Разминувшись с пьяненьким конюхом, Арчи обогнул угол дома, вошел через дверь черного хода и направился к лестнице на чердак.

Служанка, что-то готовившая на кухне, мельком взглянула на нового постояльца.

«Сразу видать провинциала, — подумала женщина. — К столичным удобствам не привык, все норовит сделать по-старинке, как в своей глуши. Ничего, поживет, оботрется, через год не отличишь от местных».

Во дворе — баня, прачечная и отхожее место. Но столичный пансионат — это вам не какая-нибудь деревенская холупа, где все удобства — на улице. Несколько лет назад хозяйка делала ремонт, и теперь в каждой комнате, кроме воды, подающейся из бака на чердаке, была такая полезная вещь, как канализация.

Придумали это новшество недавно, но владельцы доходных домов увидели в нем способ экономить на слугах. Вдова Трой не избежала общей моды, но и дворовые строения оставила в неприкосновенности. Поэтому служанка подумала, что новый постоялец всего лишь по каким-то причинам решил не лезть к себе наверх и воспользоваться отхожим местом во дворе.

А молодой маг тем временем уже поднялся в мансарду. В отличие от прошлых дней, дверь второй комнаты была распахнута, и из-за нее раздавались скрипы, постукивание и бормотание. Арчи нацелился подойти поближе и выяснить, что происходит, но тут из дверного проема выглянула хорошенькая девушка в сунланской одежде:

— Здравствуйте! Я знаю, вас зовут Арчер эт-Утус! Вы — мой новый сосед! А я думала, вы старше! Вы же практикант у Бегемотика… в смысле, у магмейстера эт-Лотуса. Так? А меня зовут Ланя Брис, я учусь на втором курсе! Уже год живу здесь! И переезжать не собираюсь! Я уже переехала, раньше я жила на втором этаже, но тут такой вид из окна! Мне очень важен вид! Да и плата меньше! А вы не могли бы мне помочь?

Арчи растерялся.

С одной стороны, новая соседка была премиленькой. Есть такой тип девушек: их невозможно назвать красавицами, но в них есть что-то, делающее их удивительно привлекательными.

Высокая, наверное, почти на голову выше самого Арчи, и худая настолько, что просторная сунланская рубаха болталась на ней, как на швабре. Как, впрочем, и шелковые шаровары. Вышитый бархатный жилет, какими степнячки обычно подчеркивают талию и прочие формы, только ухудшает впечатление. Подчеркивать у девушки решительно нечего. Черты лица новой соседки тоже сильно отличаются от того, что принято считать красивым. Вздернутый носик и широкие скулы покрыты веснушками так густо, что Арчи вспомнил альвийскую присказку — «словно под решетом загорала». Рыжие волосы коротко острижены и торчат во все стороны непослушными кудряшками.

На зато у девушки такие зеленые глаза и такая задорная улыбка, что молодой некромант невольно улыбнулся в ответ:

— Ну, вот и прекрасно, мне не нужно представляться. А чем я могу быть полезен прекрасной даме?

Девушка смущенно рассмеялась:

— Помогите мне передвинуть кровать! Я думала, справлюсь, а она такая тяжелая!

Арчи недоуменно посмотрел на новую соседку (зачем что-то двигать в комнатушке, в которой и так еле вмещается вся необходимая мебель?), но не смог отказать.

Впрочем, Ланя умудрилась за несколько мгновений рассеять все сомнения молодого мага. Оказалось, что новая соседка — иллюзионистка, и ей обязательно нужна пустая стена, на которой будут создаваться ее великие творения. Поэтому стол надо переставить к окну, шкаф — к двери, а кровать — к перегородке, которая отделяет комнату от крохотной клетушки с умывальником и канализационным сливом.

