Мэрилин, конечно, ощущала на себе восхищенные взгляды посетителей, отрывавшихся от своих автоматов, когда она пересекала казино, направляясь на встречу с Майлсом. Но сейчас ей было не до кокетства. Она приняла его предложение и теперь, идя в ресторан, продумывала все детали спектакля, который ей предстояло разыграть. Как же давно она ждала этого вечера!

Постоянный шум в зале казино, состоявший из клацанья и лязга игровых автоматов, электрического жужжанья, радостных криков победителей и огорченных возгласов тех, кто проиграл, — все это словно не существовало для нее сейчас. Собираясь на столь важное дело, она, как опытный разведчик, продумала все, даже каждую деталь своего туалета. Одета она была со вкусом, соблазнительно, даже чуть провокационно, хотя назвать этот наряд легкомысленным было нельзя. Слишком серьезное мероприятие предстояло ей нынче вечером.

Мысленно она не могла не признать, что Майлс сделал хороший выбор.

Ресторан Франко был небольшим по меркам Вегаса. Постоянные посетители любили его за отменную итальянскую кухню. Кроме того, он славился первоклассной картой вин. Мэрилин знала, что заказывать столик у Франко нужно за несколько дней. Получить его в день заказа было практически невозможно — из чего она без особого удивления сделала вывод, что Майлс относится к узкому кругу близких друзей самого Франко.

Судя по всему, когда-то Майлс представлял интересы Франко в весьма запутанном и неоднозначном деле о разводе и, как и следовало ожидать, сумел добиться, чтобы его клиенту достались банковские вклады, дом и главное богатство — ресторан. Столь же очевидно, что за это Франко считал себя по гроб жизни обязанным Майлсу Мэсси. Впрочем, вел себя итальянец предельно корректно. Как только Майлс представил его Мэрилин, Франко удалился и лишь прислал на их столик бутылку невероятно шикарного вина.

Официант не только не возражал против сидевшего у ног Мэрилин пса, но и делал вид, что афганские борзые — всегда желанные и радушно встречаемые гости ресторана. К чести пса надо сказать, что и он вел себя предельно терпеливо и воспитанно, не позволив себе ничего лишнего, даже когда официант, принеся вино, чуть было не наступил ему на хвост.

— «Вдова Клико-Понсарден» восемьдесят второго года, — объявил официант, демонстрируя вино.

Майлс подождал, пока тот откупорит бутылку, и забрал ее со словами:

— Спасибо. Остальное я сделаю сам.

Как только официант удалился, Майлс наполнил бокалы — Мэрилин и свой.

— Ну что ж, Мэрилин, по-моему, нам есть, за что поднять бокалы, — негромко, с мягкой улыбкой сказал он. — Я думаю, это поворотный момент. Однажды мы были противниками, но ведь мы оба как-никак профессионалы. Предлагаю выпить за нашу дружбу.

«Прямо-таки Юлий Цезарь и его старый верный друг Брут», — подумала Мэрилин, поднимая свой бокал.

— За победу, — предложила она свой вариант тоста, прекрасно зная, за какую именно победу собирается пить.

Майлс сделал глоток и поинтересовался:

— Ну, как она вам?

Мэрилин сделала вид, что не поняла вопроса, и удивленно приподняла брови. Майлс уточнил:

— Как вам ощущение победы? Как вам независимость?

— Ах, вы об этом. — Мэрилин пожала плечами и опустила взгляд в свой бокал. — Видите ли, Майлс, если честно…

Майлс поспешил прийти ей на помощь:

— Оказалось, что это еще не все, что вам нужно? Чего-то по-прежнему не хватает? — сказал он с долей сочувствия и понимания в голосе. — Мне это ощущение тоже знакомо.

«В этом я не сомневаюсь», — подумала Мэрилин. Подняв глаза на собеседника, она как будто вдруг заново увидела его и поняла, насколько он красив и привлекателен, особенно при свете свечей. На какой-то момент она почувствовала даже нечто вроде укола совести. Правда, это быстро прошло.

— Независимость — это обоюдоострое оружие, — со вздохом сказала она. — Вот одна моя подруга — моя лучшая подруга Сара Соркин…

Мэрилин сделала паузу, давая Майлсу возможность отреагировать на упоминание этого имени. Майлс пожал плечами, словно ожидая уточнения.

— Сара Батиста О'Фланаган Соркин.

Майлс улыбнулся.

