Сейчас это кажется нелепым, но тогда она почувствовала себя защищенной. Так, будто, наконец, нашла свое пристанище на этой земле. Недаром говорят, что сильное потрясение лишает человека рассудка и обостряет его чувства.

Анджелике было четырнадцать лет, когда она обратила внимание на восемнадцатилетнего Райли Форчена. Уже тогда она поняла одну простую истину: у них нет ничего общего. Он спасал ее от банды соседских хулиганов, ослеплял своей внешностью, когда выпрыгивал из дорогой спортивной машины. Он гордился тем, что защищал ее словно современный рыцарь, но она всегда знала — они друг другу не пара. Между Доддами и Форченами лежала огромная финансовая, социальная и эмоциональная пропасть. Она и Райли были словно с разных планет.

С тех пор ничего не изменилось. Он принадлежал миру денег, которые обеспечивали ему красивое жилище, вкусную еду, модную одежду, блестящее образование.

Она же выросла в ветхом вагончике, на заброшенной стоянке в бедном квартале города. Уже в возрасте восьми лет она умудрялась кормить себя и своего маленького брата на пожертвования местного продовольственного фонда и добывать одежду на различных благотворительных мероприятиях.

Семья Райли была могущественной и уважаемой в городе. Его отец — влиятельный бизнесмен, мать известна своей общественной деятельностью. Фотографии его сестры Изабель постоянно печатались в газетах Таксона и Пуэбло. Его брат-близнец Шейн был врачом от Бога.

Родители Анджелики были людьми совсем другого сорта. Они не стремились получить хорошую работу, спали, где попало, и довольствовались социальной помощью, которую целиком тратили на алкоголь и сигареты. Ей было восемнадцать, когда они погибли в автомобильной катастрофе. Она долго горевала, но у нее уже не было никаких иллюзий на их счет. Ни один хоть сколько-нибудь умный человек никогда не стал бы им подражать.

Все это не помешало Анджелике кинуться к Райли, как к последней надежде, в день смерти Майка. Она положилась на него, и он, известный в их маленьком городке как самый ненадежный из Форченов, не отходил от нее ни на минуту, пока медики, полиция и судмедэксперты не закончили свое дело. Он отвез ее домой и не оставлял одну до тех пор, пока не пришли ее подруги.

Но его рыцарство на этом не кончилось. Он помог ей с похоронами и получением страховки, упорно настаивая на том, что просто выполняет свою работу, как вице-президент по финансам фирмы «Форчен констракшн», и отметая все ее благодарности.

Но это не объясняет того, почему он оказался рядом с ней в лимузине в день похорон, а потом на кладбище и почему принимал активное участие в сборе пожертвований, организованном в загородном клубе Сагуаро-Спрингс после похорон. Еще меньше это объясняет, почему его так искренне тронуло все, что с ней случилось.

Они вдвоем стояли на террасе загородного клуба и смотрели, как садится солнце. Он положил свою теплую красивую руку Анджелике на плечо и тихо сказал:

— Пойдем. Ты выглядишь усталой, я отвезу тебя домой.

Анджелика согласилась и позволила отвезти себя домой, потом пригласила его войти и разрешила уложить себя в постель. Возможно, ей нравилось думать, что он воспользовался ее состоянием и взял в тот момент, когда она была не способна сопротивляться, но в глубине души она понимала, что в равной с ним степени несет ответственность за то, что произошло.

Она позволила себе забыть, что она Додд, а он Форчен. Она совершила глупость, поверив, что влюблена. Она хотела его, и не меньше, а может, и больше, чем он ее.

Теперь настало время расплаты.

Анджелика тихо всхлипнула. Машина вырулила на влажную гравийную полосу — автостоянку ее маленького дома, в котором не было даже лифта. Остановив машину, Анджелика потушила фары и выключила мотор. Она вновь заставила себя повторить слова, ставшие ее заклинанием с тех пор, как она обнаружила, что беременна.

Я справлюсь с этим. Я здоровая, молодая и сильная. Неважно, что у меня не очень много денег. Я смогу обеспечить себя и своего ребенка. Я не должна принимать милостыню от других людей. Я больше не должна делать это.

