслось, точно в лихорадке, когда он делал долгий глоток из бутылки.

— Ты это видел, — хрипло и страстно выговорил он. — Видел все. Я совершил это. Я не уступил Драконьей Шкуре, и более того. А ведь не знал, смогу ли. Я тебе этого не сказал. — Его смех мало чем отличался от исступленного вздоха.

— Так ты можешь окрасить луну? — Кейда придвинул к нему лицо, вынудив его глядеть в глаза. — Ты говорил мне, что можешь. Это было правдой?

Дев сел чуть прямее, крепче обхватив бутыль, лицо его стало безобразным.

— Никто никогда не называл меня лжецом, — прорычал он.

— Я не называю тебя лжецом. — Кейда сел на пятки. — Я прошу доказательства.

— А разве там было недостаточно доказательств? — Дев неопределенно указал куда-то за мыс, напоминая о побоище. Белый бренди выплеснулся из бутыли и ударил холодом по голой руке Кейды, вызвав болезненное жжение в царапинах. Кейда попробовал его с руки: резко и пряно.

— Так можешь ты это или нет?

Разъярившись, Дев швырнул бутыль на палубу. Бросок оказался слишком слаб, чтобы разбить ее, она покатилась прочь, оставляя на досках блестящий след бренди.

— Вот, смотри, невежественная свинья с Архипелага. — И широким мановением руки Дев бросил тусклую красную пелену в сторону острова. Колдовской свет рассеялся и угас. Сердце Кейды упало, когда последние следы растаяли и ушли в почву. Он отвернулся с тяжелым сердцем.

Значит, ничего не закончилось. Не будет для тебя отдыха, не будет возвращения домой с торжеством, не будет, пока эти дикари все еще угрожают владению Дэйш. Как мы можем собрать силу, чтобы их одолеть, когда они призовут своих новых волшебников?

— Погляди, — в благоговейном ужасе прошептала Ризала. Кейда открыл глаза и увидел, как красный колдовской свет поднимается от берега, теперь гуще, неясный, рассеивающийся, как туман, но отягощенный пылью и мусором с земли. Дев взметнул вторую руку вверх, и копье жгучего синего света воспарило, дабы бросить вызов холодному мерцанию первых звезд. Оно влекло дымку с запыленной земли все вверх и вверх, выше и выше, и наконец разбилось, точно фонтан, затерявшись в безмерности неба. Пыль все поднималась и поднималась с острова, волшебство делало ее цвет все темней и глубже. Синий свет нес ее вверх, нити и волны изгибались и переплетались узлами.

Кейда ждал, и сердце его колотилось о ребра. Медленная тень миновала край далекой луны, сначала едва ли больше, чем греза, но мало-помалу сгустилась до красной пелены.

— Это твой знак? — спросила Ризала.

Кейда кивнул.

— Это знамение, которое должны понять все. Если Джанне сделала, что ей положено, оно приведет на юг все корабли. И там будет достаточно мечей и стрел, чтобы перебить этих проклятых дикарей до последнего. — Надежда шевельнулась в его груди, точно лезвие острого кинжала.

Волшебное свечение исчезло, точно задули свечу. Дев рухнул на палубу с тяжелым стуком, Кейда с Ризалой упали на колени по обе стороны от него.

— Он еле дышит, — озабоченно заметила Ризала. — Что нам делать?

Что делают с волшебником? Тебя всегда учили, что волшебство опасно, разрушительно, губительно. Ты и сам это видел, видел, какую бойню могут учинить даже несколько колдунов. Что делают с волшебником? Убивают, как ядовитую змею.

Он беспомощен, он без сознания. Этот чародей может рассеять целую тьму вооруженных воинов, оборотив само их оружие против них. Он может сжигать людей до состояния угля и пепла, даже не касаясь их пальцем. У тебя в руке кинжал. Перережь ему горло, и кто когда-либо упрекнет тебя? Перережь ему горло, и не останется никого, кто мог бы сказать Чейзену Сарилу, Ритсему Кайду или еще кому, что ты склонился к чародейству, как к единственному средству изгнать этих дикарей.

Ты не думаешь, что это варвар, изменник, торговец пороком? Убей его сейчас, и не останется свидетеля, что ты воспользовался его силой, чтобы навязать людскую волю самим небесам, вызвав откровенно ложное знамение. Убей же его, и, возможно, самая его кровь очистит тебя от скверны волшебства, которая, несомненно, проникла в тебя до костей. Ты не можешь считать себя невинной жертвой, только не теперь; ты по самое горло увяз в чародействе.

Но свидетель остается. Ризала. Ты и ее собираешься убить заодно со всеми? Уж она-то действительно невинная жертва.

И ты собираешься дать ложную клятву Шеку Кулу, когда он спросит о ее участи? Разве ты не должен ему больше, чем кому бы то ни было, за тайну порошка и за то, что он послал тебе Ризалу? Ты никогда не нашел бы иного средства изгнать захватчиков.

А не обязан ли ты даже Деву сохранить жизнь, как бы порочен он ни был, в обмен на то, что он для тебя сделал и чего ты сам не смог бы, за то, что он перебил колдунов, которые дали захватчикам такое разительное превосходство? Кроме того, сотни дикарей все еще терзают эти острова, сотни островов, которые надо от них очистить и вернуть законным хозяевам. Что если Дев видел не всех колдунов? Что, если еще могут обнаружиться новые? Акулий Зуб чуть не сбежал. Что, если новые явятся из-за моря, чтобы узнать, что случилось с их соплеменниками? Это может случиться в нынешнем году или в будущем, не предугадаешь. Во всяком случае, без Дева с его водными зеркалами и чародейством. Что ты тогда будешь делать, если не останется волшебника, к которому можно воззвать? Порошка Шека Кула не хватит навечно, и как знать, установишь ли ты когда-нибудь, из чего он сделан.

Кейда распрямил согнутые конечности Дева. Холодный пот покрывал чародея, и засохшая кровь блестела под ним, точно свежая.

— Давай отнесем его в гамак. Не знаю, чем он болен. Как я понимаю, это имеет какое-то отношение к его колдовскому дару. Все, что мы можем, это дать ему поспать и посмотреть, проснется ли он.

Если нет, то я подумаю о значении этой приметы, когда немного посплю сам.

Кейда поглядел через распростертого волшебника на Ризалу.

— Я знаю, что уже ночь, но нам надо идти к безопасной стоянке. Оттуда мы направимся к острову тысячи жемчужниц. Я сказал Джанне, что мы с ней там встретимся. Она будет знать, что происходит по всему владению. И мы сможем вместе решить, что делать дальше.