— Эй, послушай, это «мыло», кажется, продюсировал Донован Доннелли — до того, как вы с Бонни обобрали его до нитки?

Майлс не обратил внимания на этот вопрос.

— Я мог бы предложить тебе пост своего заместителя. Не бог весть, какая почетная должность, но, понимаешь…

Тем временем на экране появился второй врач:

— А может, нам лучше вызвать специалиста из Центрального госпиталя Массачусетса? — спросил он у своего коллеги.

— Ах, зачем вам еще какие-то специалисты, — ответила экранному персонажу официантка. — У вас же есть доктор Говард.

— Слушай, Майлс… — Ригли уже понял, что заставило его обратить внимание на этот дурацкий сериал. Впрочем, он и сам себе боялся признаться в смутно терзавших его подозрениях. — Разве это… разве это не… мне почему-то кажется…

Майлс тем временем гнул свое:

— Понимаешь, в любой фирме начальник должен быть только один. Поэтому поначалу мы будем соблюдать старую субординацию. Будешь мне помогать, а когда наберешься опы…

Майлс замолчал, удивившись тому, как настойчиво Ригли дергает его за рукав, одновременно тыча пальцем в сторону экрана. Не слишком понимая, что от него требуется, он лениво посмотрел туда, куда указывал Ригли.

Прошло несколько секунд, прежде чем его взгляд сфокусировался на экране. Оторваться он уже не смог.

Это было невероятно.

Майлс искоса бросил взгляд на Ригли, который все так же неотрывно пялился в телевизор. Потом он тоже поглядел туда снова. «Это невероятно. Этого не может быть. Или все-таки может?»

Человек в костюме хирурга, явно один из главных героев сериала, был не кто иной, как… Говард Дойл.

«Что, бывший муж Мэрилин теперь снимается на телевидении?» — спросил себя Майлс и сам удивился тому, что ему может прийти в голову такая идиотская мысль.

Со все нарастающим беспокойством он следил за тем, как Говард Дойл (или человек, на него невероятно похожий), наряженный в зеленый халат хирурга из очередного дневного сериала, принимает судьбоносные для него и окружающих решения. Его грубый техасский акцент и жлобские манеры куда-то начисто пропали. Доктор Говард был хладнокровен и эффектен, как Майк Уоллес в программе «60 минут».

— Мы категорически не можем позволить себе ждать другого специалиста, — твердо сказал доктор Говард своему коллеге. — Посмотрите, что творится с ее левым желудочком. Это не просто инфаркт — у нее в сердце бомба разорвалась!

Второй врач покачал головой.

— Но поймите, коллега, вы здесь новичок — это будет ваша первая операция в больнице Святого Игнатия, а ведь… — в этом месте актер сделал многозначительную паузу и сурово посмотрел на доктора Говарда, — а ведь пациентка ваша дочь!

Доктор Говард пожал плечами.

— Знаете, как меня называли в годы учебы на медицинском факультете? Маккензи Механическое чудо… — Выдержав не менее многозначительную паузу, доктор Говард посмотрел на свои руки и пошевелил пальцами. — …У меня нет нервов, — гордо сообщил он коллеге.

— Боже, доктор Говард — это просто отпад! — томно простонала официантка, чуть не влезая в телевизор.

Ригли, желая что-то сказать, но, не смея выразить в словах свои догадки, только по-рыбьи открывал и закрывал рот, опираясь при этом обеими руками на стойку, словно боксер в состоянии «грогги», пропустивший мощный удар и опасающийся упасть, потеряв равновесие.

— Он… вот ведь как… он… — чуть слышно, одними губами шептал Ригли. Наконец голос вернулся к нему, и молодой адвокат, собрав в кулак всю волю, обернулся к Майлсу и выпалил:

— Он же актер! А никакой не нефтяной магнат! Это актер!

Майлс кивнул, давая понять, что информация принята и теперь он ее обрабатывает.

Нервно теребя в руках очки, Ригли пустился в дополнительные объяснения:

— Это значит, что Мэрилин… — он взглянул на экран, а затем снова пристально посмотрел на Майлса, — …получается, что у нее нет ничего, никаких тебе нефтедолларов. Она… она бедная. У нее ни гроша за душой!

