— Вы действительно похожи как близнецы, хотя на вид ты немного старше. Ему всего двадцать один год. И вправду слишком молод, чтобы замышлять убийство брата или будущей невестки.

— Ты сама видела, какой Ланселот негодяй. Можешь представить, каким он станет в тридцать лет? Если доживет до этого возраста. И что можно сказать про Обри? Мне он показался умным и проницательным не по годам.

— Действительно, твоих родственников трудно назвать любящими и преданными. А вдруг Ричард хотел сам заполучить меня по причинам, нам пока еще неизвестным? Может, он увидел меня и, в отличие от тебя, влюбился с первого взгляда? Может, его сразил удар молнии и он решил, что должен завладеть мной или умереть?

— Что за слезливо-сентиментальная тирада! — воскликнул Николас, шагнув к ней.

Но Розалинда взглянула ему в глаза и перевела взор на протянутую руку.

— Не стоит, — спокойно предупредила на.

Николас глубоко вздохнул, но не отступил, хотя опустил руку. Глаза его гневно блеснули, хотя голос звучал ровно:

— Дело в том, что кому-то ты очень небезразлична. Кто знает, может, люди, пытавшиеся убить ребенка, где-то поблизости? Узнают ли они тебя, как узнал я? А этот Реннат? Кто он для тебя? И что собой представляет? Твой далекий предок? Или милосердное существо, которому поручено присматривать за тобой? Если это так, он не слишком усердно выполнял свои обязанности, когда тебе было восемь лет. Кто твои родители? Живы ли они? И где сейчас находятся?

— Ты сам понимаешь, что ответов у меня нет. Интересно, что заговорила я сразу на двух языках: английском и итальянском. Откуда я родом?

— Я уже говорил, что наведу справки, и сделаю это.

— О чем ты собираешься узнавать?

— Все очень просто: необходимо узнать, не потеряла ли некая богатая семья ребенка, девочку, которая таинственно исчезла десять лет назад. Ты говоришь по-английски как хорошо воспитанная леди, и уверен, итальянский тоже освоила в совершенстве. Каким образом получилось так, что ты прекрасно знаешь сразу два языка? Райдер говорил, что твоя одежда была хоть и рваная, но хорошего покроя. Кроме того, сохранился золотой медальон. Кто-то может его узнать. И еще одно: после того как ты оставила меня наедине с призраком капитана, я дочитал его дневники. И сказал, что его помощь не стоит и плевка, что он не привел ни единого полезного факта. Представляешь, он даже не наклонил кресло.

— Может, стыдится?

— А, по-моему, сам ничего не знает, тем более что не он нашел малышку, которой обязан долгом.

— А меня не оставляет одна мысль: почему кому-то понадобилось убивать ребенка?

— Не забывай: кто бы это ни был, он потерпел неудачу. И над этим стоит подумать, не так ли?

Розалинда неожиданно поняла, что он прав.

— Да, хотя расправиться с маленькой девочкой не так уж и сложно, тем более что защищаться она не станет.

— Но почему он оказался в Истборне? Если ты итальянка, каким образом попала в Англию? Вместе с родителями? Или тебя похитили? Нет, этого быть не может. Твои родители подняли бы такой переполох, что Райдер Шербрук наверняка услышал бы о пропаже ребенка. Нет, тебя, скорее всего увезли из Италии. Но кто? И зачем ему или ей убивать тебя здесь, в Истборне?

— Кстати, ты и тут прав. Зачем трудиться и везти меня сюда? Почему бы просто не бросить за борт в том же Ла-Манше?

Николас ударил кулаком в стену с такой силой, что портрет капитана Джареда в тяжелой позолоченной раме покосился. Лицо Николаса помрачнело, глаза на миг помутнели, лицо исказилось злобой, губы искривила жестокая усмешка.

— Ад и проклятие! Не сердись на меня, Розалинда. Я сделал то, что повелел мне долг.

— Знаю, — вздохнула она.

Облегчение было так велико, что даже ярость немного улеглась.

— Правда?

— Конечно. Скажи, Николас, когда все это разрешится, ты вернешься в Макао? Может, там действуют другие законы, позволяющие иметь одну жену в Англии, а другую — в португальской колонии?

