— А мне-то в этом что? — В словах Дева прозвучала отталкивающая смесь презрения и веселья.

— Я думал, ты торговец. — Кейда вытряхнул пару неописуемых штанов, которые дал ему раб Шека Кула, чтобы были запасные. С них не капало, но то было единственным преимуществом этих лохмотьев перед тряпками, с которых уже натекла большая лужа. — Так ты торгуешь в долг?

— Когда это меня устраивает, — признал Дев. — Это, кстати, не устраивает меня как раз сейчас, — зловредно добавил он.

Кейда влез в штаны, которые неприятно прилипли к его ногам.

— Ризала, ты оделась?

— Да. — Она толкнула дверь, свет лампы явил девушку в тонком платье, влажном и прилипшем к ее худому телу.

— Умопомрачительно, — восхитился Дев, прежде чем вернуть внимание к Кейде. — Она сказала тебе, кто я?

— Торговец пороком, сбывающий крепкое пойло и лист, дурманящий дым и прочее. — Кейда прислонился к бочкам, на которые бросил свой мешок, убрав за спину руки. — А также волшебник.

— И ты явился посмотреть, правда ли это? — вызывающе ответил Дев. — Еще один полоумный стихоплет?

— Я прорицатель, — ответил Кейда.

— Я спросила его, может ли он очистить меня после того, как меня коснулось твое колдовство, — мгновенно вставила Ризала.

— Это так? — Дев поднял ладонь, и красная дымка обволокла Кейду. Окутанный теплом, он, тем не менее, похолодел от потрясения, его хребет превратился в ледяное древо. Дев щелкнул пальцами, красный туман исчез. — Как ты это сделаешь, если запятнан не меньше?

Кейда облизал губы и обнаружил, что они сухи. По правде говоря, весь он был сухим: одежда, кожа, волосы и борода, даже холод в костях быстро отступал.

Он прочистил горло.

— Есть школа мысли, которая утверждает, что невинная жертва волшебства не так глубоко осквернена им, как те, кто умышленно ищут его или пользуются его силой.

— Пользуются его силой? — передразнил Дев. — Да разве кто-нибудь из этих великих мыслителей Архипелага знает что-нибудь об использовании силы волшебства?

— Признаться честно, не могу сказать. — Кейда пожал плечами.

— Признаться честно, не думаю, — отрезал Дев. — Вы ничего не знаете. Вы, альдабрешцы, со всеми вашими прорицателями и звездочетами, вашими книгами, полными рассуждений о том, как можно прочесть мир по внутренностям оленя.

— Я замерзла до полусмерти, — Ризала едва смогла произнести эти слова, так у нее стучали зубы. — Мог бы уделить немного вина, чтобы я согрелась, ублюдок.

— Я сделаю кое-что получше. — Дев небрежно взмахнул рукой, и такое же красное свечение окутало ее. — Кстати, чаша вина — неплохое предложение. А затем можешь рассказать, что же привело тебя обратно ко мне. — Он искоса ухмыльнулся Кейде. — Помимо моей удали в плотских утехах.

Кейда поймал испытующую лукавинку в глазах чародея и сохранил бесстрастное лицо.

Случалось, что люди получше тебя — да и похуже — пытались разозлить меня, чтобы я забыл о своем достоинстве, зловредный маленький варвар.

Он улыбнулся Ризале, которая расправляла затвердевшие и смятые складки теперь совершенно сухого платья.

— Я не нахожу, что это сильно усугубляет порчу, исходящую от тебя.

— А, так ты бы не коснулся ее, пока она вся выпачкана волшебством. — Дев повернулся, чтобы достать бутыль из почти пустой корзины. — Вот почему тебе так охота очистить ее, ведь она тогда разведет ляжки из чувства благодарности? Прости, друг, она не стоит трудов.

— Ты еще упиваешься звуком своего голоса, Дев? — Ризала тоже не поддалась на издевку. — Есть надежда, что ты хоть когда-нибудь произнесешь нечто осмысленное?

— Хватит бездельничать, ищи чаши. — С бутылью в одной руке и фонарем в другой, Дев мотнул головой в сторону самых разных ящиков с добром. — А ты, прорицатель, ступай обратно.

Кейда послушно вернулся в кормовую каюту, за ним последовала Ризала. Дев повесил фонарь на крюк и повернулся, чтобы запереть дверь в трюм. Кейда и Ризала обменялись взглядами, и он увидел, что его решимость отразилась на ее лице.