Пьянившая Майлса в последние часы невыносимая легкость бытия испарилась. Он словно протрезвел и все, наконец, понял. Словно могучие гранитные блоки встали на свои места — и сокрушили Майлса невыносимой тяжестью реальности.

Поняв, в какую передрягу угодил босс, Ригли решил напомнить ему, что если не в моральном смысле, то хотя бы в сугубо материальном отношении ничего не потеряно.

— Слава Богу, — вздохнув, сказал он, — что у вас есть хотя бы брачный контракт.

Майлс посмотрел на него взглядом гладиатора, получившего смертельную рану от такого же, как он, бойца-профессионала. Перед тем, как рухнуть на залитую потом и кровью арену, он мутными глазами глянул на Ригли и сказал:

— У меня нет контракта.

Ригли кивнул, не понимая, с чем соглашается, а сам, чтобы не думать о том, о чем думать не стоило, машинально повторил:

— У тебя нет контракта.

— У меня нет контракта. Она его порвала.

— Она его порвала, — повторил Ригли, до которого лишь через несколько секунд дошел убийственный смысл этих слов. — Его округлившиеся глаза снова полезли на лоб, и он, завывая, как пожарная сирена, завопил:

— У ТЕБЯ НЕТ КОНТРАКТА?!

Майлс молча кивнул. Похоже, и до него только теперь стал доходить весь ужас случившегося. Его лицо исказилось, чуть ли не в предсмертной гримасе, губы растянулись в каком-то зверином оскале, и знаменитый адвокат Майлс Мэсси издал дикий вой:

— У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у!

В следующую секунду к нему, как младший волк к вожаку, присоединился и Ригли:

— О-о-о-о-о-о-о-о-о-о!

Этот вой, наконец, оторвал бармена и официантку от телевизора и заставил их взглянуть на посетителей. Поймав на себе взгляд посторонних людей, Майлс прекратил выть и, на секунду задумавшись, четко произнес вмиг ставшее ему ненавистным имя:

— Фредди Бендер.

Не успел Ригли хоть о чем-то спросить Майлса, как тот уже ринулся к выходу из бара и, стремительно набирая скорость, помчался к банкетному залу.

Виновато улыбнувшись официантке и бармену, Ригли поспешил вслед за ним.

— Чего они разорались-то? — удивленно глядя им вслед, спросила официантка.

— Да ну их, придурки какие-то, — отмахнулся бармен. — Сорвали, наверно, где-нибудь хороших бабок, вот и сходят с ума. — С этими словами он повернулся к телевизору, где вовсю кипели страсти очередной серии «Песков времени».

Пожав плечами, официантка только недовольно заметила напоследок:

— И ничего не заказали, козлы. Считай, кинули нас с тобой на чаевые.

Майлс стремительно летел по игровому залу, не обращая внимания на то, кто или что попадалось ему на пути. Одна мысль владела сейчас его сознанием, всего одно чувство горело в его душе: больше всего на свете ему хотелось сейчас разыскать Фредди Бендера и задушить его голыми руками.

Только Фредди мог помочь Мэрилин провернуть всю эту затею с фиктивным браком. А чего стоила эта выходка с поеданием контракта под соусом барбекю? Ни один актер до такого не додумался бы. Нет, во всем этом деле чувствовалась опытная режиссерская рука Фредди. Только он мог подтолкнуть Мэрилин разыграть… всю эту грязную комедию.

Майлс несся вперед, не замечая никого вокруг, даже Ригли, семенившего за ним следом. Он чуть не проскочил мимо входа в банкетный зал, но затем резко развернулся и, едва не сбив с ног нескольких туристов, направился к своей цели.

От дверей в банкетный зал шел почти ощутимый поток теплой и душевной человеческой энергии. Впрочем, Майлс был сейчас не в том состоянии, когда человек способен воспринимать столь тонкие и облагораживающие вибрации. Он пробрался к центру зала и, привстав на цыпочки, стал высматривать того единственного, кто сейчас должен был ответить за его личную и профессиональную трагедию. Приветствия коллег, их радостные возгласы и искренние поздравления для него словно не существовали. Один из адвокатов подошел к Майлсу и, похлопав его по плечу, восхищенно сказал:

— Ну, старик, ты был просто великолепен!