— А, дело О'Фланагана, конечно. Ну, разумеется, теперь я вспомнил. — Он действительно хорошо запомнил этот процесс. Несмотря на то что Сара Батиста О'Фланаган была застукана в гараже с садовником, и даже на то, что ее первый брак распался точно по такой же причине — причем с тем же самым садовником, — Майлс извернулся и сумел добиться для нее более чем щедрых отступных на весьма щадящих условиях. — Как же, как же, было дело, — посмеиваясь, сказал он.

— «Было дело» — вы так легко вспоминаете столь нелегкий процесс, — с улыбкой заметила Мэрилин, восхищаясь профессионализмом Майлса. — Ну, так вот: три замечательных пункта соглашения о разводе, денег больше, чем она даже в воображении может потратить, да и вожделенная независимость к тому же, и что?..

Майлс жестом прервал Мэрилин и продолжил за нее:

— Да-да. Дальше можете не рассказывать. Она сидит в четырех стенах — нет, прошу прощения, наверное, в ста сорока четырех стенах своего дома и боится показаться на людях. Боится, что бывший муж начнет ей мстить и воспользуется любой, самой незначительной оплошностью с ее стороны, чтобы прекратить положенные судом выплаты.

— А по ночам в пустой постели ее согревает лишь язва желудка. — Сообщив эту важную новость, она пригубила вино, поглядела на Майлса и в очередной раз убедилась в том, что при всех своих достоинствах он еще и чертовски, чертовски сексуален — настолько же, насколько и умен.

Глубоко и печально вздохнув, Майлс заметил:

— Да, так оно в жизни частенько и бывает. Добиваешься в какой-то момент своей цели и…

— …и обнаруживаешь, что твоя цель вовсе не принесла тебе удовлетворения, — закончила она.

Майлс глянул на нее удивленно, скорее даже озадаченно, и не без уважения.

— Хорошо сказано. Ну ладно. Что-нибудь закажем?

Мэрилин чуть заметно вздрогнула. По правде говоря, она была несколько разочарована. По ее расчетам, в это время Майлс уже должен был поцеловать ее. Или, по крайней мере, выразить желание это сделать.

— Да, пожалуй… Я… по правде говоря, я не уверена…

— Не слишком голодны, я угадал? — улыбаясь, сказал он. — Честно говоря, я тоже совершенно не хочу есть, — сообщил он ей низким хрипловатым голосом, тоном заговорщика, раскрывающего государственную тайну.

Их глаза встретились, и Майлс с Мэрилин довольно долго пристально смотрели друг на друга в мерцающем свете свечей. Майлс позволил себе положить ладонь на ее руку. В тот момент, когда его пальцы коснулись ее кожи, Мэрилин почувствовала его тепло и на какую-то секунду даже забыла о своем коварном плане.

Из ресторана они вышли, держась за руки; им не было дела ни до огней Лас-Вегаса, ни до суеты на улицах, ни до кипучей жизни в казино их отеля. Ни до чего, кроме друг друга. Впрочем, вскоре Мэрилин все же взяла себя в руки и перестала беспорядочно дергать за поводок бедного Говарда, не понимающего, чего от него хотят. «Не вздумай раскиснуть перед ним сейчас, когда полдела уже сделано, — повторяла про себя Мэрилин. — Ну да, красивый он, и остроумный, и обаятельный, и сексуальный, черт возьми… так неужели из-за этого ты потеряешь голову?»

Стоя бок о бок с Майлсом в лифте, Мэрилин вновь ощутила, как между ними начала циркулировать чувственная, почти животная энергия. Аналогичного мнения придерживался и Говард, который уютно свернулся у них в ногах и даже засопел.

Впрочем, не успел пес, как следует прилечь, как лифт уже доехал до двадцать шестого этажа, и Майлс с Мэрилин вышли в холл, не сводя глаз друг с друга. Майлс наклонился к ней, и она ощутила его теплое дыхание на своих губах.

— Мэрилин, — прошептал он.

В ответ она приложила палец к его губам. Подчиняясь ее требованию, Майлс сделал шаг назад и отпустил ее руку. Хотя они и не поцеловались, у обоих было такое впечатление, будто это произошло. Майлс понимал, что еще немного — и он наделает глупостей, позволив себе что-нибудь лишнее. Прежде чем он на что-то решился, Мэрилин фактически сама пришла ему на помощь, резко развернувшись и стремительно направившись к дверям своего номера. Вышколенный Говард послушно поплелся за ней.