Литмир - Электронная Библиотека

И Юнатан ответил:

— Ну что ж, раз надо, значит, надо.

В тусклом свете нашего единственного фонаря я видел, как побледнело его лицо.

В тот вечер, когда мы возвращались из пещеры Катлы, мы оставили Грима и Фьялара у Эльфриды. Теперь они жили у нее. София обещала захватить коней с собой, когда въедет через большие ворота, — так было решено.

И еще было решено, что буду делать я. Ничего не делать – сидеть дома совсем один на кухне и ждать.

Вряд ли кто спал в эту ночь. И утро наконец наступило.

Да, наступило утро и день битвы, ох, как болело мое сердце весь этот день! Я насмотрелся на кровь и наслушался криков, ведь сражение шло на склоне прямо перед усадьбой Маттиаса. Я видел, как мелькал повсюду Юнатан, буря трепала его волосы, вокруг него кипел бой, рубили мечи, свистали копья, летели стрелы и раздавались крики, крики, крики… И я сказал Фьялару, что, если умрет Юнатан, я тоже умру.

Да, со мной был Фьялар, тут же на кухне. Я решил, что все равно об этом никто не узнает, а он должен был стоять рядом. Один я оставаться не мог, не мог никак. Фьялар тоже смотрел из окошка на то, что происходило внизу. И негромко ржал. Не знаю, может, ему хотелось к Гриму или он тоже боялся, как я.

А я боялся … боялся, боялся!

Я видел, как упал Ведир от копья Софии и Кадир под мечом Орвара. Упал и Толстый Додик, и много других, они валились направо и налево. А Юнатан носился в гуще сражения, буря трепала его волосы, лицо становилось все бледнее и бледнее, а мое сердце болело все больше и больше.

Но наступил конец!

Много криков слышала Шиповничья долина в день битвы, но ни один из них не походил на этот.

В самый разгар сражения раздался прорвавший бурю звук боевого рога и пронесся возглас:

— Идет Катла!

И потом раздался вопль. Голодный вопль Катлы, знакомый всем слишком хорошо. И тогда из рук выпали мечи, луки и копья, и те, кто сражался, не могли сражаться больше. Потому что знали — спасения не было. Теперь в долине слышны были только вой бури, звук рога и крик Катлы, а ее огонь метался и убивал всех, на кого указывал Тенгил. Он указывал и указывал, его жестокое лицо почернело от злости, и для всей долины теперь наступил конец, я знал это!

Я не хотел смотреть, не хотел видеть ничего. Только Юнатан … я должен знать, где он сейчас. И увидел его совсем рядом возле усадьбы Маттиаса. Он сидел на Гриме, бледный и тихий, а буря трепала его волосы.

— Юнатан! — крикнул я. — Юнатан, ты слышишь меня?

Но он меня не слышал. Я увидел, как он пришпорил коня и полетел вниз по склону, он летел как стрела, никто не мчался на коне так быстро ни на небе, ни на земле, я видел это. Он летел прямо на Тенгила … и пролетел мимо него.

И снова зазвучал боевой рог. Но теперь в него трубил Юнатан. Он вырвал его из рук Тенгила и теперь трубил в него так, что все вокруг зазвенело. Потому что Катла должна была знать, что получила нового хозяина.

Все смолкло. Утихла даже буря. Все молчали и только ждали. Тенгил сидел, обезумев от страха, на своем коне и тоже ждал. И ждала Катла.

И еще раз Юнатан протрубил в рог.

Братья Львиное Сердце (перевод Б.Ерхова) - _154.png

И тогда заревела Катла и повернулась к прежнему хозяину.

«Ничего, пробьет час и для Тенгила», — говорил когда–то Юнатан, я помню.

И час пробил.

Так закончился день битвы в Шиповничьей долине. Многие отдали жизнь за свободу. Да, теперь долина была свободна, их долина. Но погибшие лежали на земле и не знали об этом.

Маттиаса убили, у меня не было больше деда. Хуберта убили, он пал одним из первых. Он даже не успел про ехать через речные ворота, возле них он встретил Тенгила и его воинов. Но еще прежде Катлу. Тешил направлялся с ней в Шиповничью долину, чтобы покарать народ за побег Орвара последней великой карой. О том, что битва назначена как раз на этот день, он ничего не знал. Хотя, когда это до него дошло, он небось только обрадовался, что взял Катлу с собой.

Но теперь Тенгил был мертв. Мертв, как многие другие.