Николас замер. Лицо казалось высеченным изо льда.

— Ты моя чертова жена. И останешься моей чертовой женой до того дня, когда мы оба умрем.

— Нет, — процедила она. — Я твой долг.

С этими словами она повернулась и ушла. В спину ей неслись злобные, яростные проклятия, смысла которых она по большей части не понимала, однако сообразила, что он имел в виду некую женщину, чьи уши очень хотел бы надрать.

* * *

До супружеской спальни Николас добрался лишь поздно ночью, но Розалинду там не нашел. Он не ожидал, что жена добровольно отдастся ему, но считал, что она будет лежать в постели, и скорее всего притворяться спящей.

За ужином Розалинда спокойно разговаривала с ним о планах, касающихся усовершенствования дома и сада, которые успела составить вместе с Питером и миссис Макгивер. Потом она играла на фортепьяно, а Николас слушал, закрыв глаза и откинув голову на спинку кресла. Когда же она запела, он даже вздохнул от наслаждения. Концерт закончился сонатой Бетховена, и Розалинда удивленно обернулась, когда в коридоре раздались громкие аплодисменты. В дверь просунулась голова Питера Причарда, с улыбкой показавшего на столпившихся слуг.

Тогда Розалинда стала аккомпанировать миссис Макгивер и уговорила петь остальных слуг. Получился очень удачный импровизированный музыкальный вечер. Николасу показалось даже, что Розалинда смягчилась.

Где же ее черти носят?!

Да, она совершенно спокойно разговаривала с ним. Смотрела на него. А ему в голову приходили все новые вопросы. Хоть бы они поскорее выбрались из проклятого лабиринта! Но если сам Николас тоже связан с магией, если унаследовал магические способности от капитана Джареда, почему же с двенадцати лет, умирая от голода в Португалии, был вынужден питаться корешками растений и объедками?

Расхаживая по просторной комнате, он вспоминал шторм в Тихом океане, вблизи Японского моря, когда одного из матросов едва не смыло за борт, а Николас по чистой удаче или… благодаря чему-то еще захлестнул веревочную петлю на запястье бедняги и вытащил его на палубу. Первое, что сделал тот, придя в себя, — стал истово креститься. Его примеру последовали остальные. И с тех пор к Николасу стали относиться иначе, словно он сумел им внушить некий глубинный страх. Огонек свечи затрепетал.

— Проваливай, — приказал он.

Огонек вновь выровнялся. Старый морской волк готов составить ему компанию. В отличие от жены.

Он подошел к двери смежной комнаты и повернул ручку. Заперто. Она закрылась от него!

Он постучал в дверь.

— Розалинда, впусти меня! Я желаю поговорить с тобой!

Тишина.

— Черт подери, я твой муж! Ты обязана повиноваться мне! Немедленно открой проклятую дверь!

— Я прекрасно знаю, кто вы, милорд. Но мне больше нечего вам сказать. Уходите. Спокойной ночи.

Его так и подмывало вышибить дверь ногой, но вместо этого он вышел в коридор, где находилась вторая дверь ее спальни. Тоже заперто.

Он долго стоял в коридоре, прежде чем сумел взять себя в руки. Пусть злится. Пусть замерзнет одна в пустой холодной постели, где некому ее согреть. Пусть трясется от страха перед неведомым. Будь она проклята!

Засыпая, он неожиданно возмечтал рассердить ее до такой степени, чтобы она захотела убить его. Все, что угодно, кроме вежливого безразличия.

Кажется, он слышан, как старческий голос напевает задорную мелодию, но решительно проигнорировал все попытки призрака завязать с ним беседу.

Ровно в три ночи Николас подскочил, проснувшись от оглушительного рева. Оконные стекла дребезжали, стены содрогались. Гром. Это всего лишь гром! Однако странно: когда он ложился спать, ничто не предвещало грозы.

Неожиданно ослепительный зигзаг молнии прорезал небо и осветил комнату. И что было совершенно удивительно, свет не померк, словно в спальню заглянуло слепящее солнце.