— Если ты осквернен моими чарами, не думаю, что отведать моего вина будет страшным преступлением. — Дев хитро улыбнулся, вытаскивая запечатанную воском пробку из бутылки. — Давай выпьем, девонька.

Когда Ризала протянула две роговых чаши, он плеснул в них темно-красного вина.

— Бери, прорицатель.

Кейда без слов принял чашу.

— Смотри, осторожней, — язвительно предупредил хозяин. — Ты не сможешь снова пить эту козью мочу, которую у вас называют вином, после того, как попробуешь этого. — С примечательной ловкостью он завалился обратно в гамак, нашел там свою чашу и наполнил ее, болтая в воздухе ногой.

— Чародей ты или нет, а я принял бы тебя за альдабрешца. — Кейда сел на видавший виды сундук у противоположной стены каюты. — Из какого-нибудь северного владения и с варварской примесью — но безусловно рожденного на Архипелаге. — Он осторожно пригубил питье и часто заморгал, чуть только мощный аромат вина ударил ему голову. — Ты один из нас?

— Ты нашел какой-то способ избежать казни после того, как чары, которые ты творишь, стали очевидны? — Голубые глаза Ризалы испытующе смотрели поверх края ее чаши. Она сидела на сундуке рядом с Кейдой, прижав бедро к его бедру.

— Только не я, — Дев сделал глоток. — Я закоренелый варвар. Никто из ваших прорицателей никогда такого не видел. — Он залихватски улыбнулся.

Кейда пристально оглядел его.

— Что может искать чародей-варвар на Архипелаге, где того гляди поплатится своей шкурой?

— Это мое дело, приятель. — Дев нахмурился, осушая чашу. — А меня больше занимают твои дела. Это мой корабль, так что вопросы буду задавать я. С чего это тебе вздумалось охотиться за колдуном? И не стоит нести чушь о помощи бедной грязной стихоплеточке. Я бы, может, и поверил, если бы тебя тянуло к ней под платье, но я этого не вижу.

— Ты проницательный малый, — заметил Кейда.

— Я бы давно уже был мертв, не будь я таким. — Дев отсалютовал ему своей чашей. — Так что же тебя на самом деле принесло сюда? Помимо блистательной триремы, проделавшей такой долгий путь из северных вод. — Он покачал головой, взглянув на Ризалу. — Ты ведь не думаешь, что я позволил бы тебе смыться с концами, девонька? Я не спускал с тебя своего чародейского ока — просто на случай, если бы ты отправилась продавать мою тайну какому-нибудь ублюдку, который не прочь прибить мою шкуру на ворота своей крепости.

Он вновь наполнил свою чашу и продолжил:

— А я давеча думал — какая жалость, что не с кем побиться об заклад, доберетесь ли вы сюда живыми. Пока любовался, как вы сражаетесь с бурей.

— Ты бы сделал что-нибудь, если бы мы пошли ко дну? — Ризала встала и взяла у Дева бутыль.

— Чтобы еще больше осквернить вас моим нечестивым волшебством? — Дев сделал озабоченный вид.

— В здешних краях есть волшебство и похуже твоего! — сказал Кейда, протянул руку и принял у Ризалы бутыль с вином.

— И это не дает тебе покоя? — Дев праздно поболтал ногой, но глаза его были настороженными.

Чародеи облекаются ложью и выворачивают наизнанку любую истину. Ты можешь прочесть мои слова? Давай посмотрим, сколько правды я могу сказать тебе, не видя всего.

— Перейдем к делу. — Кейда поставил свою пустую чашу на пол. — Я предлагал свой совет владению Дэйш и прежде. По причинам, которыми я не намерен делиться с тобой, я в большом долгу перед госпожой Джанне Дэйш. Я хочу отблагодарить ее, найдя какие-то средства остановить колдовство, которое принесло такие разрушения владению Чейзен, прежде чем оно сможет продвинуться к северу и опустошить острова Дэйшей. — Он выразительно поднял палец. — Но Джанне Дэйш ничего не знает о моих замыслах. Ты не сумеешь использовать это знание против нее.

— Ты думаешь, что сможешь на равных сражаться с этими дикарями и их чародейством? Ты глупец. Все вы на Архипелаге невежественные бесчародейные дураки. — Дев знаком попросил дать ему бутыль. — Вы не можете биться с теми, у кого волшебство в самых костях. — Впервые он говорил серьезно, без всякой игривости, ехидства и даже злобы.