Эту информацию Ланя сообщила молодому магу за то время, пока они дошли до кровати — а для этого каждому потребовалось не больше трех шагов. Однако, ухватившись за резную спинку, Ланя не замолчала, а продолжила посвящать Арчи в подробности своей жизни. Он получил бесценную информацию о батюшке новой соседки — капитане Гуннорского кавалерийского полка, матушке — урожденной сунланке из кочевников, младшей дочери одного из племенных вождей, всех братьях и сестрах, как родных, так и двоюродных, троюродных и четвероюродных, как со стороны батюшки — сына альвийского рыцаря, так и со стороны матушки, а так же о друзьях детства и новых друзьях, появившихся за год учебы в Келе, о преподавателях Высшей школы магии, о продавцах и ассортименте в магазинчиках Школьного квартала и о лучших кондитерских города, где можно почти за бесценок полакомиться самыми вкусными пирожными…

После того, как кровать заняла уготованное ей место, у Арчи уже слегка шумело в голове от вороха имен и прозвищ.

«К счастью, теперь дневники старого рыцаря в надежном месте, и вряд ли эта болтушка сунет в них нос», — подумал Арчи.

Но вслух сказал:

— А я смогу когда-нибудь угостить вас пирожными?

— Конечно! Только не надо звать меня на «вы», я этого очень боюсь, — ответила иллюзионистка. — Вот закончу уборку, и можно будет куда-нибудь сходить. А если хотите, то я могу за это сделать вашу иллюзию, и вы пошлете ее своей девушке. У меня очень хорошо получаются иллюзии лиц, а у вас такое интересное лицо… немножко хитрое, но доброе.

— Знаешь, Ланя, я тоже не люблю, когда мне «выкают», — ответил Арчи. — А девушки у меня нет. Так что посылать иллюзию некому. Ты можешь использовать меня для любого количества иллюзий, но своими произведениями будешь распоряжаться сама.

Добравшись наконец-то до собственной комнаты, Арчи с огромным облегчением плюхнулся на кровать и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Несмотря на ошеломление от первого знакомства с новой соседкой, Ланя все же понравилась молодому некроманту.

«В Школьном квартале свободные нравы, — подумал он. — И ничто не мешает нам время от времени вместе ходить по кондитерским. К таким вещам здесь относятся просто, я девушку не скомпрометирую. Тем более, что стремиться к чему-то большему страшновато. Слишком уж темпераментная девица. Но милая. Очень милая».

Впрочем, в последующие дни Арчи убедился, что он — далеко не единственный мужчина, с которым приятельствует юная иллюзионистка.

С появлением Лани в мансарде стало шумно. Количество и, главное, разнообразие знакомцев Лани порой приводили в недоумение. Девушка могла на улице пристать к кому угодно с требованием срочно попозировать для ее новой иллюзии. Большинство, особенно мужчины, не выдерживали напора магички и соглашались на использование их в каком угодно качестве. Но, что было самым забавным, Ланя никогда не пыталась получить от людей чего-то большего, чем то, о чем она говорила с самого начала.

Арчи не раз видел, как какой-нибудь юный офицерик, потащившийся за иллюзионисткой в надежде провернуть необязательную интрижку с такой вроде бы доступной девушкой, вдруг обнаруживал в комнате, куда его привели, не одну, а сразу нескольких иллюзионисток да еще парочку забредших «на огонек» парней-студентов. Причем девушки смотрели на гостя не как на мужчину, а как на породистого коня или охотничью собаку, вслух обсуждали особенности его внешности и те детали иллюзии, которые должны подчеркнуть характер этой «натуры». Лицо бедняги вытягивалось, а дальнейшее развитие отношений зависело от того, насколько «натура» обладала чувством юмора. Кто-то обижался и сразу же сбегал, кто-то позировал и даже покупал портрет, а кто-то появлялся на следующий день с букетом цветов и коробкой конфет — «чтобы выразить восхищение талантом художниц», оказывался втянут в очередную авантюру юной иллюзионистки и превращался в одного из ее многочисленных приятелей.

Впрочем, что касается авантюр, то тут чаще всего страдал Арчи. Магичка могла постучать к нему в дверь в любое время суток, и не успевал некромант протереть глаза, как уже обнаруживал себя занятым чем-нибудь, о чем еще минуту назад и не помышлял.

Так получилось и в один из вечеров после Эйван Осенней. Вернувшись в пансионат, Арчи с удивлением понял, что в мансарде царит тишина. Впрочем, соседка была дома — из-под двери падала желтая полоска света.