К тому же у нее был план. Она напомнила себе об этом, когда устало, поднималась по шатким ступеням к двери своей квартиры. У нее было три недели на то, чтобы закончить все дела, связанные с Майком, и сдать экзамены в Аризонский университет после колледжа Таксона, где она училась на последнем курсе. Как только она получит свой диплом, то сразу уедет туда, где ее никто не знает. Там начнется новая жизнь для нее, и ее ребенка.

Что касается Райли… Она не сомневалась, что он переживет и вообще скоро обо всем забудет.

Правильно. Вот почему он просил тебя выйти за него замуж. Потому что он заботится только о себе.

Руки у нее дрожали, когда она открывала дверь своей квартиры. На линолеуме были видны следы собачьих лап. В следующее мгновение она почувствовала, как влажный нос Космо ткнулся ей в ладонь.

Вот кто не предаст — ее большой добрый пес, ее верный и… единственный друг. Острое чувство одиночества вдруг пронзило Анджелику — она представила себя женой Райли. Если бы ему нужна была она сама! Анджелика привалилась к двери и прикусила нижнюю губу. Нет, она не заплачет — тех слез, что она пролила на груди у Райли Форчена три месяца назад, вполне хватит ей на всю жизнь.

— Ну, как твои дела?

Вопрос брата насторожил Райли. Он захлопнул дверцу холодильника, из которого только что достал две бутылки пива. Ясно, что Шейн не случайно интересуется его делами. С того самого момента, как брат появился перед ним, Райли понял, что сегодня ему не уйти от ответа, хотя Шейн утверждал, что просто проезжал мимо и решил заскочить в гости.

У меня все в порядке, — заученно ответил Райли и поставил пиво на черную гранитную стойку.

Правда? — не поверил Шейн.

Правда. Мне повезло, что моим делом занимается лучший прокурор в Аризоне.

Он имел в виду Синтию, новую невесту Шейна. При ее упоминании темные глаза Шейна заблестели, но он не успокоился.

Странно: если у тебя все в порядке, почему ты так плохо выглядишь?

Большое спасибо, — съязвил Райли.

Прости, Рай, но это правда. И если бы я ставил диагноз, я сказал бы, что ты плохо спишь в последнее время.

Ну, так что? — Райли с шумом сорвал пробки с пивных бутылок, обошел кухонную стойку и поставил перед братом пиво. Шейн удобно устроился на большом кремовом диване из мягкой кожи, — Я вовсе не обязан отчитываться перед тобой. — Райли уселся в огромное, обитое парчой кресло и отхлебнул пива. — У меня достаточно причин, чтобы потерять сон. Ты же знаешь, какие у меня проблемы с правосудием.

Вот как? — Шейн не собирался отставать. — Именно поэтому на прошлой неделе ты завалил Анджелику Додд цветами? «Парад роз» мог бы украсить ими целую карнавальную платформу.

Откуда ты знаешь? — Райли нахмурился.

Я врач, у меня много пациентов, а пациенты любят поговорить.

Но им не следует сплетничать, а тебе не стоит слушать их сплетни.

— А что я, по-твоему, должен делать? — Шейн был по-прежнему невозмутим. — Ты мой брат, я беспокоюсь о тебе. Разумеется, я слушаю все, что мне говорят.

Райли смутился, раздражение сменилось досадой. Шейн был его братом. Он всегда так заботился о нем, был так деликатен, так терпелив.

О себе Райли не мог сказать ничего подобного.

Вообще с самого детства они с Шейном резко отличались друг от друга. У них были разные игры. Когда Шейн с удовольствием возился со своими манишками и лошадками, Райли вытряхивал кухонные ящики, пил шампунь, разбирал детский манеж, вываливался из окон.

Школьные дневники Шейна всегда были полны отличных оценок и восторженных отзывов о поведении. Райли не поднимался выше троек и четверок, и его дневники были испещрены ядовитыми замечаниями учителей.

Уже подростком Шейн знал, что хочет стать врачом. Он был гордостью школы и увлекался изучением американской культуры. Райли воевал со всеми предметами, кроме математики. У него с опозданием обнаружили дислексию — болезнь, из-за которой ребенок не может складывать слоги в слова. Еще хуже — по крайней мере, так считали его родители — было то, что он совершенно не старался. Его интересовали только девочки.