— Нет больше истязавшего нас мучителя, — говорил Орвар. — Наши дети вырастут свободными и счастливыми. Скоро все в Шиповничьей долине станет как прежде.

Но я подумал, что как прежде в долине не будет. Для меня. Без Маттиаса.

Орвара рубанули в битве мечом по спине, но он как будто не чувствовал боли или не обращал на нее внимания. Его глаза, как всегда, горели, он говорил народу долины:

— Мы будем счастливы! — Так повторял он раз за разом.

Многие плакали в тот день в Шиповничьей долине. Но Орвар не плакал.

София осталась невредимой, ее даже не ранило. Теперь она собиралась домой в Вишневую долину, она и ее борцы за свободу, оставшиеся в живых.

Она пришла к нам в усадьбу Маттиаса попрощаться.

— Здесь жил Маттиас, — сказала София и заплакала. А потом обняла Юнатана. — Приезжай поскорее в Рыцарское подворье, — сказала она. — Я буду думать о тебе каждую ми нуту, пока не увижу снова. — А потом посмотрела на меня: А ты, Карл, может, ты поедешь со мной?

— Нет, нет, — возразил я, — я поеду с Юнатаном!

И очень боялся что Юнатан отошлет меня с Софией, но он этого не сделал.

— Да, пусть Карл останется со мной, — сказал он ей. На склоне невдалеке от усадьбы Маттиаса большим ужасным мешком лежала Катла: отяжелев от крови, она лежала молча. Время от времени она посматривала на Юнатана, как собака, желающая знать, чего хочет от нее хозяин. Она никого не трогала, но, пока лежала здесь, над долиной продолжал нависать страх. — Никто не смел радоваться. Долина не могла ни праздновать победу, ни оплакивать погибших, пока Катла оставалась в ней, сказал Орвар. И только один человек мог отвести ее обратно в яму, Юнатан.

— Не поможешь ли ты Шиповничьей долине еще в по следний раз? — попросил Орвар. — Если отведешь ее обратно и посадишь на цепь, остальное я беру на себя.

— Хорошо, — сказал Юнатан. — Я помогу вам в последний раз, Орвар.

Наверное, никто лучше меня не знает, как нужно ехать по берегу реки. Нужно ехать медленно–медленно, смотреть, как течет внизу река, как поблескивают ее воды и играют под ветром серебряные ветви ветел. Совсем не стоит ездить по берегу реки с наступающим тебе на пятки драконом.

Но так мы и ехали. И слышали раздававшийся за нами тяжелый топот Катлы. Думп, думп, думп, думп, — ее шаги звучали зловеще. Грим и Фьялар сходили от них с ума. Мы едва сдерживали коней. Время от времени Юнатан трубил в рог. Звук получался отвратительный, и, видно, Катле он то же не нравился. Но она ему повиновалась. И это единственное, что утешало меня в пути.

Мы с Юнатаном не разговаривали, только погоняли вперед лошадей. До наступления ночи и темноты нужно посадить Катлу на цепь в ее яме, там она и сдохнет, говорил Юнатан. И больше мы ее никогда не увидим и забудем знать, что есть такая земля Карманьяка. Пусть стоят Первозданные Горы во веки вечные, сюда мы больше не вернемся, обещал он.

После обеда стало совсем тихо, буря улеглась, наступал спокойный теплый вечер. Солнце склонялось к закату у нас за спиной. В такие вечера ехать бы по берегу реки неторопливо, наслаждаясь спокойствием, думал я. И главное, без страха.

Но я старался не подавать вида. Ну … что я боялся–вот о чем говорю.

Наконец мы подъехали к водопаду Карма.

— Карманьяка, мы встречаемся с тобой в последний раз, — сказал Юнатан, когда мы вступили на мост. И затру бил в рог.

Катла шла за нами и увидела на той стороне свою скалу.

Ей, видно, захотелось туда, домой, и сзади послышалось оживленное шипение. Она зашипела прямо под ноги Фьялару. И вот этого ей делать не следовало.

Потому что тут–то все и случилось. Грим шарахнулся от страха в сторону и налетел на перила. А я закричал — мне по казалось, что Юнатан вылетел из седла и падает в водопад Карма. Он не упал. Но рог выпал из его руки и исчез глубоко внизу в бурлящей воде.

Жестокие глаза Катлы подмечали все, теперь она знала: у нее нет больше хозяина. Она тут же завопила, и язычки пламени заплясали в ее ноздрях.

29
{"b":"133909","o":1}